Читать книгу "Свадьба года - Майя Блейк"

Ее искренняя озадаченность пробудила в его душе чувства, о которых он не желал думать.

Или все-таки желал? Его неуверенность в способности стать хорошим отцом провоцировала вопросы о том, какова будет Сиенна в качестве матери его ребенка. Он не сомневался, что она будет исполнять роль матери с той же энергичностью, с какой она работала в компании «Кастильо венчурс». Правда, еще неизвестно, вернется ли она в компанию, когда все вспомнит.

Есть и другая загадка. Сейчас Сиенна радуется своей беременности, но в будущем она может разочароваться, когда поймет, что Эмилиано никудышный отец.

Эмилиано, как никто другой, знал, что вся любовь в семье может доставаться только одному ребенку. Долгое время он пытался разгадать эту головоломку, пока не понял, что зря тратит время.

Теплые пальцы коснулись тыльной стороной его ладони, возвращая его в реальность.

– Потому что своей нерешительностью они убивают сразу двух зайцев: я на время стал их первенцем и на меня возложены обязанности Матиаса.

От испуга она округлила глаза:

– По-твоему, они используют Матиаса в своих целях?

Несколько недель назад Эмилиано дал бы однозначный ответ на этот вопрос.

– Возможно, не намеренно, но я не могу не понимать, что их нерешительность идет им на пользу, – проворчал он, переполняясь яростью.

Он по-прежнему искал решение проблемы с родителями. И он его найдет.

– У вас всегда были такие отношения? Я имею в виду отчужденность и сожаление.

– До аварии, в которую попал Матиас, я не общался с родителями более десяти лет. Я ушел из дому в тот самый день, когда мне исполнилось восемнадцать.

– Почему? – тихо спросила она, передала ему очищенный апельсин и взяла теплый круассан.

Эмилиано неторопливо прожевал апельсин, думая о том, что тупая боль в груди – остатки гнева по поводу ситуации, в которой оказался Матиас.

– Я очень рано понял, что родители любят Матиаса больше меня. Я всего лишь был запасным сыном, которого показывали людям, когда это требуется, но в остальном я был бесполезен.

На его лице читалось страдание.

– О, Эмилиано, мне жаль, – пробормотала Сиенна.

Ее голос успокоил его, поэтому он произнес уже менее напряженно:

– По-моему, они даже не заметили, что я уехал из дому.

Ее зеленые глаза потемнели.

– Неправда. Уверена, они это заметили.

Эмилиано вспоминал давний разговор со своим братом.

– Может быть. Матиас сказал мне однажды, что они спрашивали обо мне. Но они ни разу мне не позвонили. Ни разу. – Он многозначительно пожал плечами.

– Матиас не пытался отговорить тебя от отъезда из дому?

Воспоминания бередили старую рану. Эмилиано кивнул.

– Много раз за несколько недель до этого, когда я рассказал ему о своих планах. Мне кажется, ему было непросто признать, что он любимчик родителей. Только когда он понял, что мои вещи упакованы и я все равно уеду, он сдался.

На ее лице читалось сильное сочувствие, и на пару секунд Эмилиано задался вопросом, почему он не рассказывал Сиенне обо всем прежде, а сделал это только сейчас.

Это было не так просто, как отказаться от работы или секса. Хотя нет, от секса ему было сложно отказаться. Глядя на то, как вздымается и опускается грудь Сиенны, он чувствовал, как сильнее возбуждается. С тех пор как он вышел на террасу, он дрожал от желания запустить пальцы в ее густые роскошные волосы и поцеловать ее так, как он целовал ее на Новый год.

Нынешняя Сиенна нравилась ему больше. Ему было проще с ней разговаривать. Возможно, он и сам изменился?

Эмилиано мысленно пожал плечами, взял круассан с маслом и откусил от него. Несколько минут царило молчание. Оба обдумывали свои откровения.

Сиенна тоже взяла круассан, намазала его маслом, но есть не стала. Вместо этого она посмотрела на Эмилиано из-под длинных ресниц:

– И где ты жил после того, как ушел из родительского дома?

– Я планировал остаться в Буэнос-Айресе, найти любую работу. Но у Матиаса были другие идеи. Он отвез меня в аэропорт и вручил билет в Лондон. Он устроил меня на вечернее отделение университета и выбил для меня оплачиваемую стажировку в финансовой фирме.

– О боже мой, это замечательно!

У него перехватило дыхание.

– Да, он замечательный. Он только просил, чтобы я не забывал нашу семью и помог ему, если он обратится ко мне за помощью. Он не делал этого более десяти лет.

– Значит, нас с тобой бросили, каждого по-своему, те, кто должен был о нас заботиться, – тихо произнесла Сиенна, кроша круассан на тарелку.

Эмилиано кивнул. У него потеплело на душе, когда он пристально посмотрел в ее глаза.

– Но мы выжили, верно?

Она неуверенно кивнула. Ее зеленые глаза снова затуманились, и он наклонился к ней.

– Что случилось?

– Я не могу не думать о том, как наши трагедии повлияют на нашего ребенка, – ответила она.

Он покачал головой до того, как она договорила. Все в его душе бунтовало против такой возможности.

– У нашего ребенка будет все лучшее, дорогая. Это я тебе обещаю.

Эмилиано выругался, когда ее глаза наполнились слезами.

– Ты опять плачешь. – За год отношений с Сиенной он ни разу не видел ее плачущей. От ее слез ему становилось не по себе.

Она смахнула слезы со щек.

– Все нормально. Обычные перепады настроения. И да, на этот раз я плачу из-за тебя.

– Из-за того, что я вытащил свои скелеты из шкафа?

Она закатила глаза, встала со стула и грациозно уселась ему на колени. Эмилиано сдержал отчаянный стон, когда она обняла его за шею. От Сиенны пахло солнцезащитным кремом с ароматом лимонника.

– Надеюсь, этот ребенок не пожалеет о том, что я его мать.

– Твое беспокойство означает, что он окажется счастливчиком, называя тебя мамой, – хрипло произнес Эмилиано и внезапно коснулся руками ее бедер.

Сиенна наклонилась вперед, и их губы почти соприкоснулись.

– И ему повезет, что у него будет такой отец, как ты, – прошептала она, и на ее глазах снова выступили слезы.

Он осторожно смахнул слезы с ее лица большим пальцем.

– Перестань плакать, дорогая. Я не люблю, когда ты плачешь.

– Ладно, Эмилиано, я приложу все силы, чтобы не беспокоить тебя своими противными слезами, – сказала она, и ее дыхание коснулось его губ.

Его искушали ее полные губы и напряженные соски под тканью бикини.

– В тебе нет ничего противного, дорогая.