Читать книгу "Сатана в предместье. Кошмары знаменитостей - Бертран Рассел"

– Все, что требуется, – заявил он во вступительной речи, – это по-настоящему плодотворная идея. Поставлять идеи будет задачей Маркла. Я профинансирую хорошую идею, Харпер ее прорекламирует, а Фрутигер разожжет у общества ненависть к ее противникам. Возможно, Марклу потребуется некоторое время, чтобы выдвинуть такую идею, которую остальные сочтут пригодной для развития. Поэтому я предлагаю сделать недельный перерыв. По истечении этого времени наука, уверен, будет готова утвердиться в качестве одной из четырех преобладающих в обществе сил. – И, кивнув Марклу, он закрыл заседание.

Когда члены синдиката встретились по прошествии недели, сэр Теофил, улыбаясь Марклу, молвил:

– Ну, как, Маркл, что скажет наука?

Маркл откашлялся и произнес речь:

– Сэр Теофил, сэр Бульбас и сэр Публиус, целую неделю я ломал голову над схемой, заказанной во время нашей прошлой встречи. Я перебирал и отвергал разные варианты. Общество запугано ядерной энергией, и я быстро решил, что эта тема не годится. К тому же к ней очень пристрастны правительства, и все, что мы предприняли бы в этом направлении, столкнулось бы, скорее всего, с его сопротивлением. Потом я стал думать о бактериологии. Можно было бы, к примеру, заразить всех глав государств водобоязнью. Правда, неясно, какую прибыль мы могли бы из этого извлечь, к тому же кто-то из них мог бы нас покусать еще до диагностирования его болезни. Дальше я стал думать о спутнике Земли, который совершал бы один виток раз в трое суток и был бы запрограммирован на пальбу по Кремлю каждый раз, когда он пролетал бы мимо него. Но это – проект для правительств, а мы должны находиться над схваткой, нам не следует занимать сторону в конфликте между Востоком и Западом. Наше дело – добиться для себя выигрыша при любом развитии событий. Поэтому я отбросил любые схемы, требующие отказа от нейтралитета.

Но есть одна схема, против которой, в отличие от других, трудно возражать. В последние годы идет много разговоров об инфракрасной фотографии. Публика невежественна в этом предмете, как и в любом другом, и я не вижу причин, почему бы нам не использовать ее невежество. Предлагаю изобрести машину под названием «инфраредиоскоп», которая (так мы станем уверять) будет фотографировать при помощи инфракрасных лучей, которых не обнаружить другими способами. Устройство будет капризное, способное сломаться в неумелых руках. Мы проследим, чтобы это происходило всякий раз, когда оно будет попадать к людям, которых мы не можем контролировать. Мы сами будем решать, что оно будет видеть, и, полагаю, сможем совместными усилиями заставить мир видеть то, что нужно нам. Если вы одобрите мой проект, я сконструирую машину. Как ее использовать, пусть решают сэр Бульбас и сэр Публиус.

Оба джентльмена внимательно выслушали предложение Пендрейка Маркла. Оба с воодушевлением ухватились за его идеи, разглядев заманчивые перспективы для применения своих способностей.

– Я знаю, что должна обнаружить эта машина, – заявил сэр Бульбас. – Тайное вторжение марсиан! Это ужасные существа, чья невидимая армия непременно одолела бы землян, если бы не наша машина. Все мои газеты станут кричать о неминуемой гибели. Машину купят миллионы! Сэр Теофил сколотит величайшее состояние, каким когда-либо владел человек. Мои газеты превзойдут тиражами все остальные и вскоре станут единственными в целом мире. Но роль моего друга Публиуса в этой кампании будет не менее важной. Он облепит все заборы плакатами с жуткими монстрами и подписью: «Хотите, чтобы ЭТО вас изгнало?» Большими буками на щитах вдоль всех главных дорог, на всех станциях, в самых заметных местах будет написано: «Земляне, настало время принять решение. Поднимайтесь миллионами! Не бойтесь космической опасности. Отвага принесет вам победу, как всегда бывало со времен Адама. Покупайте инфраредиоскоп и будьте во всеоружии!»

Тут вмешался сэр Теофил.

– План хорош, – признал он. – Требуется одно: чтобы марсианин на картинке был достаточно пугающим и отталкивающим. Все вы знаете леди Миллисенту, но она знакома вам, скорее, с приятной стороны. Я, ее муж, обладаю привилегией знать ее воображения, скрытые от большинства людей. Как вам известно, она умело пишет акварелью. Пусть изобразит акварелью нашего марсианина, а мы сделаем его фотографии основой нашей кампании.

Остальные пребывали в недоумении. На их взгляд, леди Миллисента была мягковатой и даже глуповатой, совершенно непригодной для участия в такой неумолимой кампании. После споров решили дать ей попробовать, и, если ее картина выйдет достаточно устрашающей и устроит Маркла, сэру Бульбасу сообщат, что для запуска кампании все готово.

Вернувшись домой с этого важнейшего совещания, сэр Теофил принялся объяснять прекрасной Миллисенте, что ему требуется. Он не распространялся об общих аспектах кампании, придерживаясь принципа не откровенничать с женщинами. Он просто сказал, что ему нужны изображения страшных фантастических существ, которые он использует для дела, далекого от ее понимания.

Леди Миллисента была значительно моложе сэра Теофила. Она вышла из хорошей провинциальной семьи, знававшей лучшие времена. Ее отец, обедневший граф, владел роскошным елизаветинским особняком и любил его с преданностью, унаследованной у прежних поколений его хозяев. Продажа родового гнезда какому-нибудь богатому аргентинцу казалась неизбежной, и от этой перспективы у него разрывалось сердце. Дочь, обожавшая отца, решила использовать свою сногсшибательную красоту для того, чтобы он мирно дожил свои дни. Все мужчины поголовно были от нее без ума. Сэр Теофил оказался богатейшим среди ее обожателей, и она выбрала его, назначив цену – содержание для ее отца, что избавило бы его от всяких финансовых забот. Сэр Теофил был ей приятен; он, в свою очередь, боготворил ее и удовлетворял любое ее желание. О любви к нему речи не шло; пока никто не задел ее сердца. Но она считала своим долгом платить послушанием за бесконечную доброту к ней.

Просьба изобразить акварелью чудище показалась ей немного странной, но она привыкла, что он совершает непостижимые поступки, и не имела ни малейшего желания вникать в его деловые замыслы. Леди Миллисента просто взялась за работу. Сэр зашел довольно далеко: сказал ей, что картина нужна для демонстрации нового прибора под названием «инфраредиоскоп». После нескольких неудачных попыток у нее получилось нечто с телом жука, но длиной футов в шесть, с семью лохматыми лапами, человеческим лицом, совершенно лысой головой, глазами навыкате и застывшей ухмылкой. Собственно, картин было две. На первой мужчина, смотревший в инфраредиоскоп, видел это чудище, на второй он в ужасе ронял прибор, а чудище, видя, что за ним наблюдают, выпрямлялось на своей седьмой лапе, а шестью другими душило беднягу в волосатых объятиях. По указанию сэра Теофила она показала оба произведения Марклу. Тот признал их годными. После его ухода она и сказала сэру Бульбасу по телефону роковые слова.

III

Стоило сэру Бульбасу это услышать, как пришел в движение весь огромный аппарат, управляемый синдикатом. Сэр Теофил в несчетных цехах по всему миру запустил производство инфраредиоскопа, простого механизма со множеством издававших жужжание колесиков, не способного никому ничего показать. Сэр Бульбас заполнил свои газеты статьями о чудесах науки, дружно намекавшими на инфракрасный спектр. В некоторых содержались достоверные сведения от уважаемых ученых, другие были чистым плодом воображения. Сэр Публиус повсюду развесил плакаты: «Грядет появление инфраредиоскопа! Не упустите шанс увидеть невидимые чудеса мира!» На других было написано: «Что такое инфраредиоскоп? Газеты Харпера дадут ответ. Не упустите шанс проникнуть в неведомое!»