Читать книгу "Зачеркнутому верить - Сергей Самаров"

– Майора Оглоблина срочно отозвали в Москву. Он должен был улететь еще час назад. Или час назад уехать из части… Я точно не знаю. Меня уже в части в момент его выезда не было. Попробуйте, может, дозвонитесь. Возможно, они с командиром приняли какоето решение.

Я вытащил трубку и набрал по памяти номер начальника штаба отряда. Голос компьютерного робота сообщил мне, что трубка абонента выключена или находится вне зоны досягаемости связи. Наверное, Оглоблин, как и полагается, выключил трубку в самолете. Эта новость была не из приятных. Обращаться к командиру отряда я не решался. Он казался мне не таким категоричным спецназовцем, как майор Оглоблин, и вообще человеком недостаточно решительным, чтобы пойти на риск. Тем не менее именно это предложил мне старший лейтенант Шершнев:

– Виктору Алексеевичу позвоните. Оглоблин как раз перед моим отъездом с ним долго наедине беседовал. Терять все равно нечего…

– Номер не знаю.

– Через дежурного…

– Не хочу на связь через свой коммуникатор выходить. Есть опасения, что меня могут запеленговать, – признался я честно.

В ответ старший лейтенант Шершнев снял свой шлем и передал мне.

– Включаю вызов дежурного по узлу связи, – и нажал кнопку на своем коммуникаторе.

Я вынужден был разговаривать, хотя надежд на командира отряда подполковника Желтонова не возлагал никаких. Слишком он был мягок и нерешителен, на мой взгляд. И вообще в отряде, где распоряжался всем, по сути дела, начальник штаба майор Оглоблин, ходили слухи, что Желтонова прислали сюда из Москвы перед выходом на пенсию только для того, чтобы обеспечить человеку перед пенсией боевой стаж, возможно, и награды какой удостоить, но никак не для дальнейшего продвижения по службе.

– Слушаю, дежурный по узлу связи, – отозвался голос в наушниках. Голос был знакомый, но я не мог идентифицировать его ни с кем из знакомых офицеров.

– Я хотел бы поговорить с подполковником Желтоновым.

– Его уже нет в кабинете. Спать ушел давно…

– Я понимаю, что на улице ночь. Но прошу соединить… И срочно!

– Будить?

– Конечно…

– Кто вызывает? Что сказать?

– Капитан Онучин.

– Привет, Макс Викторович! Мне показалось, голос твой. Но про тебя тут всякие слухи ходят… Я не думал, что ты объявишься…

– Объявился, – сказал я коротко, но внушительно и не спросил, с кем говорю, словно бы узнал человека по голосу. Пусть считает, что узнал.

– Подожди двадцать секунд…

Я стал ждать.

– Слушаю тебя, Макс Викторович, – уже через десять секунд раздался совсем не сонный голос подполковника Желтонова. – Ты где?

– На половине дороги от Махачкалы до вас, товарищ подполковник. Встретился с колонной своей роты. Бывшей своей роты…

– Приезжай. Я распоряжусь, чтобы тебя пропустили. Разговор у нас с тобой предстоит не эфирный.

– Понял. Еду, товарищ подполковник…

– И о гарантиях безопасности не спрашиваешь?

– Я верю в вашу порядочность. Конец связи…

– Конец связи…

Сняв шлем, я передал его Шершневу и предупредил старшего лейтенанта:

– Со мной еще два офицера. Члены моей группы. Они подождут меня за пределами городка. Только их подвезти надо бы…

– Зовите, товарищ капитан.

Я поднял согнутую в локте руку и подал знак. И сразу увидел движение в темноте. Движение, которое невозможно увидеть, если не знаешь, что оно должно быть. Мои старшие лейтенанты приблизились стремительно. И хотя держались привычно настороженно, тем не менее я видел по их глазам, что они рады оказаться среди бойцов спецназа ГРУ, видя в них свою безопасность.

– На броне первой БМП доедете до городка спецназа. И вне пределов городка ждете меня. Я отправляюсь на разговор с командиром.

– Есть ждать вне пределов военного городка, – как всегда, за двоих ответил старший лейтенант Аграриев.

Старший лейтенант Шершнев поехал на броне вместе с нами. Как я понял, он не желал отвечать по связи никому из командиров взводов и потому выключил свой коммуникатор «Стрелец». Внутри БМП существовала другая система связи, и командиры взводов могли ею воспользоваться. Но Коля не знал, что ему отвечать, потому что не знал уровня информированности командиров взводов. Все зависело от того, как встретит меня подполковник Желтонов и какое решение относительно меня примет. Когда будет командирское решение, тогда свое решение может принять и Шершнев.

Такая осторожность была совсем не в моем духе, тем не менее я Шершнева не осуждал. У него свой характер, и если уж у меня офицерская карьера непонятно в каком состоянии и на какой стадии, то он своей карьерой дорожил. Может быть, это с общечеловеческой точки зрения было и правильно. Я старался никогда не судить людей, сравнивая их поступки со своими. У меня свой характер, своя жизнь и собственные жизненные уроки. И у каждого они свои, и каждого человека именно эти уроки формируют, создавая индивидуальный характер. И потому невозможно всех грести под одну гребенку, даже солдат. И я старшего лейтенанта Шершнева понимал.

Доехали мы быстро. Ехать на БМП – это не пешком идти. Мне никто при этом не мешал продумать разговор с подполковником Желтоновым. Я прекрасно понимал, что требуется сказать Виктору Алексеевичу, но при этом у меня не было уверенности, что подполковник поймет меня так, как мог бы, к примеру, понять майор Оглоблин, который сам имел склонность к резким поступкам. Тем не менее хотя бы на какое-то незначительное время, хотя бы на время, нужное для согласования поведения с командованием спецназа ГРУ, и Желтонов, мне думалось, сумеет нас прикрыть и спрятать от преследования. Это даст нам значительную передышку. А в последующем нам предстоит дождаться решения своей судьбы уже от командующего войсками спецназа ГРУ, потому что я не знал другой силы, способной защитить нас от полковника Самокатовой и подполковника Саенкова, наших главных преследователей.

Передовая боевая машина пехоты, видимо, по приказу старшего лейтенанта Шершнева остановилась перед главным входом, тогда как вся колонна двинулась к воротам, чтобы заехать внутрь. Мы спрыгнули на асфальт. Шершнев залез в башню, и БМП уехала вслед за всей колонной. Машинный двор располагался от КПП на другом конце городка, и лязганье узких гусениц слышалось даже за территорией городка еще долго.

Против главного входа располагался бульварный скверик со множеством кустов вокруг тротуара.

– Там ждите… – махнул я рукой. – Самое большее – сорок минут. Через сорок минут можете уходить. Будете сами о себе заботиться. Если я не выйду, значит, меня повязали. Кто-то другой вместо меня выйдет, вы не показываетесь, даже если будут по именам звать и мамой клясться, что вы в безопасности.

– Не веришь Николаю Михайловичу? – спросил Аграриев.

– Майора Оглоблина срочно вызвали в Москву. Уже улетел. А на командира я не очень надеюсь, – признался я. – Он какой-то невнятный у нас… Московский кадр…