Читать книгу "Византия. Удивительная жизнь средневековой империи - Джудит Херрин"

Среди тех, кто осел в Равенне, оказалась Галла Плацидия, дочь Феодосия I и младшая сестра Аркадия и Гонория. В 423 г. ее сын Валентиниан III был провозглашен augustus на Западе. В то время ему было только пять лет. Галла твердо взяла власть в свои руки и правила как регент более 25 лет. Она покровительствовала строительству многих «ортодоксальных» (антиарианских) церквей, одновременно поддерживая отношения с проарианской христианской фракцией. Ее базилика Св. Иоанна Теолога, вероятно, была впечатляющим памятником, соперничавшим с городским собором, посвященным Аполлинарию, местному святому, мощи которого хранились в Классисе. Базилику построили после того, как Галла Плацидия пережила жестокий шторм на море при возвращении из Константинополя. Она молилась св. Иоанну (не только евангелисту, но и рыбаку) и обещала построить церковь, если судно будет спасено. Подробности этой истории были изображены в изначальной церкви. Галле также успешно удалось защитить имперские претензии своего сына от амбициозных генералов. В 437 г. Валентиниан женился на Евдоксии, дочери Феодосия II. Церемония была великолепна и запечатлена на мозаиках, украшавших дворец в Равенне.

Незадолго до смерти в 450 г. Галла построила собственный мавзолей с христианскими мозаиками над тремя саркофагами, предназначенными для ее останков, а также – ее мужа и сына. Мавзолей выполнен в форме креста, имеет красивые кварцевые окна, стены украшены сценами, изображающими Доброго Пастыря, голубок и оленей, пьющих из фонтана жизни, а внутренняя сторона центрального свода – картиной звездного неба. Молельня посвящалась мученику св. Лаврентию, изображенному у огня, на котором он был сожжен. Мавзолей, вероятно, относился к более крупному дворцовому комплексу, от которого сохранился мозаичный пол часовни, посвященной культу Святого Креста. При епископе Петре Хрисологе (432–450) Равенна получила шесть епископских престолов, которые раньше относились к Милану. Став бесспорной столицей Италии, Равенна дополнительно приобрела власть, соразмерную с политической, – церковную.

В 455 г. Рим был разграблен вандалами, оккупировавшими Северную Африку с жестокостью, которая установила новый стандарт и положила начало появлению термина «вандализм». Рим так никогда и не вернул свой прежний статус. Политическому упадку этого города соответствовал подъем Равенны, которая стала настоящей имперской столицей при остготском правителе Теодорихе, который в 489 г. разместил там свои правительство и двор. Он был одним из неримских военных лидеров, которых константинопольские императоры подстрекали идти на Запад и установить свою власть над раздробленными провинциями Италии. Это делалось, чтобы ослабить давление на Восток, одновременно давая солдатам-варварам имперский статус. Тем самым часто провоцировались серьезнейшие проблемы у внутренних властей, в первую очередь у римских епископов. Теодорих, однако, являлся не вполне обычным варваром, поскольку провел свою юность (461–470) в Константинополе в качестве заложника, – это должно было обеспечить нужные действия его отца. Будущий правитель остготов получил хорошее образование и прекрасно усвоил традиции императорского двора.

Теодорих назвал себя королем готов – неримские правители, как правило, использовали термин rex, но он явно имел имперские амбиции. После прибытия в Равенну при поддержке императора Зенона (474–491) эти надежды были отражены в письмах, написанных его чиновником, ученым сенатором Кассиодором. Так, к примеру, императору Анастасию I (491–518) он написал: «Наша королевская власть есть имитация вашей, смоделированная по вашему образу и подобию, копия единственной империи, и, пока мы следуем за вами, мы превосходим все прочие нации».[8]

В части строительной активности, покровительства культуре поздней Античности и ношения пурпурных одежд он определенно следовал императорской практике. Но хотя правление Теодориха над римлянами и готами признавалось незаурядным его современниками и на Востоке, и на Западе, он так и не получил официального титула augustus.

В первой четверти VI в. Теодорих развернул масштабную программу строительства в Равенне, чтобы прославить арианскую веру готов собором, посвященным Христу (сегодня Сан-Аполлинаре-Нуово), арианским баптистерием и дворцом, украшенным в императорском стиле сценами из бегов на ипподроме. В своей церкви Теодорих заказал мозаики на темы из жизни Христа, его чудес, а также изображения самого себя, возглавлявшего отправление религиозных обрядов готами, своего дворца и портового города Классис. Таким образом, арианская теология, осужденная на I и II Вселенских соборах в Никее и Константинополе, но сохраненная готами и другими неримскими племенами, теперь была привнесена в церковь, украшенную элегантными мозаиками. Подражая Галле Плацидии, Теодорих построил мавзолей для себя – он до сих пор стоит, привлекая внимание одним цельным каменным блоком, закрывающим могилу. Остготский правитель также строил дворцы, крепости, акведуки, бани и другие общественные здания, достойные императора.

Теодорих посетил Рим лишь один раз, в 500 г., когда пышно, как свойственно императору, праздновал 30-летие; своего правления. Судя по всему, он начал вести отсчет собственного прихода к власти с первой военной победы в 470 г., после смерти своего отца. После церемониального приветствия папы Симмаха, сената и народа Теодорих помолился в соборе Св. Петра, обратился к сенату, устроил цирковые игры и увеличил annona.[9] Шесть месяцев он жил на Палатине в древнем императорском дворце, и обещал сохранить законы предыдущих императоров. Древнюю столицу властитель описал как центр образования и учености. По его утверждению, «все должны наслаждаться Римом, который есть плодовитая мать красноречия, обширный храм всех добродетелей, город, который не может называться чужим».[10] Тем не менее следующие 25 лет своей жизни он провел в собственной столице – Равенне, где он управлял смешанным обществом из готов и римлян, про – и антиарианцев, с умением и терпимостью.

Это видно по многочисленным письмам, составленным Кассиодором, в которых отражена позиция Теодориха. В ответ на просьбу, к примеру, он ответил: «Я, кто думает о справедливости даже без настойчивых просьб, с радостью приветствую разумные петиции просителей. Ведь что может лучше, чем нерушимая справедливость, сохранить мое государство, защитить, как оружие?» А когда иудеи Генуи попросили разрешения восстановить древнюю синагогу, он ответил, что они могут отремонтировать здание, покрыть его новой крышей, но не расширять его: «Я даю разрешение, но я порицаю молитвы заблуждающихся людей… Мы не можем предписывать веры, ибо нельзя силой заставить человека верить». Таким образом Теодорих укреплял лояльность своих очень разных подданных.