Читать книгу "Записки уголовного барда - Александр Новиков"

Еще раз протянул мне руку и уже совсем приветливо сказал:

– Очень приятно. Заходи, как будет время. Поговорим о делах наших клубных. В шахматы поиграем. В шахматы хорошо играешь?

– Играл когда-то. Вроде бы неплохо…

– Приходи, я тебя обыграю. Не просто обыграю – разгромлю.

Он потряс фуражкой над головой и выпрыгнул гак же быстро, как и появился.

– Хитрый татарин, – произнес вслед удалившемуся Загидову Мустафа. – Сделал вид, что тебя сразу не узнал. Уже кто-то цинканул, что ты здесь – пришел проверить. Завтра утром Филаретову побежит докладывать. Ему освобождаться скоро, а он все за свое место трясется. Помиловку ждет. Полгода назад написал. Каждый день ждет. Все на домино гадает: скинут – не скинут. Крыша едет потихоньку.

Остаток дня прошел в разговорах о воле. В воспоминаниях и даже в анекдотах. На душе как-то отлегло и посветлело. Это был и вправду настоящий выходной. К вечеру, перед проверкой, я вернулся в барак. О том, что этот выходной – последний, я, конечно, еще не знал.

Вечерняя проверка, как оказалось, во многом отличалась от утренней. Во-первых, народу было в несколько раз больше – почти вся зона. Плац был забит до отказа. Кроме этого, было уже темно и, несмотря на развешанные по углам площади прожекторы, все тонуло в полумраке. Огромная сине-черная масса, состоящая почти из двух тысяч человек, гудела, ходила ходуном и пристукивала каблуками. В конце каждого строя шло движение. Земляки перекрикивались, иногда что-то быстро передавали друг другу. Очень быстро и незаметно. В этом людском месиве, в сумрачном свете вряд ли кого-то можно было распознать. Надвинул на глаза шапку, повыше задрал воротник, и – родная мать не узнает.

Пока ждали начальство, можно было отбежать на несколько минут в сторону, чтобы с кем-то пообщаться. Земляки или друзья иногда не могли неделями увидеть друг друга – работали в разные смены, в разных концах. Кто на бирже сырья, кто на лесозаводе. Поэтому вечерняя проверка была единственной возможностью встретиться. Начальство зорко следило за такими перемещениями и строго наказывало за них. Почему – я узнал чуть позже. А пока толкался в конце строя, подбивая чечетку каблуками кирзовых сапог и пересмеиваясь с окружением.

Вышел ДПНК Панков, Дюжев и все начальники отрядов. Никто не говорил, не командовал – ждали Нижникова. Хозяин задерживался. Проверка затягивалась. Толпа начала шататься и переминаться с ноги на ногу. Паузу прервал Дюжев:

– Та-а-к… Ну-ка, встали как положено! А то распрыгались! Кое-кто у меня на День космонавтики суток на десять «в космос» слетает. Без вывода на работу. У меня тут есть один «гагарин» на примете, хе-хе…

Откуда-то из дальних рядов крикнули буратиньим голосом:

– Да хули Гагарин, гражданин начальник!.. У нас тут своя Терешкова есть!

Плац грохнул от хохота.

Дюжев расплылся в улыбке. Живот его выпятился еще сильнее и затрясся. Смеялся он беззвучно, одним животом.

– Я смотрю, там добровольцы объявились?

Дюжев прекрасно знал, что крикнул кто-то из блатных, поэтому глядел поверх голов, в конец строя.

– Давай, Валя, не балуй! А то я тебя завтра замуж выдам… за Гагарина, хе-хе…

Плац загоготал снова.

В этот момент из дверей вышагнул полковник Нижников. Он оглядел всех слева направо. Толпа стихла.

– Та-а-к, вот так это дело, само дело ебиомать… – приветственным тоном начал он. – Всех посчитали? Кто докладывает, вот так это дело?..

ДПНК Панков, «Сашка Блатной», подошел к Нижникову, что-то объясняя, несколько раз оборачиваясь на строй. Дюжев стоял и млел, не глядя на полковника, а только покачивая головой и переминаясь с каблуков на носки. Кое-где слышались смешки.

– Хорош базарить! – крикнул Панков, всем своим видом показывая, что можно начинать.

Нижников кашлянул в кулак и громко произнес:

– В этом месяце, вот так это дело, план у нас почему– то отстает. В прошлом месяце работали хорошо… А в этом что-то хромает, само дело ебиомать! В чем дело? Давайте, вот так это, начальники отрядов, серьезно отнесемся…

Далее следовала длинная пламенная речь. Надо отдать ему должное – он никому не грозил, не стращал изоляторами. Он просто призывал, давайте, мол, мужики, приналяжем. Вы ведь можете работать, умеете работать. Но что-то у вас разладилось. Давайте наладим – по-другому нельзя.

Высказав все, что касалось производства и плана, он закончил информацией о приближающемся празднике в своей весьма своеобразной манере:

– У нас, вот так это дело, приближается праздник. Кто не знает – День космонавтики, само дело… В космос, конечно, вам еще рано, но улететь домой, на свободу пораньше, если работать как следует, то, понимаешь, вот так это дело, само дело ебиомать!..

На этом проверка завершилась. Отряды вновь загудели и двинулись по баракам. Издалека слышны были выкрики и остроты на тему космонавтики.

– А Дюжев, бля буду, – лучшая Терешкова на всем Ивделе!.. бля буду!

– Не-е… У него дупло широкое – в ракету не пролезет!

– Да ему эту ракету нужно в дупло забить и запускать! А-га-га-га!..

При повороте с плаца на лежневку на углу стоял Панков, дымя сигаретой и оглядывая проходящих.

Он узнал меня, возвышающегося над толпой, и чуть заметно кивнул в знак приветствия. Потом, будто спохватившись, крикнул вслед:

– Ну, что, Новик, как устроился? Все нормально?

– Лучше не бывает, гражданин начальник!

– Пиздишь, конечно. Но слышать приятно, ха-ха!

Остаток вечера прошел в обычных хлопотах. Прокричали

отбой, в красном уголке погасили телевизор – завтра на работу. Завтра еще один день от срока – долой. Я, лежа, писал письмо. Закончил, вложил в конверт и, не заклеивая крыла, захлопнул между страницами. Книга была – рассказы О'Генри. Ее мне любезно, на просьбу почитать что-нибудь повеселее, дал Мустафа.

Проснулся я от резкого толчка в плечо.

– Подъем, подъем… Новиков, подъем…

Шнырь Дима бегал по проходу и выборочно толкал спящих, называя фамилии:

– Собинов, подъем…

Я поднял голову. На меня с соседнего шконаря сонно глядел Собинов.

– Куда подъем? Что, утро уже? – ворчал он.

– Сколько времени? – спросил я его. – Что за новости?

Шнырь торопливо будил мужиков:

– Ночное звено!., вставай… вставай!

– На погрузку… Опять, бля, на погрузку вагонов, – процедил кто-то из глубины барака.

Народ начал копошиться, собираться на работу.

Мы с Толей вышли, закурили. Времени был третий час ночи.

– Ну вот, блядь, началось. Вагоны по ночам грузить, – мрачно бубнил он. – Ни поспать, ни пожрать… Слушай, а какое право они имеют на работу ночью выгонять? Я же спал всего два часа? – обратился он к кому-то из курящих рядом.