Читать книгу "Тайны Баден-Бадена - Валерия Вербинина"

— А что еще говорит Григорий Александрович? — спросил Михаил мрачно.

— О, много чего. Например, что для того, чтобы сделать состояние на рулетке, его надо иметь изначально. Мелкие ставки ничего не решают.

«Вот и прекрасно, — подумал Михаил, — значит, мне состояние не светит, и незачем и начинать».

— Видите вон того господина? — спросил Петр Николаевич шепотом, указывая на немолодого бюргера с усами щеткой и дряблыми щеками. — Я его постоянно тут встречаю. Думал, мошенник какой — тут на рулетке их немало. Но потом я услышал, как крупье обратился к нему, и оказалось, что это полицейский. Их тут несколько, маскирующихся под зрителей, и они следят за порядком, чтобы не было… ну сами понимаете, разного рода неудобств.

— А что за мошенничества бывают на рулетке?

— О, самые разные. Дамы, например, делают ставки так, чтобы деньги занимали несколько чисел. Крупье, конечно, требуют поправить и положить монеты точнее, но дамы все равно ухитряются их морочить. Еще бывают мошенницы, которые присваивают себе чужие выигрыши. С известными игроками они боятся связываться, но новички-иностранцы иногда попадаются.

— Как же можно присвоить себе чужой выигрыш?

— О, милостивый государь, наглость и самоуверенность творят чудеса! Допустим, вы не очень хорошо говорите по-немецки, и по-французски тоже. Она говорит крупье: «Я с этим господином», и не успели вы опомниться, как она захватила ваш выигрыш. Пока вы объясняетесь, она уже скрылась. А некоторые даже и не скрываются, потому что знают, что новички боятся стать причиной скандала. Вдруг его выставят из казино или вообще вышлют из Бадена…

— Faites le jeu, messieurs! Faites le jeu! Rien ne va plus![37]

…Шесть крупье вокруг зеленого стола, четверо распределяют выигрыши. Красное? Черное? Passe? Manque? Или уж сразу, одним махом — на зеро?

«Я не буду об этом думать. Не буду… Черт возьми! И ведь сейчас выпадет какая-нибудь цифра, и какой-нибудь олух разбогатеет, не приложив ровным счетом никаких усилий…»

Шарик завертелся на рулетке, приковывая все взоры. Суеверные игроки стискивали в потных ладонях свои талисманы, некоторые молились — Михаил со своего места видел, как шевелились их губы.

— Dix-neuf, rouge, impaire et passe![38] — провозгласил осанистый жрец рулетки, которого по манерам и одежде можно было запросто принять за какого-нибудь важного сановника.

Выиграла тучная старуха в бриллиантах, сидевшая возле стола в особом кресле. За его спинкой теснились ее клевреты — господин в черном, судя по всему, доктор, какая-то бледная некрасивая девушка и несколько приживалов. Довольная старуха зааплодировала самой себе.

— Я знала, что мне сегодня повезет! — сказала она девушке на дурном французском.

Михаил нахохлился. «И зачем этому живому трупу деньги?» — подумал он и окончательно сделался противен сам себе. Петр Николаевич убрал книжечку и карандаш, достал деньги и, облизывая губы, стал, очевидно, примериваться — на что ставить. Приняв, судя по всему, решение, он стал проталкиваться к игорному столу, бормоча:

— Pardon… pardon…[39]

Авилов решил уйти, но, повернувшись, неожиданно увидел Анастасию, которая шла прямо к ним, не глядя на других игроков. Лицо у нее было бледное и напряженное, но, заметив писателя, она улыбнулась.

— Михаил Петрович! Очень рада вас видеть… Значит, вы уже поправились? Нехорошо было с вашей стороны не подавать нам вестей…

— Обыкновенная простуда, Анастасия Петровна, ничего больше. Я не думал, что такой пустяк стоит вашего внимания. А откуда вам стало известно, что я…

— Я спросила у графини Вильде — она ведь все обо всех знает. Она сказала, что вы заболели и она присылала к вам своего врача.

В первое мгновение Михаил изумился, но, сообразив, в чем дело, тут же надулся. Больше всего, по правде говоря, он сердился на свою недогадливость — ведь достаточно было хорошенько посмотреть на доктора, чтобы понять, что у него не может быть ничего общего с фрау Эльзой, вполне заурядной вдовой заурядного крестьянина.

— Trois, rouge, impaire et manque![40] — объявил крупье.

Не без труда Михаил и Анастасия пробились к Петру Николаевичу, который занял место в первом ряду возле стола. Приемный отец Анастасии был мрачен — он только что поставил золотой фридрихсдор на черное и проиграл.

— Петр Николаевич! — негромко позвала его Анастасия. Назарьев оглянулся, едва заметно нахмурился и бросил оставшиеся два золотых на черное. «Проиграет, как пить дать, проиграет», — мелькнуло в голове у Авилова.

— Что тебе, Настенька? — спросил Петр Николаевич фальшиво. Так фальшиво, что Михаилу стало совестно за него.

— Я пришла за вами, — сказала Анастасия.

— Тебя Глафира Васильевна прислала?

— Нет, она еще не знает, чем вы занимаетесь. Но если даже Лукерья догадалась, я думаю, Глафира Васильевна тоже догадается.

— Я еще не играл сегодня, — сказал Петр Николаевич умоляюще. — Почти не играл, — быстро добавил он. — Вот проиграю, и пойдем.

— Вы позавчера проиграли сорок золотых, Петр Николаевич…

— Ну проиграл, и что с того? Сначала я ведь их выиграл, — ответил Петр Николаевич с досадой. — Хотел сорвать куш, да не смог вовремя остановиться. На рулетке надо уметь ловить удачную полосу, а я переборщил.

— Mesdames et messieurs, rien ne va plus![41]

Помощник Фортуны запустил рулетку. Шарик заметался. Михаил отвел глаза. «А забавно было бы увидеть, как, к примеру, шарик соскочит с рулетки и пролетит мимо всех номеров… Какие тогда поднимутся споры, какая свара начнется… Впрочем, наверное, в казино есть свои правила на этот счет…»

— Восемь, черное, четное, манк!

— Выиграл, выиграл! — с торжеством вскричал Петр Николаевич. Крупье, распределяющий выигрыши, лопаточкой подгреб к нему его ставку и то, что ему причиталось сверху.

— Поставлю-ка я на вторую половину, — неожиданно решил Петр Николаевич и двинул весь свой столбик на пас.

«Логично, — подумал Михаил, — если выиграло число из первой половины, ставить на вторую. Как он раскраснелся, как хватает себя за бакенбарды, как ерошит волосы… Тут, пожалуй, страсть, причем настоящая. Вставить, что ли, его в роман? Или в повесть, как советует Тихменёв? Приезжает в Баден заурядный помещик, начинает играть, преображается, потом проигрывается…»