Читать книгу "Рылеев - Оксана Киянская"

Павел I фактически отменил Устав 1766 года: ввел разделение кадет на четыре роты вне зависимости от возраста, для самых младших воспитанников создал малолетнее отделение, переименовал корпус из Сухопутного шляхетского в 1-й кадетский, его воспитанников стали готовить только к военной службе.

«Главноначальствующим» над корпусом Павел назначил собственного сына, цесаревича Константина Павловича. Ему подчинялся директор корпуса — в момент поступления туда Рылеева, в апреле 1800 года, это был генерал-лейтенант граф Матвей Ламздорф, впоследствии воспитатель великих князей Николая и Михаила, младших сыновей Павла. В том же году Ламздорфа сменил фаворит Екатерины II и будущий участник убийства Павла I Платон Зубов, а в следующем году директором стал Фридрих Максимилиан (Федор Иванович) Клингер, прослуживший в этой должности 20 лет. Известный немецкий писатель, автор знаменитой пьесы «Буря и натиск», с конца XVIII века он состоял на русской службе, к описываемому времени был уже генерал-майором, а впоследствии дослужился до чина генерал-лейтенанта.

Мало кто из воспитанников вспоминал Клингера добром. К примеру, Фаддей Булгарин, соученик Рылеева, утверждал: директор был гениальным немецким писателем, но не любил Россию, «почитал русских какой-то отдельной породой, выродившихся из азиатского варварства и поверхностности европейской образованности» и «сам предложил, чтоб сочинения его были запрещены в России, желая тем самым лишить своих недоброжелателей средств вредить ему».

С именем Клингера связано введение в корпусе новой педагогической системы, суть которой хорошо выразил Николай Титов, обучавшийся в корпусе в начале века и впоследствии ставший известным композитором: «Клингер говаривал: “Русских надо менее учить, а более бить”». Кропотов, учившийся и преподававший в корпусе уже в Николаевскую эпоху, обобщая воспоминания бывших кадет, утверждал, что эпоху управления Клингера «можно без преувеличений назвать временем террора»: «Утром, почти ежедневно, в каждой роте раздавались раздирающие вопли и крик детей. Удивительно ли, что при такой системе воспитания ожесточались юные сердца?» Собственно, методу Клингера, целиком основанную на телесных наказаниях воспитанников, пришлось испытать на себе почти всем кадетам. Булгарин вспоминал впоследствии, что когда спустя четыре года после выпуска из корпуса он встретил человека, похожего лицом на его ротного командира, верного сторонника клингеровской системы воспитания, то «вдруг почувствовал кружение головы и спазматический припадок».

Знаменитый в начале XIX века журналист Николай Греч писал в мемуарах, что «большая часть» деятелей 14 декабря вышла из стен 1-го кадетского корпуса. Конечно, утверждение это ошибочно: среди участников тайных обществ были выпускники знаменитого Московского училища колонновожатых, Пажеского корпуса, 2-го кадетского и Морского корпусов, Царскосельского лицея и Московского университета. Однако бывших воспитанников 1-го кадетского корпуса среди членов тайных обществ действительно было немало. Из числа наиболее известных заговорщиков его окончили Павел Аврамов, Александр Булатов, Федор Глинка, Михаил Пущин и Андрей Розен.

По-видимому, принятая в корпусе система воспитания сыграла не последнюю роль в том, что выпускники корпуса стали революционерами: постоянное унижение человеческого достоинства не могло не породить протест против несправедливой власти. В корпусных стенах эту власть представлял Клингер, вне их — самодержавное государство.

Вполне возможно, что первые размышления о свободе — не о политической, конечно, а о личной, человеческой — у Рылеева возникли еще в корпусе как реакция на жестокие и часто несправедливые телесные наказания. Кропотов утверждал: Рылеев «был пылкий, славолюбивый и в высшей степени предприимчивый сорванец». «Беспрестанно повторяемые наказания так освоили его с ними, что он переносил их с необыкновенным хладнокровием и стоицизмом. Часто случалось, что вину товарищей он принимал на себя и сознавался в проступках, сделанных другими. Подобное самоотвержение приобрело ему множество друзей и почитателей, вырученных им из беды и потому питавших к Рылееву безграничное доверие. Он был зачинщиком всех заговоров против учителей и офицеров. Года за три до выпуска он был жестоко наказан, и начальство, выведенное наконец из терпения, уже собиралось исключить его из заведения, как вдруг обнаружилось, что Рылеев был наказан безвинно».

Рылееву катастрофически не повезло с образованием. И дело было не только во введении в корпусе телесных наказаний. И Павел, и вступивший на престол после его убийства Александр I не забывали о кадетах: неоднократно издавали указы о «потребных корпусу» суммах, о частных преобразованиях в нем, о переменах в мундирах воспитанников и т. п. Не коснулись павловские и александровские узаконения только методов преподавания учебных дисциплин в корпусе, соотнесенности этого преподавания с возрастом и наклонностями кадет. Иными словами, старая, екатерининская система преподавания рухнула, а новая так и не возникла. Четкого представления о том, чему и как следует учить кадет, ни у начальства, ни у корпусных учителей и воспитателей не существовало.

Если в XVIII веке корпус формировал военную и государственную элиту России, то к началу следующего столетия он стал ординарным военно-учебным заведением. В отличие, например, от Пажеского корпуса, в который принимались только сыновья и внуки генералов и выпускники которого становились гвардейскими офицерами, в 1-м кадетском корпусе учились в основном дети дворян средней руки, готовил же он по преимуществу обычных армейских офицеров.

* * *

Согласно изданному в 1820 году Федором Шредером «Новейшему путеводителю по Санкт-Петербургу, с историческими указаниями», суть деятельности малолетнего отделения 1-го кадетского корпуса состояла в следующем: «В сем заведении воспитываются и обучаются еще 200 дворянских детей, кои или по нежному своему возрасту не могут еще сносить военных упражнений, или потому, что не имеют еще надлежащих предварительных познаний для слушания более трудных ученых знаний, состоят под женским надзором, от ротных кадет совершенно отделены, называются малолетними, и с истинно нежным попечением к будущему их назначению приуготовляются».

Очень многие впоследствии знаменитые деятели русской истории, культуры, литературы были питомцами малолетнего отделения корпуса. Прошел через него и Рылеев.

Относительно даты поступления Рылеева в корпус мнения мемуаристов расходятся. Кропотов, ссылаясь на документы корпуса, указывает, что Рылеев поступил в него 23 января 1801 года. Исследователь В. И. Маслов на основании «случайно уцелевшего» в архиве корпуса «списка кадетов» утверждает, что Рылеев «определен был туда 12 января 1801 г.». Анонимный же автор хранящейся в РГАЛИ биографической записки о Рылееве называет другую дату — 1805 год, — не указывая, впрочем, источник сведений.

Вряд ли возможно установить, на чем основывался анонимный мемуарист и какими материалами располагали Кропотов и Маслов. Однако в Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА) хранятся корпусные документы, согласно которым Рылеев стал кадетом 18 апреля 1800 года, в возрасте четырех с половиной лет. На военной службе он, таким образом, находился 18 лет — до отставки, последовавшей в декабре 1818-го.