Читать книгу "Кризис? Экспансия! Как создать мировой финансовый центр в России - Сергей Чернышев"

А. Ч.: Чье же это дело?

С. Ч.: Дело в том, что между бизнесом и инновациями пролегает несколько этапов. Производительность любой производительной силы складывается из трех параметров:

• мощности (отражает эффективность институтов производства);

• регламентации (эффективность институтов распределения);

• капитализации (эффективность институтов обмена).

Мера мощности – энергия. Мера регламентации – информация. Мера капитализации – стоимость.

Объявленная у нас игра в инновации предполагает, что мы ринемся заниматься наращиванием мощностей, не решив при этом ни проблемы организационной эффективности, ни проблемы экономичности обмена. Это магистральный путь к банкротству. К примеру, если мощность машин автопарка не соответствует уровню упорядоченности их совместной работы, парк разорится. Если низка капитализация – он не переживет первый же кризис.

Внедрять инновационную экономику – значит сразу прыгать на этаж мощности. Всякая инновация сводится к тому, что это более мощный метод выполнения прежней функции – либо за счет появления новых функций, либо за счет увеличения мощности старых. Но если мы не умеем для начала управлять стоимостью наших активов, бесполезно браться за управление корпоративной эффективностью. А если не умеем управлять регламентацией – бесполезно браться за управление мощностью. Очень простая пирамида. В современной России мы имеем дело с экономикой, в которой фундаментальная проблема управления капитализацией только-только начинает ставиться.

И тут приходят колхозники и говорят: давайте внедрим на нашей ферме антигравитацию. У нас нет антигравитационных подойников – оттого и скотина дохнет… Простите, они дохнут оттого, что пьяный пастух спит и волки загоняют коров в болото.

Куда воткнуть инновации в национальной экономике, которая даже не пытается управлять капитализацией своих ресурсов? Гусары, встать, молчать! Об этом ни слова…

Этажи производительности

А. Ч.: С чего начинается инновационная экономика?

С. Ч.: Давайте заменим гидротурбины на более экономичные, эффективные и главное – мощные. Кто же против? Но для начала давайте хоть на что-нибудь заменим, потому что половина их находится за пределами нормативов износа и могут взорваться в любой момент. Что мешает их заменить, что раньше мешало? Не давали указаний? Нет, ребята, денег нет…

Всякая замена оборудования даже не на более мощное, а на точно такое же, но новое, требует гигантских денег. Откуда их взять? Ведь новая турбина окупается лет за 12–15. Недавно прочитал в «Эксперте»: несмотря на то, что у нас все идет в гору и бурно развивается, две трети производственных фондов в народном хозяйстве (а это материальное тело экономики) имеют возраст 16 лет и старше, то есть возникли еще при советской власти. Именно эти давно отслужившие свой срок активы составляют залоговую стоимость, под которую только и можно взять кредит на инновации. Но залоговая стоимость выходит почти нулевая, а значит, и кредита не видать…

Стабфонда на инновационную экономику не хватит – в сравнении с масштабами необходимых затрат он составляет маковое зернышко! Это только кажется, что он большой – он крохотный! Всего несчастного Стабфонда едва ли хватит на переоснащение одной ОГК. Другое дело, что переоснащение, к примеру, энергетики дало бы сверхэффект, перекрывающий Стабфонд во много раз.

Итак, первый шаг к инновациям – ремонт того, что есть. Если мы не можем заменить наш «жигуль» на «мерседес», давайте хотя бы заменим его на точно такой же, но новый. Давайте сделаем хотя бы такой простой шаг, создадим, что ли, ведомство, которое бы автоматически заменяло отработавшие турбины. И при этом просчитаем экономику замены, чтобы старая турбина зарабатывала на свою замену.

В советское время эту проблему хотя бы пытались решать, пусть и очень грубым способом – через амортизационные отчисления. В амортизацию закладывались средства и на плановый ремонт, и на переоснащение. Другое дело, что реально денег не хватало, люди жульничали с отчислениями, сама попытка нормативно рассчитать стоимость не опиралась на науку. Но в принципе необходимость решать проблему осознавалась.

В 1985 году один из ведущих мыслителей ЦК, понимая, что СССР идет к полному краху, вдруг сказал: на сегодня есть только два современных общества – Америка и Советский Союз. По своей функциональной структуре, по установкам, по проектности мы и вправду были современными. Возможно, с тех пор возникли и другие современные общества, я очень на это надеюсь, где-нибудь в Юго-Восточной Азии…

В Госплане СССР существовали департаменты, занимавшиеся нормативным управлением стоимостью – в соответствии с идеей, что всякая вещь чего-то стоит, что стоимость складывается из затрат, которые можно посчитать, что вещь эта должна приобретаться по соответствующей цене… Технология нормативного планирования начала разрабатываться еще для ГОЭЛРО, затем в 30-е годы под руководством Куйбышева. Во времена Косыгина не раз серьезно модернизировалась. Более 70 лет люди интенсивно думали о том, как нормативно управлять стоимостью. Проблема в том, что нормативная стоимость социалистических активов не имела простого и понятного (как считается) критерия проверки, который обеспечивается фондовым рынком.

Это была советская попытка построить третий этаж постиндустриального общества, инновационную экономику, при отсутствии первого и второго (предпринимательского и корпоративного). Конечно, можно соорудить леса, опалубку, но эта опалубка должна выдерживать не только рабочих, но и вес третьего этажа. А потом каким-то образом под это здание, висящее на жердях, надо подсунуть первый и второй этажи. С тем типом производительных сил, которые тогда имелись, это была задача не только безнадежная, но еще и самоубийственная.

На уровне малых предпринимательских проектов, да еще имеющих дело с устарелыми производственными фондами, нормативное управление стоимостью невозможно, обязательно должно существовать нечто типа рынка. Нереально снабдить каждый трофейный станок цифровыми датчиками типа АСКУЭ, системами учета потребляемой воды, электричества, расходных материалов – все станки старые, разболтанные, и в этой разболтанности по-своему уникальные. Собственник, который не знает точно, сколько стоят такие производственные фонды, где производительность генератора зависит (из-за прецессии) от фаз Луны, может оценить их, только выставив акции на рынок. Ведь не оценишь – не продашь.

Почем нынче рынок

А. Ч.: Давайте разберемся, сколько вообще надо рынка?

С. Ч.: Это зависит от того, в какой стране вы живете. Когда-то считалось, что надо отпустить силы рынка на волю и истреблять всех, кто препятствует их созидательному порыву. Но эти наивные времена, похоже, прошли. Сегодня надо очень конкретно смотреть, на какой стадии экономического развития находится страна, в каком окружении, какая задача решается.

Сейчас можно сказать только одно: в теле каждого современного общества обязан находиться некоторый слой, где решаются проблемы капитализации и по факту производится новая стоимость. В каком виде в теле современного общества должен существовать этот слой – отдельный вопрос, здесь начинается конкретика. Но где-то должна быть машина, систематически производящая стоимость – это точно.