Читать книгу "Похороны куклы - Кейт Хэмер"

– Здесь тоже вещи пропадали.

Мик обвиняюще взглянул на Барбару.

Она вздохнула.

– Не знаю я ничего про твою дурацкую рубашку, говорила же. – Она обернулась ко мне. – Наверное, пора тебе спать, Руби.

По дороге наверх я прошла мимо зеркала. Лицо у меня было рябым от укусов лесных насекомых; укусы распухли, покраснели и воспалились. Я все еще была зла; так зла, что выглядела уродиной.

Я перевесилась через перила. Сквозь ребристое стекло кухонной двери я видела их тени. Мик стоял. Барбара склонилась над лежавшими на столе безделушками. Они уже казались далекими, словно мои настоящие мама и папа, во всем своем великолепии, вот-вот откроют дверь гостиной и предстанут передо мной, так что Мик и Барбара за их спиной станут лишь серыми тенями.

Я подумала, каково это будет: уехать отсюда – и не смогла поверить, что не увижу моря белых цветов, которые появляются весной на лесной земле, и того, как распускаются первые листья, когда лес понемногу возвращается к жизни. Летнего солнца, согревающего самые темные тайные уголки. Не стану смотреть на венки медовых грибов вокруг умирающего дерева – словно земля пытается вытолкнуть болезнь. Или на желтые осенние листья, блестящие под холодным и чистым небом. Лучше я уйду и умру среди деревьев, чем такое.

Я осталась на лестнице, потому что хотела поймать Барбару и умолять ее, пока она будет одна. Они говорили целую вечность, голос Барбары то взлетал, то падал. Потом Мик пошел спать. Я вжалась в стену, чтобы он смог мимо меня пройти, и мы только взглянули друг на друга: я вверх, он вниз. А потом он ушел.

Вышла Барбара. Я слышала, как она медленно шаркает ногами, казалось, она по сто лет поднимает одну ногу, чтобы шагнуть. Несмотря ни на что, у меня сжалось сердце. Она не удивилась, увидев, что я сижу на нижней ступеньке.

– Чего ты хочешь, Руби? – спросила она.

Я какое-то время не могла ответить, потому что у меня так стиснуло горло, что я даже писка из себя выдавить не сумела. Наконец я сказала:

– Я хочу, чтобы ты меня любила, вот чего я хочу. Если бы ты просто меня любила, как будто я на самом деле твоя дочка, тогда все было бы хорошо.

– Так я же люблю, – тусклым голосом ответила она.

24

Отъезд
20 ноября 1983

Четыре дня спустя я в последний раз прошла по нашей улице. Попрощалась со всем.

Все местные дети собрались вместе, на потрескавшемся тротуаре, зацветшем инеем: Джо, две девочки, – Джейн и Либби, – даже тихенький рыжий мальчик, такой бледный, что видно было, как у него под кожей пульсируют вены. Так и стояли, грустной командой.

– Ты нам сделаешь прически перед отъездом? – спросила Либби.

Я кивнула.

– Схожу за щеткой и лаком для волос.

К тому времени, как я вернулась, они уже сняли повязки для волос, и те висели у них на запястьях грязными розовыми полосками.

– Сделай, чтобы стояли, как у тебя, – сказала Либби.

Когда я закончила, они повернулись друг к другу, и их начесанные волосы закачались над головами. Они обе засмеялись; рты у них были полны мелких острых зубов.

– Вот, – произнес Джо, протягивая мне потрепанный бумажный пакет. – Это тебе, от всех нас, на прощанье.

Я заглянула внутрь. Леденцы кубиками, со вкусом колы. Сахар на них сверкал под зимним солнцем, как толченое стекло.

– Спасибо, – сказала я. – Спасибо.

Я знала, как много значит такой подарок. Конфеты у нас ценились на вес золота.

Дети остались стоять на тротуаре. Когда я проходила мимо разросшейся садовой розы, она задела меня последними запоздалыми красными соцветиями. На мои сапоги упали алые пятнышки. Цвет так выделялся на сером тротуаре, и соблазн как-то с ним повозиться был так велик, что я немного сплясала на лепестках. Посмотрела вниз – теперь они были размазаны по земле кровавыми кляксами, и я пошла дальше с тяжелым чувством, что что-то загубила.

Совпадение, конечно; крещение кровью. Старый зеленый чемодан ждал меня в прихожей, когда я вышла попрощаться с травами и кукольной ручкой. Я помахала им, и они помахали в ответ, как всегда, не осознавая, что прощаются. Доска, которой я ударила Мика, исчезла. Без сомнения, ее где-то спрятали, на случай, если я опять сделаюсь склонна к насилию.

Я обняла себя за живот. Там, внутри, болело. На заросшем пятачке я затаилась, присела и стянула трусы. На них было красное пятно, размером с розовый лепесток, но вроде желе.

Барбара махала мне от входной двери обеими руками. Лицо у нее словно провалилось внутрь, как будто все зубы за ночь выпали. Платье на ней, правда, было веселенькое: цепочки фиолетовых и оранжевых ромашек между рядами широко открытых глаз.

Я выглянула из окна машины. От ветра слезы на моих щеках поехали в сторону и, сменив направление, прочертили по лицу кривые линии. Мик заталкивал чемодан в багажник. Я слышала, как он кряхтит и ругается. Чемодан был слишком большой, и Мик из-за этого злился.

– Руби, пока что… – Барбара вынула из кармана бумажный платок и прижала его к губам. – Я правда буду по тебе скучать, пойми. Но пока что разве так не лучше?

Я закрыла глаза.

– Нет.

– Ты сможешь обо всем забыть, обо всем, что случилось, Руби. – Она перевесилась через живую изгородь, чтобы говорить шепотом, и казалось, что ее торс растет из зелени.

– Хотела бы я то же самое сказать: ты все забудешь, когда окажешься на новом месте.

Мик уже сел на водительское место, и машина медленно заскользила прочь.

– Руби, Руби, – громче произнесла Барбара, окликая меня. – У тебя достаточно… ну ты знаешь?

Прокладка, хрустевшая подо мной, по ощущениям была огромной, я сидела, как на возвышении.

– Не знаю, – в ужасе ответила я. – Я не знаю, сколько мне понадобится.

Барбара пыталась что-то сказать, ее рот складывался в дикие черные фигуры.

– Что?

Я встала на колени и высунулась из ехавшей машины, но не услышала. Она уже превратилась в крошечную машущую фигурку, в руке у которой бился носовой платок, потом мы свернули за угол, и она совсем исчезла.

– До свидания, Барбара! – кричала я. – До свидания.

25

Птица
20 ноября 1983

Мик ехал так быстро, словно мы опаздывали, хотя до поезда еще оставалась вечность. Он надавил на клаксон, и водитель впереди принял вбок и прижался к обочине, пропуская нас. Обогнав его, Мик откинулся на спинку сиденья и стал крутить руль кончиками пальцев. Он как ненормальный упражнялся с гирями в последние несколько недель. Его футболка с коротким рукавом выставляла напоказ мышцы, края ткани впивались в бугры на руках, такими они стали большими. Я подумала, не из-за того ли это, что тринадцатилетние девочки кажутся ему такими страшными. Ужасно жаль было, что у меня так же не получилось.