Читать книгу "Возвращение из ночи - Елена Свиридова"

— Может, еще? — засмеялась Маша.

— Ну, девка! Я тащусь! — голос Фрэнка вдруг изменился, в нем появился какой-то лиризм. — Знаешь, я от этого вальса детство вспомнил, бабкины пластинки... Там всякие вальсы, фокстроты, танго... Она их с войны приволокла, до сих пор хранит.

— А твоя бабка жива? — удивилась Маша.

— Она бессмертная, — с гордостью заявил Фрэнк, — ее ничем не возьмешь. Ее в детстве одна колдунья заговорила на вечную жизнь. Ей девяносто девять, а поглядишь — круче молодой. Вот так-то, подруга! Выпьем за ее здоровье!

Они прошли мимо нескольких опустевших столиков с испачканными скатертями, мимо чьих-то лиц, неясных в дыму, мимо зеркал на стене. Кто-то, свесив руки, дремал на стуле.

Маша наступила на валявшуюся на полу бутылку, Фрэнк ногой отшвырнул ее в сторону.

Машины друзья совсем притихли и ерзали на стульях, им было явно не по себе.

Фрэнк, слегка разомлевший и умиротворенный, плюхнулся за стол рядом с ними, но вдруг, увидав на столе опустевшую бутылку, изменился в лице и рявкнул злобно.

— Валите отсюда!

Мальчишки поднялись из-за стола, оглядываясь на Машу.

— А она? — спросил Вася.

— Она останется со мной!

— Она пойдет с нами, — вдруг осмелел Андрей.

Глаза Фрэнка налились кровью, он размахнулся для удара.

В дымном тумане молча поднялись другие рокеры и двинулись к ним.

— Нет! — закричала Маша, повиснув у него на руке.

— Я предупреждал! — он оттолкнул ее и выхватил нож.

— Нет! — Маша снова бросилась к нему и повисла у него на шее. — Отпусти их! Уходите! Я остаюсь!

— А мне его пришить охота! — процедил Фрэнк сквозь зубы.

— За что?! — возмутилась Маша.

— Да так, ни за что!

— Оставь их! — взмолилась Маша. — Ты, крутой, постыдись! Я-то думала, ты и правда король, вожак, а ты сам шестерка, на слабых тянешь... Разве можно убивать человека так, ни за что?

— А друга моего за что? — заорал Фрэнк, опрокинул в рот рюмку, которую ему протянул кто-то услужливо с соседнего столика, и вдруг всхлипнул, уронил на руки голову. — Лучший кореш был, два года отмотали в одной камере! — Он поднял голову, поглядел мутным взглядом на Машу, вцепился в ее руку, и она на этот раз не вырвала ее. — Ради нее, — прохрипел Фрэнк, — валите! Чтоб никогда больше вас не видел!

Ребята посмотрели на Машу.

— Все в порядке. Я позвоню! — бодро закричала она, все еще держась с Фрэнком за руки... — А твои пусть останутся, — прошептала она Фрэнку.

— Лады. Выпьешь со мной за кореша моего, пусть земля ему пухом... — пробормотал он.

— Выпью! — ответила Маша.

— А за Бабку-Ежку мою, Василису Бессмертную, выпьешь?

— Выпью! — ответила Маша.

— Спасибо, подруга! — Фрэнк еще крепче сжал ее руку.

Андрей и Вася в последний раз обернулись у двери, Маша сделала им знак рукой, и они вышли на улицу. Свита Фрэнка проводила их волчьими взглядами, но осталась на месте...

Юля лежала ничком в постели и продолжала плыть в бурном потоке воспоминаний, который затягивал ее все сильнее... Она не видела и не слышала ничего, что происходит вокруг, она не заметила, как ушел из дома Белов. Та реальность, в которой она прожила последние дни, просто не существовала сейчас, а ее прошлое с каждым мгновением становилось все более ощутимым, осязаемым...

...Я уже несколько дней живу в удивительной сказке. Большой загородный дом, похожий на старинный рыцарский замок, высокий забор, отгораживающий меня от мира, деревья, клумбы с цветами, дорожки, выложенные разноцветными камнями. Я гуляю по саду, собираю ягоды прямо с кустов, любуюсь нежными махровыми пионами, источающими сладкий, слегка дурманящий аромат. Сад удивительно красивый и чистый, но я ни разу не видела, как кто-то ухаживает за ним. Возможно, здесь работают невидимые сказочные мастера, какие-нибудь маленькие лесные человечки, гномы в забавных шапочках и ярких разноцветных костюмчиках. Как бы хотелось подстеречь их и полюбоваться их работой! Но они не хотят попадаться мне на глаза!

Мне кажется, что я в доме совсем одна. Во всяком случае, здесь тоже никто не попадается мне на глаза. Этот дом похож на старинный замок — стены из темного кирпича, высокие окна с витражами, внутри — высокие сводчатые потолки. На первом этаже — огромная гостиная с длинным банкетным столом из темного дерева. В середине зала настоящий камин, в котором потрескивают поленья. Ажурная винтовая лестница ведет на второй этаж, там — моя спальня, ванная, и спальня моего нового друга. Он уезжает рано утром, когда я еще сплю, а возвращается вечером. Я слышу, как радостно заливается внизу Парацельс. Господи, я вспомнила имя пса, огромной кавказской овчарки, которая целый день охраняет дом и меня. Надо же было дать собаке такое чудное имя! Парацельс! Почему же я не помню имена людей? Что мне мешает вспомнить имена? И лица, я их тоже не вижу, во всяком случае, я не вижу лица моего друга. Его голос, ах, какой низкий, приятный голос, какой бархатный баритон. Руки, сильные и ласковые, руки, которые каждый вечер дарят мне цветы, но не касаются меня. Я целый день одна, я рисую, как одержимая. У меня в этом замке целая мастерская, там есть все — краски, фломастеры. мольберты, ватман, картон, бумага... Он все это сделал для меня, и я впервые за всю свою жизнь могу заниматься творчеством столько, сколько я захочу. Я провожу за мольбертом целые дни, иногда гуляю по саду, а вечером, услышав радостный лай Парацельса, я спускаюсь на встречу моему милому, сильному, заботливому другу. Мы вместе ужинаем в гостиной за огромным столом из темного дерева, при свечах, под негромкую музыку. Он — мой рыцарь и покровитель, он — мой повелитель, я смотрю на него, я улыбаюсь ему. Но почему я не вижу его лица? Потом мы сидим у камина, тихо потрескивают дрова, искры вздымаются вверх, запах поленьев, смолы, пламя свечей, он осторожно берет мою руку и кладет в свою. Мы сидим рядом, но он не прикасается ко мне, даже не пытается меня обнять. Мы разговариваем о музыке и цветах, о моих картинах, о том, что приготовить завтра на ужин... Кстати, я не знаю, кто в этом доме готовит обеды и ужины. Когда я спускаюсь в гостиную, там все уже накрыто, приборы, закуски, вино... Нет, все это невероятно, мне снится удивительный сон. Кажется, постепенно я начинаю влюбляться в своего таинственного, сдержанного и ненавязчивого друга... Вот только почему я до сих пор не могу вспомнить его имя, его лицо! Фигуру, движения, походку, руки, голос — все помню, он словно стоит перед моими глазами, но на нем — непроницаемая маска, которую он не снимает даже ночью. Кстати, мы спим в разных комнатах, он заходит ко мне каждый вечер пожелать мне спокойной ночи, целует руку и удаляется. Это немного странно. Может быть, я не привлекаю его как женщина? Нет, чутье подсказывает мне, что я нравлюсь ему, что я ему нужна. Иначе зачем он стал бы делать для меня все то, что делает? Может быть, он не хочет быть навязчивым, ждет, что я сама проявлю инициативу и предложу ему себя? Его странное поведение немного задевает мое самолюбие и все сильнее заводит меня, как вращающаяся рулетка азартного игрока, но я не хочу торопить события. Так даже интереснее, в нас обоих нарастает чувство, которое через какое-то время прорвется наружу. Что будет тогда? Я не знаю... Все, чему суждено произойти, все равно произойдет. Наверное, время еще не пришло. Я не спешу и не хочу торопить его. Но что может быть интереснее и прекраснее бури, таящейся внутри, которая проявляется только в легких рукопожатиях, страстных, обжигающих взглядах? Каждое прикосновение его рук словно ударяет током, я чувствую дрожь во всем своем теле, но я не уверена, что это только желание. Если быть совсем откровенной с самой собой, я испытываю какую-то неосознанную тревогу. Может быть, я боюсь, что все это — сон, что я могу проснуться снова в холодном убогом общежитии, что сказка, в которой я живу сейчас, закончится также внезапно, как и началась? Ведь если признаться, так не бывает, вернее, бывает только в придуманных фильмах и книгах. Каждое утро проснувшись я с волнением открываю глаза и оглядываюсь, но пока ничего не меняется. Я пью кофе, гуляю по саду, а потом иду рисовать. Неужели это и правда моя студия, где я — единственная, полноправная хозяйка всего, что меня окружает?