Читать книгу "Настоящий итальянец - Вадим Глускер"

Раньше итальянская еда была жирнее, да и ели значительно больше. На столе обязательно должны были присутствовать два вторых блюда. Сначала подавали мясо, потом рыбу. Это было нормально. И вообще, обед был с перерывом на отдых, во время которого подавали лимонный шербет. А домашнюю пиццу и вовсе умудрялись съесть между первым и вторым блюдом. Ферранте, услышав это, даже подпрыгнул от неожиданности на стуле: «Не может быть! Мамма миа!» А что такого удивительного? Мой обед из закуски, пасты, ризотто, флорентийской говядины, десертов и мороженого не слишком отличался от того, что ели раньше. Только съел я это все не за один день. Впрочем, о своем гастрономическом эксперименте я за этим столом рассказать постеснялся. В этот момент меня в какой-то мере поддержала сестра Ферранте. Она задумчиво и в то же время безапелляционно заметила: «Да послушайте, в те времена и не думали ни о каком холестерине, ни об уровне сахара в крови! Просто все умирали счастливыми». Что было на это возразить? Признаюсь честно, я абсолютно не помнил, что именно приготовила мама Ферранте в качестве основного блюда. Помню, было что-то запеченное в духовом шкафу. По-моему, рыба. Впрочем, это было неважно. Совершенно точно, что в конце обеда на стол подали домашние шоколадные конфеты и кофе. Много крепкого кофе, без которого, как мы знаем, итальянец никак не может считаться настоящим. Так же, как и встречали, вся семья Ферранто ди Сомма вышла меня провожать. Мы долго и церемониально раскланивались, а Ферранте спросил: «Ты ответил на свой вопрос?» Теперь я не сомневался ни на минуту. По обеденному меню можно изучать историю и географию Италии, римские традиции и католический календарь. Но главное все-таки другое. По нему можно рассказать историю собственной семьи, собравшейся за столом. Итальянская еда очень похожа на итальянский язык. Она консервативна, как рецепт, который хранится тысячелетиями, и дружелюбна, как средиземноморское солнце, под которым она родилась. Она проста, как быт крестьян, моряков и ремесленников, ее создавших, и в ней всегда есть радость возвращения домой. «Итальяно веро» всегда будет пытаться вернуться домой. К себе, в столь дорогую сердцу Италию. Он знает, что здесь его уж точно накормят. Потому что только в этой стране путь к сердцу каждого человека лежит через желудок.

Мне же нужно было торопиться в Рим. После всей этой истории с обменом билетов, внезапного отъезда в Турин, Вечный город в моем путешествии был представлен исключительно транзитной зоной аэропорта. Надо было срочно наверстывать упущенное.

Глава 5. Ватикан

Я несколько минут смотрел на эту, уже практически невидимую линию. Краску уж могли бы обновить, подумал я. Вряд ли у тех, кто правит на другой стороне площади, нет на это ни денег, ни воли. И с тем, и с другим там все в порядке. Постоять спокойно мне не давали многочисленные туристы, албанские или румынские продавцы сувениров и представители солнечной Африки, норовившие здесь же, практически у святого престола, впарить мне контрафактные сумки, зонтики и очки. До традиционной воскресной мессы оставалось два часа. Не проходите мимо Ватикана! Настоящий итальянец, он же – обязательно – правоверный католик. Я правильно оценил ситуацию, чтобы в поисках загадочной итальянской души не побывать в Ватикане – это было бы несправедливо и даже в чем-то кощунственно.

Конечно, Ватикан – это совсем не Италия. Если их что-то и объединяет, то общая, порой драматическая, история и единый пейзаж. Самая маленькая страна мира занимает всего 44 гектара римской земли. Вместо армии – гвардейский полк, одетый в нарядные, если не сказать потешные, костюмы XVI века. Вместо оружия – семь километров галерей, заполненных произведениями искусства. И тем не менее в 1929 году премьер-министр Бенито Муссолини подписал настоящий акт капитуляции Италии перед священным престолом. Латеранские соглашения утверждали особый статус города-государства, и впервые говорили о Ватикане как о новом самостоятельном государстве, а не как об остатке бывшей Папской области. С тех пор ни один самолет не имеет права пролета над Ватиканом; железные дороги Италии – в полном его распоряжении; все подданные Ватикана освобождаются от налогов, а товары – от пошлин; кардиналы пользуются в Италии почестями принцев крови. Более того, согласно тем же соглашениям, определенные области Святого Престола, расположенные на итальянской территории, как, например, замок Гандольфо или патриархальные базилики, получили экстерриториальный статус, то есть статус иностранных посольств.

Я уже час совершал круговые движения по площади, обошел каждый уголок колоннады – апофеоз творчества Бернини. Два полукружья колонн, торжественный подъезд собора Святого Петра, как две руки, простертые для объятия всего человечества. Сплошные символы, что, впрочем, неудивительно. Сложно было представить большую гармонию. В этот момент слегка заметное движение теней отвлекло меня от изучения ватиканской геометрии. Я поднял голову, в окне папского дворца, втором справа, где находятся апартаменты понтифика и его рабочий кабинет, появилось несколько силуэтов. Резким движением кто-то открыл окно. Вывесил личный папский штандарт. В проеме появилась прозрачная пуленепробиваемая площадка, с установленным на ней микрофоном. До традиционной воскресной проповеди Angelus оставался час. Я продолжил читать документы Латеранских соглашений, найдя островок спокойствия перед входом в папскую библиотеку. Текст гласил: «В перестройке церквей и дворцов правительство Италии полагается на благородный вкус Католической церкви и не имеет права голоса. Итальянский полицейский, шагнувший с площади Святого Петра на ступеньки базилики, считается нарушителем границы». Я оглянулся. Действительно, полицейских было немного, притом что в воскресенье это было место и время массового скопления народа. Грешным делом вспомнил я родную действительность. «Наверняка здесь много агентов в штатском», – подумал я и порадовался за ватиканскую безопасность. Читая текст соглашений, я поймал себя на мысли, что в 1929 году, отдав Ватикан, Италия официально и по доброй воле рассталась с сокровищами, которым нет цены. Что же она получила взамен?

Мои мысли прервали крики собравшихся на площади Святого Петра. В окне появилась фигура в белом. Казалось, что в окне – небожитель, который, впрочем, очень обыденно поприветствовал страждущих, поправил очки, прокашлялся. Люди внимали каждому слову, успевая при этом фотографировать. Тихий, немного трескучий и в то же время мелодичный голос, усиленный микрофоном, парил над площадью, завораживая толпу. Именно в этот момент меня осенило. Я понял, что же именно Италия получила взамен, что стоит дороже ста Сикстинских капелл! Она получила… милость папы.

Этой милости пришлось ждать почти восемьдесят лет. В 1846 году на папский престол вступил Пий Девятый, объявивший амнистию политических заключенных, отменивший цензуру и даже пообещавший ввести в Папской области конституцию. Вот он, настоящий либерализм. Единственное, что не захотел сделать Пий Девятый, это объявить войну австрийской империи. За что поплатился, правда, не он. 15 ноября 1848 года руководитель папской политики, граф Пеллегрино Росси поднимался по крутой лестнице «Палаццо Канчелярия». Из толпы революционно настроенных граждан, считавших и Росси, и Пия Девятого предателями, вышел неизвестный и нанес папскому министру смертельный удар стилетом. Вместе с министром была убита вера папы в итальянский народ. Спустя десять дней он бежал из Рима под видом обычного священника в крепость Гаэту. Недолго просуществовавший либерализм закончился. И следующие тридцать лет понтифик делал все от него зависящее, чтобы государства Италия просто не существовало. Пока народ свергал австрийцев и объединял страну, Пий Девятый отказался считать австрийских католиков врагами, итальянских революционеров друзьями, а земли, тысячу лет принадлежавшие церкви, народными. Директор Высшего института религиозных наук, монсеньор Паскуале-Мария Майнольфи, используя все свои знания и силу пастыря, рассказывал мне об этом удивительном эпизоде итальяно-ватиканской истории. «В тот момент папа Пий Девятый просто вынужден был вести себя так ужасно. Надо было отстоять независимость церкви и право выражать собственное мнение, а не задыхаться внутри рамок мнения общественного. Это был очень драматичный момент, очень сложный, напряженный». Мне показалось, что отцу Паскуале не хватает эпитетов. Он явно нервничал. «Он же был и папой, и королем одновременно. Так что он поступал, как и положено главе правительства. Его обстоятельства вынуждали. В результате объединения Италии папское государство оказалось в оккупации, и папа потерял мирскую власть». Даже Центральную Италию у папы отобрали, завершив тем самым объединение страны. И хотя специальным постановлением Гарибальди папу лишили светской власти, всю церковную собственность национализировали, а крупное имущество обложили налогом, в Рим правительство не могло въехать еще девять лет. Папу охранял французский гарнизон. И когда французы наконец отлучились на Франко-прусскую войну и итальянцы получили свою столицу, папа отверг почетный статус. Он отлучил первого короля объединенной Италии Витторио Эммануила от церкви, освободил ему Квиринальский дворец и объявил себя Ватиканским узником. Он три года не выходил из апостольских покоев, вся страна жила во грехе, а несчастный король безо всякого удовольствия обживал папские квартиры. А ведь Витторио Эммануил, как и большинство итальянцев, был честным католиком. Он ежедневно писал папе письма и до последнего дня умолял о благословении, папа ежедневно отказывал.