Читать книгу "Держитесь подальше от театра - Анатолий Гречановский"

Простившись с Фимой уже поздно ночью, Сема, как истинный джентльмен, вызвался проводить Маргариту домой. Так как денег у Семы не было, пошли пешком, под видом – подышать свежим воздухом. Стояла сказочная осень, но в душе Семы бушевала весна. По дороге Сема разливался соловьем, объясняя Маргарите о бесконечном, что в конечном счете, ей было глубоко безразлично, хотя она делала умное лицо и периодически удивленно повторяла: «Да?!» Благо, Маргарита жила не очень далеко от театра, и они быстро дошли до ее дома. На лавочке, у подъезда, сидела группа ребят и играла на гитаре. Увидев подходящих Сему и Маргариту, гитарист прекратил играть и, медленно перебирая струны, с удивлением обратился к сидящим:

– Чтоб я так жил. Машка очередного лоха подцепила.

– Что этот очкарик сказал? – спросил Сема, но, наверное, несколько громче, чем следовало.

Слово «очкарик» очень не понравилось молодому человеку, и он кивнул своим товарищам.

Маргарита, блеснув зеленым глазом, растворилась, словно в дымке.

Сему били дружно, долго, с удовольствием, но аккуратно.

Когда он пришел в себя, то как-то сразу ясно понял, что не все то золото, что блестит, и любовь, как и искусство, требует жертв. Уже гораздо позже, идя, чуть ли не на ощупь, по ночной Москве, он понял еще одну истину: что это был перст свыше, преподавший ему урок по одной из заповедей – не прелюбодействуй!

– Семочка, ты шо имеешь к людям, шо тебе так испортили лицо? Мама, ну сделайте же шо-нибудь, шобы его глаза хотели меня видеть.

Обложенный тампонами с примочками, через оплывшие щелки век, Сема с трудом различал склонившихся над ним жену и тещу, как в почетном карауле над усопшим. Сема молчал, а в голове в закрытую дверь мозга кто-то стучал, и грубый незнакомый монотонный голос повторял одну и ту же фразу: «Не прелюбодействуй! Не прелюбодействуй!».

Сема открыл глаза. С экрана телевизора на него смотрел человек, «камзол в обтяжку, на плечах накидка, на шляпе петушиное перо, а с боку шпага». Блеснув зелеными огоньками в глазах, с хрипотцой в голосе он посочувствовал:

– Как говорят французы, C’est la vie.Но жизнь, к несчастью, коротка,А путь до совершенства дальний,Нужна помощника рука.

В голове сильно булькало. Сема, опираясь на жизненный опыт, прекрасно понимал, что те, кто его имеют, хорошо знакомы с пятым измерением и им ничего не стоит раздвинуть помещение до желательных пределов. Двойственные чувства боролись в его душе. С одной стороны, разливалось блаженство от ощущения комфорта, о котором он мечтал всю свою сознательную жизнь, с другой – ощущение опасности, исходящее от «не тех людей». Сознание подсказывало, что здесь дело нечисто, это понятно даже сумасшедшему, и колом ставило вопрос: «Почему?».

– А почему и нет? – вдруг как-то загадочно, с какой-то ехидцей спросил чей-то незнакомый голос.

Сема обернулся. В огромном экране телевизора снова появилось уже знакомое лицо в шляпе с петушиным пером.

– В самом деле, может человек позволить себе жить хорошо?! Сколько той жизни? Человек смертен и даже внезапно смертен. Надо пользоваться возможностью, которую предоставляет случай. Промчаться на белом мерседесе с хмельными красавицами, окруженным лихими друзьями, по улицам столиц на зависть своим врагам. Или с любимой девушкой… – сделал паузу. – Опять эта таинственная «дама пик», – повернул к Семе. – Хороша, не правда?

На карте изображена полуобнаженная раскаивающаяся грешница с прекрасными оливковыми волосами. Сема вздрогнул, узнав в ней случайную незнакомку по театру, но сдержался и не подал виду даже тогда, когда она улыбнулась и многозначительно подмигнула. Человек в шляпе с пером сделал паузу и, раскладывая пасьянс, продолжал: – … лежать на теплом морском берегу где-нибудь в Сочах, смотреть на безоблачное небо и радоваться жизни. Нежели с верой в справедливость промчаться по жизни без оглядки и в конце, стоя у помойки, с пронзительным чувством боли в душе, понять, что жизнь прожита впустую. Но это поправимо. Нет ничего невозможного.

– Ты пламенем объят и в горе?Она твоею будет вскоре.

И вдруг, словно неведомый дух, вселившись в Сему, преобразил его, наполнив душу нектаром неудовлетворенных жизненных сил и бесконечной жаждой познаний. Незнакомый внутренний голос спросил:

– Ты кто?

– Часть силы той, что без числа

Творит добро, всему желая зла, – загадочно улыбнувшись, ответила «шляпа с петушиным пером».

– Хоть среди чертей я сам не вышел чином, Найдешь ты пользу в обществе моем.Давай столкуемся друг с другом, Чтоб вместе жизни путь пройти.Благодаря моим услугам Не будешь ты скучать в пути.

Первый Сема понимал, то, что предлагал человек с телеэкрана, было просто, понятно и логично. По сути, для человека из постсоветского пространства этот проект был вполне реалистичным.

– А что ты требуешь в уплату? – спросил второй Сема.

– Сочтемся после, время ждет.

– По рукам! – решительно произнес второй Сема.

Едва я миг отдельный возвеличу, Вскричав: «Мгновение, повремени!»

Все кончено, и я твоя добыча, – а первый Сема подумал: «Словам и обещаньям веры нет,

Там, видно, будет мой ответ».

Отвернувшись и скривив губы, «шляпа с пером» прошептала про себя:

– Я жизнь изведать дам ему в избытке, И в грязь втопчу, и тиной оплету. Он у меня пройдет всю жуть, все пытки, Всю грязь ничтожества, всю пустоту.

Из динамика полилась музыка, на экране зарябило. Все встало на свои места, и нежный женский голос проникновенно пропел:

– К сведению контингента. Через полчаса в Доме культуры имени Павлика Морозова состоится концерт под девизом «Пролетарии всех стран, объединяйтесь». Всем желающим, а также всему личному составу, присутствие обязательно.

– Надо прилично одеться. Ай-ай-ай, я же ничего с собой не взял, – всплеснул руками Сема.

Он посмотрел вокруг, подошел к шкафу, открыл. На вешалках висело несколько видов разной форменной одежды с бирками назначения.

– Так, халат не подходит, это нет, это тоже. Надо что-нибудь полегче. А, вот, летняя походная.

Он достал костюм. Легкая футболка оказалась в самый раз, штанишки коротковаты, но сидели отлично.

В приятном расположении духа выйдя во двор, Сема как-то легко, не свойственно ему, подпрыгнул несколько раз и трусцой побежал по аллее.

Дали третий звонок.

Сема вошел в зал, когда свет уже погасили. Он на ощупь прошел по проходу и сел на свободное место с краю. Занавес открылся.