Читать книгу "Коррупция при дворе Короля-Солнце. Взлет и падение Никола Фуке - Винсент Дж. Питтс"

Оставшиеся расписки Фуке использовал, чтобы заплатить кредиторам, у которых он занимал на поддержку валансьенской операции. В рамках новой денежной системы ни одному су не суждено было добраться до казначейства. И все-таки Фуке, Сервьен и Пьер Сегье[183], заседавшие в финансовом совете, в январе 1657 года утвердили эту транзакцию [184].

Летом 1658 года Фуке принял участие еще в одной операции, которая в очередной раз иллюстрирует, насколько сложными могли быть в то время финансовые схемы. Официально транзакция задумывалась как аннуитет в 400 000 ливров, обеспеченный будущими сборами тальи. Но фактически государство намеревалось удерживать по два квартальных платежа в год. Таким образом, покупателю ежегодно доставалось бы только 200 000 ливров. Далее, эти 200 000 сокращались еще на 50 000, которые причитались агентам казначейства и другим, через чьи руки шел денежный поток. В итоге, после всех вычетов, держатель аннуитета получал 150 000 ливров. Аннуитет же предлагался по цене 800 000 ливров. Иными словами, по данной транзакции государство платило чистый процент по аннуитету (или аннуитетную ставку) в размере 18,75 % (150,000: 800,000 = 18,75 %), хотя по закону оно не должно было платить за такие транзакции ставку выше 5,5 % («le denier dix-huit»)[185].

Поскольку номинальная, нарицательная сумма аннуитета составляла 400 000 ливров, то государству причиталось 7,2 миллиона ливров, как фактическая цена покупки (400 000: 5,5 % = 7 272 727). Однако инвесторы были готовы дать только 800 000 ливров. Чтобы замаскировать вопиющее нарушение закона, связанное с такой низкой ценой, суперинтендант выдал покупателям фиктивные расписки на сумму 6 миллионов ливров. Затем расписки попали в Счетную палату, в чьи обязанности входило изучать и подтверждать правомерность финансовых операций королевского правительства. Теоретически покупатели оставались должны казне баланс в 1,2 миллиона ливров. Однако эта сумма и далее сокращалась на треть – на 400 000 ливров «расходов на сборы», – типичная скидка для такого рода транзакций.

Таким образом, долг нетто[186] составлял 800 000 ливров, которые и были предложены инвесторами. Противозаконная транзакция сопровождалась внесением ложных записей в отчетность. В конце концов она была авторизована Фуке и Сервьеном как суперинтендантами, а также Эрваром и канцлером Сегье, являвшимся главным королевским судебным и административным чиновником [187].

Смерть Сервьена в середине февраля 1659 года открыла перед Фуке дорогу к еще большему могуществу. Несколько дней все рассуждали о том, кто придет на смену его коллеге. Кандидатов хватало, и даже Мазарини подумывал, не купить ли эту должность. Но по здравом размышлении кардинал понял, как полезно иметь буфер между собой и хаосом огромного количества транзакций, в результате которых финансировалось государство. Анализ финансовой ситуации, выполненный усилиями Фуке, Кольбера и Эрвара, со всей очевидностью показывал, что конца и края этой практике не предвидится. Практически все доходы государства были уже заложены на два года вперед.

Ставший традиционным, этот механизм поддержания государства на плаву заставлял любого суперинтенданта брать на себя тяжелые личные обязательства. Поэтому Мазарини объявил, что Фуке остается единственным суперинтендантом. Это решение было ратифицировано королевским указом, отмечающим его «prudence» – самоотверженность и ценные услуги в прошлом [188]. В качестве наглядного примера самоотверженности Фуке мог сослаться на 5 миллионов ливров, которые он лично и от своего имени занял у различных финансистов и которые корона осталась ему должна [189].

Служебные обязанности Фуке не мешали его собственной деловой активности, тем более что его личные интересы и общественный долг иногда хорошо дополняли друг друга. В ту эпоху могущественных и влиятельных людей редко беспокоило понятие «конфликта интересов». Фуке унаследовал от отца доли в разнообразных коммерческих предприятиях, основанных при Ришелье для торговли с Северной и Южной Америкой, Африкой и Азией. Многие из этих предприятий находились в бретонских портах. Это продолжалось и после смерти Ришелье.

Фуке инвестировал и в новые коммерческие предприятия с базами в Бретани. Кроме того, с 1640-х и еще больше – в 1650-е годы он скупал крупную земельную собственность в Бретани. Там он продолжал естественным образом оставаться своим, прежде всего благодаря тому весу, который имела в регионе шаленская семейная ветвь, его частые деловые партнеры. Их коммерческие предприятия зачастую имели отношение к приватирству[190]. С конца 1640-х годов и впоследствии у представителей клана Фуке был флот хорошо вооруженных приватиров[191]. Приватиры (номинально служившие португальскому королю) грабили английские, голландские и испанские торговые суда у западных берегов Франции. Эти корабли, которыми владели и которые вооружали Фуке, отплывали из нескольких местных портов. Среди них – Конкарно[192], губернатором которого был один из шаленских Фуке, а также остров Йё[193], принадлежавший благородной бретонской фамилии Рьё д’Ассерак[194], тоже постоянным партнерам суперинтенданта.