Читать книгу "Белла Ахмадулина. Любовь – дело тяжелое! - Екатерина Мишаненкова"

Ветер тронул слегкаБелокурый березовый клавиш,И листва задрожала,Запела в тиши…Ты живешь и, наверное,Даже не знаешь,Как глаза у тебя, как стихиУ тебя хороши…

Иосиф Курлат о Белле Ахмадулиной.

И это «все влюблены» не было таким уж преувеличением. Белла Ахмадулина действительно, едва войдя в пору юности и став по-женски привлекательной, обнаружила настоящий дар влюблять в себя всех вокруг. «Это было ошеломление, часто переходившее во влюбленность даже у тех людей, которых представить влюбленными было невозможно, – вспоминал Евгений Евтушенко. – При этом она была остра на язычок, а в стихах еще и высокопарно язвительна и обдавала убийственной брезгливостью, а не придирчивой мелочностью».

И это состояние влюбленности в Беллу Ахмадулину вспоминают практически все, кто видел и слышал ее, причем не только в юные годы, но и позже, а самое главное – не только мужчины, но и женщины. Она очаровывала всех. «Белла была звездой среди всех, – вспоминала журналистка Алла Гербер, – она была звездой. Она была необыкновенно красива. Я помню мое первое ощущение, у меня, девушки тогда, какая красавица, боже. Я очень хорошо помню это чувство, просто какое-то преклонение перед ее красотой. Она вообще была необыкновенная. Она ходила необыкновенно, она говорила необыкновенно. Я помню, у нас был юбилей «Юности», и она танцевала, очень весело гуляли, мы вообще веселились. Я хорошо помню, как она танцевала, как она двигалась. Вот она двигалась, танцевала, шутила, молчала точно как ее стихи. Как будто вся пластика в ее улыбке, в ее потрясающих глазах, во всем, это была пластика ее стихов, это был взгляд ее стихов, это была тональность ее стихов. Я сказала и не боюсь повториться, ее тон действительно делал ее музыку. То, как она говорила, как она писала – это было одно музыкальное произведение с такой богатейшей палитрой. Это часто было и ноктюрн, и маленькое поэтическое эссе музыкальное. Но это бывала и симфония, концерт для фортепиано с оркестром. Потому что в ее стихах всегда была музыка, мощнейшая музыка, в ней было много замечательного смысла, философского постижения, постижение смысла вообще и собственной жизни, и постижение любви и не любви – это все было в ее музыке, в музыке ее стиха».

В 60-е годы я ходил на поэтические концерты Ахмадулиной, как в сказку. Как русский сказочный герой, нырял из одного котла в другой – ее поэзия производила на меня очистительное действие. А лично мы пересеклись в 1978 году, когда мы все работали над альманахом «Метрополь», и она меня, конечно, полностью очаровала. Вообще, все наше поколение было в нее влюблено. Она сочетала в себе божество и принцессу. С одной стороны, ее поэзия была очищена от всякого советизма, а с другой – это была молодая женщина, ужасно привлекательная, острая, своенравная, высокомерная, в общем, все там переплеталось. Образ, конечно, был величавый.

Виктор Ерофеев, писатель, литературовед, радио– и телеведущий.

Красоту Беллы Ахмадулиной отмечают все, кто ее вспоминает, не важно, когда они ее видели – юной или уже зрелой женщиной. Она была хороша всегда, просто очень по-разному. Какой она была тогда, в 1955 году? Тех, кто смотрел сериал «Таинственная страсть», где Неллу, прототипом которой была Ахмадулина, играет Чулпан Хаматова, ждет разочарование. В то время Белла не была такой тонкой и звонкой, как натянутая струна, как эфемерное неземное создание, наоборот, она была совершенно земной, пухленькой, округлой и очень сексапильной девушкой. А тот ее облик, который всем известен и которого придерживались в сериале, появился уже позже – после первой любви и первой большой личной трагедии.

Подробнее всего юную Беллу описал Евгений Евтушенко: «Белла тогда была чуть полненькая, но непередаваемо грациозная, не ходившая, а буквально летавшая, едва касаясь земли, с дивно просвечивающими сквозь атласную кожу пульсирующими жилочками, где скакала смешанная кровь татаро-монгольских кочевников и итальянских революционеров из рода Стопани, в чью честь был назван московский переулок. Хотя ее пухленькое личико было кругленьким, как сибирская шанежка, она не была похожа ни на одно земное существо. Ее раскосые не то что азиатские, а некие инопланетные глаза глядели как будто не на самих людей, а сквозь них на нечто никому не видимое. Голос волшебно переливался и околдовывал не только при чтении стихов, но и в простеньком бытовом разговоре, придавая кружевную высокопарность даже прозаическим пустякам. Белла поражала, как случайно залетевшая к нам райская птица, хотя носила дешевенький бежевый костюмчик с фабрики «Большевичка», комсомольский значок на груди, обыкновенные босоножки и венком уложенную деревенскую косу, про которую уязвленные соперницы говорили, что она приплетная. На самом деле равных соперниц, во всяком случае – молодых, у нее не было ни в поэзии, ни в красоте. В ее ощущении собственной необыкновенности не таилось ничего пренебрежительного к другим, она была добра и предупредительна, но за это ее простить было еще труднее. Она завораживала. В ее поведении даже искусственность становилась естественной. Она была воплощением артистизма в каждом жесте и движении – так выглядел лишь Борис Пастернак. Только он гудел, а Белла звенела. Пластика голоса и словесная витиеватость были у них природными, а не отрепетированными…»

У нее была необыкновенная осанка, необычный голос. Все это завораживало многочисленных поклонников ее таланта и красоты. И я был среди них. В 1956 году, будучи плотником на стройке, я специально приходил в Литинститут, чтобы послушать и посмотреть на Ахмадулину.

Владимир Войнович, писатель, поэт и драматург.

Хотя сама Ахмадулина, кстати, наверняка была бы рада, что ее на экране воплотила именно Чулпан Хаматова. Очень часто, когда в различных интервью заходила речь о талантливых людях, о ее собственном восприятии чужого таланта, она приводила в пример двух Актрис – Марину Неелову и Чулпан Хаматову, которыми она искренне восхищалась: «Я за собой внимательно слежу и замечаю, что сразу чувствую талант другого человека. Поэта, артиста… Словно яркая вспышка в глазах, в разуме происходит. И я люблю этот чужой талант. Воспринимаю его как собственную удачу, собственный приз. Он на меня действует как собственное возвышение. Вот в последнее время меня пленяет Чулпан Хаматова. Прошу Квашу: «Сделай мне билет. Проведи к ней». Или – поскольку мы говорим об артистах – безмерно восхищаюсь Мариной Нееловой. Она уезжала, я ей в дорогу подарила своё кольцо. Мне кажется, любовь к таланту другого человека – обязательный признак собственных способностей. И если ты любуешься талантом другого, тебе надо рукой благославляюще махнуть. Это пушкинская черта. Сам состоящий из одной гениальности, как он чувствовал, как любил, как понимал всякий чужой дар!»

Белла была очень красивой женщиной, а красивые люди во мне вызывают какой-то восторг. Мне просто приятно смотреть: проходит красивая женщина, красивые глаза, красивая улыбка, красивая прическа, красивая походка. Это приятно, потому что все красивое, когда-то Горький сказал: красота – это тоже талант. Конечно, талант. И вот этот талант у Беллы был. Она никогда ни подо что, ни под кого не подделывалась, она жила так, как она жила, она хотела жить так, как ей хочется, независимо, что происходило вокруг, потому что она была верна себе. Вы знаете, было очень сложно в то время оставаться верной самой себе, она оставалась верной самой себе.