Читать книгу "Денис Котик и Царица крылатых лошадей - Алина Боярина"

- Что же делать? Что же делать? - вслух твердил Быстрый, нервно перетаптываясь на месте. Ему, как командиру отряда, требовалось срочно принять решение… Но, как назло, у него в мозгах будто бы щелкнули выключателем, ответственным за сообразительность…

Так продолжалось бы довольно долго, если бы голос снова не подал Печальный.

- Послушай, Быстрый, а помнишь ты обмолвился о каких-то заклинаниях, которым тебя обучила Снежная…

- Ну… обмолвился, - понуро откликнулся Быстрый.

- И что это были за заклинания?

- Да разные… Заклинание, прибавляющее легкости полету… Заклинание, делающее овес слаще… Заклинание, очищающее воду от грязи…

- А заклинания, чтобы вылечить раненую ногу, среди них случайно не было?

- Раненую ногу? Нет… Такого что-то не припомню… - безнадежно вздохнул Быстрый. - А впрочем, постой… Было среди них одно такое… «Заклинание, усыпляющее боль» называлось!

- Усыпляющее?

- Да! Только ногу оно не лечит. Оно лишь заставляет боль на время замолчать…

- Но разве нам сейчас есть разница - лечит или не лечит? Если б боль в ноге у Хитрой заснула хотя бы на час, она смогла бы перепрыгнуть к нам! - воскликнул Печальный. - Вспоминай живее свое заклинание!

- Сейчас… Сейчас вспомню, - Быстрый нахмурил лоб и быстро-быстро завращал ушами - он делал так всякий раз, когда умственно напрягался. - Так… Слушайте…

Засыпает в поле клевер,

Засыпают ветры,

Спи-усни и ты на время,

Боль лошадки бедной!

Быстрый окончил читать заклинание и все трое - Быстрый, Бубенций и Печальный - уставились на Хитрую.

Она больше не ржала и не плакала от боли. Только стояла, высоко подняв переднюю правую ногу, с которой на землю капала алая кровь.

На морде у Хитрой по-прежнему лежала печать страдания. Было очевидно, что стихи Быстрого не облегчили ее боль ни на йоту.

Кусачий нервно топтался рядом с ней. Он, охрипший от крика, явно не знал, что предпринять. И мучительно гадал, что замышляют его товарищи на том берегу.

- Может быть, заклинание неправильное? - предположил Бубенций.

- Но это заклинание мне дала сама Снежная! - возразил Быстрый. - Заклинание Снежной не может быть неправильным!

- Подумаешь, не может, - скептически скривился Бубенций. - А может, и может!

- Как ты смеешь так говорить?! - Быстрый сердито оскалил зубы, словно бы хотел укусить Бубенция. По правде говоря, он очень не любил, когда кто-то позволяет себе усомниться в безупречности Снежной.

- Не ссорьтесь. Только, пожалуйста, не ссорьтесь, - авторитетно заявил Печальный, и оба задиры тотчас притихли. - Сейчас не время выяснять, у кого острее зубы. Лучше давайте опробуем мое предположение.

- А какое у тебя предположение, Печальный? - поинтересовался Быстрый.

- Я думаю, что заклинание правильное.

- А если оно правильное, чего ж оно тогда не работает? - не сдавался Бубенций.

- Оно не работает, потому, что боль Хитрой, та самая, которая должна услышать заклинание и уснуть, просто-напросто Быстрого не услышала! Ведь расстояние-то немаленькое!

- И что теперь делать?

- Мы должны повторить заклинание все втроем. И как можно громче!

И они грянули разом:

Засыпает в поле клевер,

Засыпают ветры,

Спи-усни и ты на время,

Боль лошадки бедной!

Странное это было зрелище. Трое лошадей - вороная, чубарая и буланая - стоят на краю пропасти и во всю глотку орут стих-заклинание, далеко вытянув шеи.

Волки, вообще большие любители посмеяться, чуть животики себе от хохота не надорвали, сидя в своих кустах.

Но только когда раненая лошадь, имя которой они, конечно же, не знали, вдруг прыгнула, взлетела и спустя минуту очутилась по их сторону пропасти, где никакого стекла уже не было, смеяться они перестали. Ведь четверо лошадей - это совсем не то же самое, что трое.

А когда за Хитрой прыгнул Кусачий, волки и вовсе попятились. Потому что пятеро лошадей - это совсем не то же самое, что четверо.

Нужно ли говорить, что у половины волков тут же пропала охота драться?

История шестая. О королях, пиве и электричестве

Промчались майские праздники вместе со всеми своими Очень Торжественными Концертами, поздравлениями ветеранов, живущими в окрестных домах, и несварениями желудка по поводу хронического праздничного переедания.

Воспряла и снова перешла в скрытую форму влюбленность Дениса в Кристину Заграйскую.

7-Б успел съездить на вылазку с шашлыками (роль которых, правда, выполняли свиные сардельки, насаженные на обструганные липовые веточки), а после вылазки проведать в больнице Петра Притворяхина, вот уже вторую неделю умело симулировавшего непонятно-какое-заболевание.

Футбольный матч с командой шестиклассников был проигран с позорным счетом 3:0.

А бабушка в который раз категорически отвергла идею Дениса об обзаведении немецкой овчаркой.

Казалось бы, интересных событий было хоть отбавляй.

Но Денис по-прежнему мечтал о волшебстве и вспоминал коронованную ящерку Марвина и Берендея Кузьмича. Не исключено даже, что Ромео думал о своей возлюбленной Джульетте ничуть не реже.

Денис даже на Тигру дуться перестал.

Теперь он винил в утере драгоценного емелефонного номера только одного себя. Зачем было раскладывать записку на столе? Почему он не отошел в сторонку, чтобы прочесть ее, как говорится в шпионских фильмах, «без посторонних глаз»?

Одна мысль не давала покою Денису - вот если бы Тигра не был таким неуклюжим слонопотамом, если бы Тигра не опрокинул тогда липовый чай, он бы позвонил Берендею и Марвину и… и…

Что именно «и» Денис точно не знал.

Но он чувствовал, сердцем чувствовал: простой болтовней о погоде дело бы не ограничилось.

Однажды после обеда бабушка послала Дениса в родительскую квартиру - как всегда нужно было полить цветы, протереть мебель от пыли и проверить почтовый ящик.

С тех пор, как родители уехали в Сибирь, в свою геологоразведочную экспедицию, для Дениса, который временно переселился в квартиру к бабушке, это стало еженедельной обязанностью.

Нельзя сказать, чтобы это было так уж трудно - полить любимые мамины цветы, ободрать пожухлые листики с гераней, взрыхлить землю под фикусом, протереть глянцевитые листья вьющейся комнатной лианы. Это было пустяковое дело.

И все-таки Денис не очень-то любил ходить домой.

Потому что стоило переступить порог - как ему Делалось грустно и одиноко.