Читать книгу "Счастье по ошибке - Наталья Симонова"

– У нас повесть, – буркнул он раздраженно и вышел из кабинета.

– Ну и фантазии, – прокомментировала я потрясенно.

– Ладно, – закруглил Колосов. – Я должен был вас проинформировать.

Через полчаса как ни в чем не бывало Гия зашел в мой кабинетик, чтобы вместе отправиться обедать.

– А слухи? – неуверенно спросила я.

– Вам не стыдно? – реагировал он.

– Да я за вас переживаю. Вы мне помогли, а теперь из-за этого станете, так сказать, жертвой молвы. – Я улыбнулась.

– Честно говоря, если бы не эта молва, наверное, в голову не пришло бы звать вас на обед. – Он подмигнул. – Ну как?

– Согласна, – обрадовалась я. Потому что снова почувствовала себя не одинокой. А бунтовать вдвоем – это совершенно другое дело. – Ну а Колосов? На него вы тоже в обиде?

– Колосов – нет. – Гия помолчал и усмехнулся: – У нас говорят: сидишь в лодке – с лодочником не дерись.

И мы отправились в кафе.

– Как Гриша? – спросил он, едва сели за столик.

– Ничего. Притихший такой. Думаю, что с ним делать.

– Я тоже думал. Обязательно должен найтись какой-то выход. Не бросать же вам работу! Но сына бросать – самое последнее дело… Я сам с двенадцати лет без отца, – вдруг заговорил Гия с какой-то болезненной интонацией. – Он ушел за женщиной, с которой едва познакомился, которой толком и не знал. Ради нее бросил жену и троих детей. У нас так не принято, – все более горячо рассказывал Дадиани. – В Грузии мужчина не оставит семью. Что бы ни происходило в его жизни, семья – святое. Он знает, что должен нести ответственность.

– В России таких семей без счету, – вставила я. – У меня самой та же история, разве что ребенок один.

– Я не могу этого понять. – Гия мотнул головой, сжав губы. – Моего отца не интересовало, что будет с нами. Мне двенадцать, а сестрам того меньше. Я тогда совсем с катушек слетел, чего только не вытворял. Все хотел что-то доказать отцу… Девчонки все время плакали. А что с матерью было – и вспоминать не хочется.

Я сочувственно покачала головой. У него было такое отчаянное лицо, словно он все еще переживал ту внезапную беду. И мне тоже хотелось плакать – так близки были его переживания. И таким он сам в ту минуту казался мне близким.

– Вот и мой муж ушел – как страницу перевернул, – сказала я. – Словно и не было у него сына. Вообще не интересуется.

– Это не мужчина, – отрезал Гия. – Не человек.

– Почему? Человек. Слабый и дурной – разве мало таких людей?

– Отец потом хотел вернуться, – продолжал Гия после минутного молчания. – Мама не дала. Он пытался. Она не пустила. Не простила.

Я покивала головой. Вообще-то теперь бы я тоже не стала жить с Герой. И не потому, что держала на него зло. Просто, пока мы были вместе, я, как говорится, ничего слаще морковки не ела. В смысле самоощущения, конечно, а не морковки. В смысле осознания себя как человека. А теперь у меня есть карьера, перспектива, я сама зарабатываю на жизнь – и эта моя жизнь полна событий, в ней я независима, и она куда больше обещает мне хорошего и нового, чем та, прежняя, замужняя. Да и чужой мне Гера человек. Ненужный и совсем чужой. Теперь-то я это отлично понимаю.

– В последнее время, – сказал Гия, – мои родители стали общаться. Не знаю, что случилось с мамой. Но она не так уже сурова к отцу.

– Это вас радует?

– Я матери не судья, – отрезал он. – По-хорошему и отца бы не судить. Но я не могу. Он раб. Раб собственного тела. Я так не хочу!

Во все глаза я смотрела на Гию. И думала: а мой папа считает, что таких мужчин не бывает! Я любовалась Гией. Этот тип внешности никогда мне не нравился. Папа мой – крупный, рослый, всегда держался солидно. А Гия небольшой, нервный, быстрый… Длинные тонкие пальцы, узкое смуглое лицо, худоба… Но я любовалась им! И удивлялась себе, потому что более непохожего на папу человека трудно представить. И все же припомнить не могла, чтобы кто-то мне когда-нибудь так нравился, как он.

– Хочу машину купить, – поделилась я после некоторого молчания. – У меня и права есть. Навыки только подрастеряла.

– Хорошее дело, – одобрил Гия.

– Не знаю, какую выбрать.

– Могу помочь, – сказал он.

– Спасибо, – прошептала я радостно.

– Не за что пока, – возразил он. – Уж взялся опекать – что будешь делать. Теперь вы с Григорием вроде как мои крестники.

Что я могла сказать на это? Меня переполняла нежданная радость. Я впервые видела мужчину, который казался мне прекрасным и без сходства с моим отцом. Этому человеку не нужно было походить ни на кого. «Пусть он остается самим собой, – мысленно разрешила я. – И пусть почувствует ко мне то же, что я чувствую теперь к нему. А больше ничего не надо».

– У меня такое впечатление, – после паузы раздумчиво произнес Гия, – что я тут наговорил много лишнего. – Он взглянул вопросительно.

– Ни одного слова! – убежденно мотнула я головой. – И вы можете всегда и во всем на меня рассчитывать.

Он кивнул. Мы поднялись и молча вышли из кафе.

Бедный, бедный Сальери

Сказать, что Алик Абуладзе родился счастливчиком, что он нравился женщинам – значило ничего не сказать. Он был так хорош собой, что это выглядело почти неправдоподобным. Грузинская кровь отца, смешавшись с русско-еврейской матушкиной, дала роду Абуладзе удивительного огнеглазого, стройного, с роскошными волосами, нежной кожей и точеными чертами мальчика. Алик был талантлив, как любимец фей. Семья на него молилась, учителя души не чаяли в ребенке, девочки в школе из-за него вечно ссорились. То же продолжилось в университете: студентки и преподавательницы массово сходили по Алику с ума. Но все экзамены, несмотря на вызывающую красоту, одаренный студент сдавал только на заслуженные пятерки.

Он всегда оказывался безусловным победителем, триумфатором, привыкшим к обожанию и легкому успеху как к чему-то естественному. Закончил солидный вуз с двумя дипломами. Получил престижное место в знаменитой торговой компании. Претендентов было много – Алик обошел всех. Сказать по совести, за него хлопотали – для звездного наследника родня подняла важные связи. Но и сам он способен был произвести впечатление, сразу зарекомендовав себя знающим специалистом.

Личная жизнь тоже складывалась блистательно. Его Лина работала в пресс-центре большого нефтегазового холдинга, была честолюбива и успешна. Кроме того, была она прекрасна: гибкие линии тела, грациозная пластика, лицо с идеальной симметрией черт и легкая, почти не различимая улыбка, не обращенная ни к кому конкретно. Ей была свойственна такая невозмутимость, что она казалась холодноватой. Зато, коснувшись Алика, взгляд Лины неизменно струился теплом и восторженной любовью.

Когда на собственном бракосочетании молодые появились из арки новобрачных, сооруженной для них агентством на живописном лугу старинного парка, – оба выглядели абсолютными небожителями. Сотрудница загса держала берущую за душу речь с особенным воодушевлением, и под десятками восхищенных взглядов Алик чувствовал себя как рыба в воде. Рыбка эта – конечно, самая крупная в водоеме – спокойно пошевеливала плавниками, привычно наслаждаясь жизнью. А Лина смотрела перед собой повлажневшими от счастья глазами, и в памяти всплывали картинки их судьбоносного знакомства.