Читать книгу "ИНТЕРНЫ и ХИРУРГИ бывшими не бывают - Алексей Виленский"

– Он только что поступил?

– Ну да. Два часа назад.

Я посмотрел на часы. Получается, что поступил он уже значительно позже 16.00, а это означало, что заниматься этим пациентом до завтрашнего дня должна была дежурная бригада.

– Сегодня им будет заниматься дежурный доктор. Моим он будет с завтрашнего дня.

– А дежурный доктор сказал, что вы еще здесь и отправил меня к вам.

«Да что же это такое, – подумал я. – Совсем дежурная бригада ничего делать не хочет. Тут весь день из операционной не выходишь, а потом еще и их делами занимайся!»

– Вы понимаете, у меня рабочий день до 16.15, а сейчас уже почти половина восьмого. Если бы я не задержался на операции, меня бы здесь уже вообще не было, – сказал я.

Конечно, я немного слукавил. Если бы я не был занят в операционной, то, скорее всего, до сих пор сидел за компьютером и писал истории болезни. Но я все равно не считал это поводом для того, чтобы брать на себя еще и обязанности сегодняшних дежурных врачей. Кроме того, я уже настолько настроился на то, чтобы оставить недописанные истории и поехать домой, что отступать от своего не собирался.

– Да, но вы же здесь, а он задыхается. Ему нужно срочно делать плевральную пункцию.

– Подождите. Кто вам все это сказал? Дежурные? Пусть они и делают! Сейчас я их найду и решу этот вопрос. А кто его смотрел в приемном отделении?

– Я не знаю, как доктора зовут. Но он звонил вашему заведующему.

Меня уже начинала раздражать вся сложившаяся ситуация. К слову, выяснения о том, кто должен заниматься пациентом, поступившим на стыке дежурств, не такая уж редкость. Но в данном случае больной поступил не в 16.00 – время, после которого поступившими должна заниматься дежурная бригада, а именно во время дежурства, поэтому я, как лечащий врач палаты, на сегодняшний день отношения к нему не имел.

– Доктор, ну посмотрите его.

– Я сейчас поговорю с заведующим и найду вам дежурного врача. Подождите пять минут.

Но искать шефа мне не пришлось. Я еще не успел договорить, когда он, переодетый, вышел из своего кабинета и закрыл его на ключ.

– О! Ты уже познакомился со своим новым пациентом?

– Нет. Какой новый пациент? Время уже не наше.

– Время не наше, а пациент-то наш. В нашем отделении. В твоей палате. Это, кстати, я сказал его к тебе положить.

Шеф отвел меня в сторонку.

– Там у него рак легких. Неоперабельный. В плевральной полости справа полно жидкости. Надо сделать пункцию – жидкость убрать, и не забудь отправить ее на цитологию. Ему станет сразу легче дышать. А с остальным будешь завтра разбираться. Осмотр можешь ему не писать – пусть дежурные пишут. А пункцию сделай сам. И направление на цитологию напиши, не забудь. Все! До завтра.

Спорить с шефом я не решился, но дежурному врачу при случае решил высказать все, что я думаю об этой ситуации. Как только шеф ушел, ко мне снова подбежала родственница пациента.

– Ну что, доктор?

– Сейчас сделаем, – со вздохом сказал я. – Подождите десять минут. Надо приготовить перевязочный кабинет и инструменты.

Хорошее настроение и желание наблюдать за осенней природой улетучились вместе с возможностью уйти с работы. Теперь придется задержаться еще минимум на час – пока приготовлю все, пока пункцию сделаю, пока запишу ее, и еще направление надо где-то найти, у нас они, кажется, закончились. Ох уж эти плевральные пункции! В то время я вообще их не очень любил, если не сказать, побаивался. Дело в том, что поскольку торакальная хирургия уже достаточно давно была выделена в отдельную специальность, в нашу больницу крайне редко попадали пациенты с заболеваниями легких, требующие хирургического лечения. А если случайно и попадали, то их старались как можно быстрее переводить в профильные отделения других больниц. В связи с этим мой опыт выполнения плевральных пункций за все время работы едва ли насчитывал десяток выполненных манипуляций, причем большую часть из них я делал под контролем кого-то из старших врачей. Сейчас же я был один. С одной стороны, при соблюдении правил выполнения плевральной пункции риск получить какие-либо серьезные осложнения невелик. Наиболее часто осложнением плевральной пункции является пневмоторакс, но в условиях стационара с ним, как правило, удается быстро справиться. Конечно, существуют и более грозные осложнения, как, например, кровотечение из межреберной артерии или попадание пункционной иглы в печень или селезенку, также с возможным развитием кровотечения, но эти случаи достаточно редки и, как правило, возникают вследствие нарушений техники выполнения манипуляции. С другой стороны, мне совершенно не хотелось навредить человеку своими руками из-за недостатка опыта и впоследствии заниматься лечением осложнений и выслушивать упреки шефа. Хотя к тому времени я уже не был новичком в пункционных вмешательствах, на моем счету был не один десяток лапароцентезов, при которых количество возможных осложнений и риск их возникновения выше, чем при плевральных пункциях, а все манипуляции, выполненные мной, обошлись без последствий. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что мои опасения были сильно преувеличены, но в тот момент я был полон сомнений.

Наконец все было готово. Я зашел в палату за пациентом. Это был мужчина худощавого телосложения, с бледной кожей и заостренными чертами лица. Ему было около пятидесяти лет, но выглядел он лет на десять старше. Он сидел на краю кровати, уперевшись руками в матрас (такая поза является вынужденной для пациентов с дыхательной недостаточностью, так как в этом случае за счет опоры на руки к акту дыхания подключаются дополнительные мышцы, в норме в нем не участвующие). То, что воздуха ему не хватает, было видно невооруженным глазом. Не тратя лишнего времени, после краткого сбора анамнеза пациента отвезли в перевязочный кабинет. Несмотря на мои переживания, пункция прошла удачно. Мне удалось забрать почти три литра жидкости, после чего выраженность одышки у П. значительно уменьшилась. Пациент был возвращен в палату, а я с чувством выполненного долга отправился домой. И хотя на часах было уже почти девять, ко мне вернулось хорошее настроение, и я, идя по улице, наслаждался запахами осени.

На следующий день пациент чувствовал себя прекрасно – ходил по коридору, улыбался и много шутил. Во второй половине дня шеф мне сказал:

– Мы его сильно задерживать не будем. Его вроде бы готовят для прохождения курса химиотерапии в каком-то онкологическом учреждении. Ты узнай у родственников поподробнее и настраивай их на выписку. Все равно мы ему кроме пункции помочь особо ничем не сможем, а жидкость у него будет постепенно накапливаться.

Вечером ко мне вновь пришла жена П. Рассказав ей о состоянии супруга, я принялся расспрашивать ее о планах врачей-онкологов и сроках запланированного лечения.

– У него когда назначена химиотерапия?

– Мы пока точно не знаем.

– Но дата госпитализации хотя бы известна? Заведующий сказал мне, что у вас уже все решено.