Читать книгу "Где ты? - Марк Леви"

— Да, это я помню. Я хотел стать врачом, а стал снабженцем в диспансере. Как говорится, в цель, но не в яблочко!

— А я хотела стать художницей и рисовать разноцветной мир, а Филипп хотел стать пожарным и спасать людей. Теперь он художник в рекламном агентстве, а я вкалываю в гуманитарной организации. Похоже, мы оба в чем-то ошиблись.

— Это не единственное, в чем вы оба ошиблись.

— Ты о чем?

— Ты часто говоришь о нем, и всякий раз, когда произносишь его имя, в твоем голосе слышится тоска, это оставляет мало места для сомнений.

— Каких сомнений?

— Твоих! Мне думается, ты любишь этого человека, и тебя это пугает до судорог.

— Пошли в дом, я начинаю мерзнуть.

— Как тебе удается быть такой храброй, когда дело касается других, и такой трусихой в отношении себя самой?

Рано утром она бесшумно выскользнула из постели и на цыпочках ушла.

* * *

Март пролетел в мгновение ока. Каждый вечер после работы Филипп встречался с Мэри. По будням они оставались у нее, чтобы иметь с утра лишних десять минут. В конце недели они переселялись на уикенд в его студию в Сохо, которую окрестили «загородным домом». Первые дни апреля дул северный ветер, и было довольно холодно. Почки на деревьях еще не распустились, и лишь календарь продолжал утверждать, что пришла весна.

Вскоре Мэри была принята в штат Cosmopolitan и решила, что пришла им с Филиппом пора подыскивать новое жилье, где они смогут разместить свою мебель и начать общую жизнь. И она погрузилась в изучение объявлений в поисках квартиры в Мидтауне. Там квартплата пониже, и оттуда обоим удобней добираться до работы.

* * *

Сьюзен большую часть времени проводила за рулем джипа. Она колесила от деревни к деревне, развозя семена для посева и продукты первой необходимости. Порой она заезжала слишком далеко, чтобы возвращаться домой на ночь, и она завела привычку отправляться в многодневные поездки, забираясь в самую глубь долины. Пару раз она сталкивалась с сандинистами, скрывавшимися в горах. И удивлялась, что они забрались так далеко от границы. Ей казалось, что апрель никогда не кончится. Организм изнемогал от такой жизни. Бессонница вынуждала ее каждый вечер куда-нибудь выбираться, и вставать по утрам становилось все труднее и труднее. Как-то раз, загрузив джип десятью мешками кукурузной муки, в самый разгар дня она отправилась навестить Альвареса. До места она добралась во второй половине дня. Как только машину разгрузили, они отправились ужинать к нему домой. Альварес заметил, что выглядит она паршиво, и предложил ей приехать на несколько дней в горы отдохнуть. Сьюзен обещала подумать и в начале вечера отправилась восвояси, отклонив предложение переночевать в деревне. Зная, что не уснет, она проехала мимо своего дома и отправилась в таверну, еще открытую в столь поздний час.

Войдя в бар, она энергично отряхнула свитер и джинсы, взметнув клубы пыли и сухой земли. Она заказала двойную порцию водки из сахарного тростника. Стоявший за стойкой мужчина взял бутылку и поставил перед ней. Смерив ее взглядом, он придвинул к ней стакан.

— Сама себе нальешь. Хорошо, что у тебя еще есть сиськи и длинные волосы, не то можно было бы подумать, что ты превратилась в мужика.

— И в чем смысл столь глубокомысленного замечания?

Наклонившись к ней, он вполголоса принялся ее поучать, желая придать своим словам тон дружеского совета:

— Тебя слишком часто видят с мужчинами, и не слишком долго с одним и тем же. Местные начинают о тебе болтать.

— И что же они говорят, эти самые местные?

— Не разговаривай со мной таким тоном, сеньора Бланка! Я тебе говорю в глаза то, о чем другие кричат за твоей спиной.

— Ах вот как! Когда вы шляетесь яйца наружу, то вы сердцееды, а если мы выставим грудь вперед, то мы шлюхи! А ведь чтобы мужик переспал с женщиной, нужно, чтобы эта женщина была в наличии.

— Не тревожь сердца женщин деревни, вот о чем я тебе твержу!

— У большинства из них если сердце и бьется до сих пор, так это отчасти благодаря мне, и я же их еще и раздражаю!

— Ни одна из них не просила у тебя милостыни, никто не звал тебя на помощь! Если тебе тут не нравится, возвращайся к себе. Посмотри на себя, ты вообще ни на что не похожа! Когда я думаю, что это ты маэстра, которая учит детей, то задаюсь вопросом: чему же они у тебя учатся?

Сидевший у стойки старик жестом велел ему замолчать, взгляд Сьюзен ясно показывал, что разговор зашел слишком далеко. Бармен решительно забрал бутылку и поставил на полку. Стоя к ней спиной, он заявил, что выпивка за счет заведения. Старик сочувственно улыбнулся беззубым ртом, но Сьюзен резко развернулась и пошла прочь. На улице она перегнулась через перила и выплеснула все содержимое желудка. Потом присела на корточки, чтобы прийти в себя. Возвращаясь домой, она запрокинула голову к небу, словно желая пересчитать звезды, но у нее закружилась голова, и ей пришлось остановиться. Совершенно обессилев, еле переставляя ноги, она доволоклась до крыльца своего дома.

10 мая 1978 года

Филипп,

этой зимой мы мало друг другу писали, бывают периоды более тяжелые, чем другие. Мне хотелось бы узнать, как ты поживаешь, как у тебя дела, счастлив ли ты. Твой плакат висит у меня над кроватью, я узнала вид на Манхэттен с наших холмов в Монтклере. Иногда я представляю себе, что один из маленьких огоньков — это свет в твоем окошке. Ты работаешь над каким-то рисунком. Проводишь рукой по взъерошенным волосам, как ты обычно делаешь, грызешь карандаш. Ты никогда не меняешься. Мне приятно видеть один из моментов нашего детства. Я действительно странный человек. Я скучаю по тебе, и мне так трудно в этом признаться. Ты правда думаешь, что любовь может пугать так сильно, что вынуждает бежать прочь? Мне кажется, я постарела.

Звуки моего дома будят меня по ночам и не дают снова уснуть, мне то холодно, то жарко, и каждое утро я просыпаюсь с тягостными мыслями о том, что не доделала вчера. Погода стоит хорошая, я могла бы описать все окружающие меня пейзажи, рассказать о каждой минуте моего дня, лишь бы рассказывать тебе о себе. Этим летом я прилечу с тобой повидаться пораньше, в середине июня, мне нужно сказать тебе что-то очень важное, что мне хочется разделить с тобой сейчас и всегда. А пока посылаю тебе мою нежность и поцелуи, береги себя.

Сьюзен

2 июня.

Сьюзен,

а я скучаю по твоему голосу. Не утратила ли ты там свою привычку напевать? В твоем письме мне послышались грустные нотки. У нас лето в полном разгаре, и на террасах кафе полно народу. Я скоро перееду, забираюсь все выше и выше. Движение становится все интенсивней, а там я буду ближе к работе. Знаешь, здесь полчаса дороже золота. Все спешат, бегут, и практически невозможно остановиться на тротуаре — рискуешь быть затоптанным толпой. Я частенько задаюсь вопросом, не была ли ты права, отправившись жить туда, где воздух все еще пахнет воздухом. Должно быть, у тебя красивая жизнь, и я с нетерпением жду, когда ты мне о ней расскажешь. Я по уши в работе, но у меня есть для тебя хорошие новости по этому поводу. Что это за важная вещь, о которой ты говоришь? Я жду тебя, как всегда. До скорого.