Читать книгу "Сделайте погромче - Наталья Нестерова"

– Ничего не читал. Но теперь могу сказать, что пробовал.

Затем Алиса перешла к рассказу о своей насыщенной жизни. Готовится сниматься в новом сериале, роль маленькая, но выигрышная. Донесла сплетни из артистической среды, похвасталась, что нашла отличного стилиста. Он считает, что Алисе надо менять имидж, потому что женщин-вамп развелось как собак нерезаных.

– И в кого он тебя превратит? В барышню-крестьянку или стахановку первых пятилеток?

– В романтическую леди из высшего общества. Разве ты не замечаешь, что у меня новая стрижка и макияж в розово-палевых тонах?

Ничего этого Нина не замечала, но искренне похвалила:

– Выглядишь потрясающе. Тебя просто обязаны брать на главные роли и заклеить твоими портретами все рекламные щиты.

– Спасибо, Нинуля! Ты тоже прекрасно смотришься. И стиль училки-зубрилки тебя пока не старит.

Они покончили с салатами, ждали горячее.

– Алиса, ты счастлива в семейной жизни? – спросила Нина.

– Совершенно счастлива.

– Любишь мужа?

– Конечно, он столько для меня делает.

– А если бы не делал? Если бы он был простым небогатым человеком?

– Ой, ну что за вопросы? Прямо из средней школы периода девичьего созревания. Умри, но не дай поцелуя без любви. А если дала, что теперь – вешаться? Нина, не надо врать самим себе! Времена, когда идеологически стеснялись естественных женских стремлений, прошли.

– Что ты называешь естественным?

– Желание иметь мужа, который тебя обеспечит по высшему разряду. Подруга, это нормально! Разговоры о купле-продаже, мол, толстый папик заполучил молодую нимфу, – для неудачников. Мужик должен работать, вкалывать до седьмого пота, шевелить мозгами и, естественно, получать награду. Быть наградой не стыдно и не пошло. Богатство – свидетельство развитого интеллекта и высокой трудоспособности. Иными словами, прерогатива лучших из лучших в биологическом виде. А самки всегда отдавали предпочтение лидерам. Если мужчина мало зарабатывает, значит, он лентяй или дурак. На кой он мне нужен?

– Не согласна, – покачала головой Нина. – Много работать вовсе не означает много зарабатывать. – Это были мысли Сергея, которыми он однажды поделился с Ниной и которые сейчас воспринимались как собственные. – Тысячи людей трудятся от зари до зари, но миллионерами не становятся. Приписывать им ущербность интеллекта глупо и несправедливо.

– Кто же тогда становится миллионерами?

– Те, кто много работает с целью стать миллионером.

– У других иные цели?

– Иные. Но я не хочу сейчас об этом спорить. Скажи, собираешься заводить детей?

– Нет. Зачем они нужны?

Вопрос поставил Нину в тупик. Она развела руками и стала перечислять:

– Биологический закон, продолжение рода, зов природы. Наконец, детишки такие славные и трогательные!

– Для продолжения рода у моего супруга есть дети от первого брака. Насчет славных и трогательных – спорно. Помню, как со мной оставляли годовалую двоюродную сестру. Через два часа мне хотелось ее придушить, или запереть в туалете, или самой сбежать. Подруга, ты залетела? – без перехода спросила Алиса.

Нина кивнула.

– От Вани?

Нина неопределенно дернула головой, что можно было расценить как подтверждение и одновременно как отрицание: какая разница!

– Делай аборт и не сомневайся! – посоветовала Алиса. – Ты ведь не планировала, верно? Тогда и нечего вериги на шею цеплять.

– Аборт – то же убийство, – с сомнением проговорила Нина.

– Ошибаешься! Это я тебе как юрист говорю.

Алиса любила в зависимости от ситуации ввернуть: «я вам говорю как актриса», «как коренная москвичка», «как человек, сменивший пять авто»… Но по образованию она действительно была юристом, закончила соответствующий факультет частного университета. Знания Алисы в юриспруденции не отличались широтой или глубиной. Однако она помнила и могла рассказать об интересных правовых случаях и казусах, производя впечатление квалифицированного специалиста.

И сейчас она принялась рассказывать со знанием дела:

– Был такой немецкий ученый Хрекель. Он доказал, что человеческий эмбрион проходит все стадии эволюции от рыбы до млекопитающего. Может, помнишь, картинки: зародыши в виде крючков, одинаковых у жабы и у человека? В тысяча девятьсот семьдесят третьем году в США шел процесс «Рой против Вейда», после которого суд разрешил аборты по требованию. Потому что судья принял аргументацию адвокатов, утверждавших, что человеческий зародыш вплоть до поздних стадий развития человеком не является. Вывод понятен? Если ты сейчас сделаешь аборт, то не человека убьешь, а рыбу или жабу из себя выкинешь.

– Это все ты с дедушкой Геккелем! – в ужасе прошептала Женя.

– Он такой же мой, как и твой, – ответил Шура. – Имя нашего предка Алиса перепутала, а в остальном все точно.

– Что точно? Что точно? Я не рыба, и даже ты не лягушка! Если я пока слова по-настоящему не могу сказать, руками-ногами дрыгать, то я не человек? Мерзкая эта Алиса. Профурсетка, содержанка, проститутка на зарплате! Скотина и сволочь! – Женя не замечала, что употребляет выражения, за которые обычно критиковала брата.

– Согласен. Таких надо кастрировать, чтобы не размножались.

– Она и не собирается размножаться. А мамочку сбивает. Ой, чувствуешь, мамочка сомневается? Шурка, я боюсь!

– Не дрейфь, я с тобой! – Шурка постарался сказать твердо и мужественно, хотя у самого тряслись поджилки.

Все его полуторасантиметровое тело сейчас, казалось, состояло из одной вибрирующей поджилки.

– Шурочка, ты же умный! Придумай что-нибудь! Нас ведь не убьют? Нет?

– Не трясись! Я из-за тебя тоже вибрирую.

– Ой, братик, как я хочу, чтобы ты меня сейчас обнял и успокоил!

– Куда мы из своих пузырей околоплодных денемся? Мысленно представляй.

– Будто мы уже большие, одни дома, гроза, молнии, я буду молний бояться, сидим на диване, и ты меня обнимаешь, по головке ласково гладишь?

– Вроде того.

– Спасибо, милый! Мне уже легче.

– И не факт, что мамочка на аборт пойдет!

– Мы, со своей стороны, то есть изнутри, можем повлиять на ее решение? Ты ведь сообразишь, как нам воздействовать?

Шурка обещал напрягаться и соображать. Хотя прекрасно понимал свою беспомощность. Нет таких рычажков в глубине мамочкиного живота, на которые он мог бы надавить, дать знать, просить, умолять: мы тут, растем, не губи нас! Все рычажки находились у мамочки в мозгах, и только она сама могла ими управлять.

А двойняшки-зародыши… что уж тут мечтать слово иметь, если даже продукты своей жизнедеятельности, токсины, из-за которых мамочку по утрам мутит, и те приостановить не могут.