Читать книгу "Беда по вызову - Ольга Степнова"

— То есть, это я вам теперь должен?

— Ну, в общем, да.

— Тогда деньгами.

— А у меня нет. Вы — вымогатель.

— А вы — шантажистка.

— Если бы вы были мужиком, вы простили бы мне этот маленький долг.

— Гони бампер, дура! Или замни это дело!

В комнату заглянул какой-то лохматый творческий тип.

— Вась, я потом к тебе зайду, у меня интервью с бойцом спецназа.

Вася посмотрел на меня испуганно и скрылся.

— Кофе будешь? — она послюнявила палец и вытерла на узконосом ботинке какое-то пятно. Кровь застучала у меня в ушах.

— Так как? — спросил я.

— Сочтемся, — она великодушно махнула рукой. В комнату засунулась девица с кольцом в носу.

— Лен, я тебе потом позвоню. У меня беседа с досрочно освобожденным.

Надо делать ноги из этой газетенки. Иначе весь городок будет знать меня в лицо под разными ярлыками.

— Кофе буду, — сказал за меня мой язык. Она, наконец, скинула свои ходули со стола и начала химичить с кофеваркой. Кофе она заварила такой, что мой чифир показался лимонадом. От первого глотка у меня глаза на лоб вылезли, но я, не дрогнув, допил отраву до конца.

— Ой, я же в чашку растворимого насыпала, забыла, и налила из кофеварки туда же вареного! Не крепко?

— Я всегда такой пью.

— Ну и хорошо, — она закурила черный Житан. Сколько живу в этом городе, ни разу не видел его в продаже.

— Ну, как договоримся? Я тебе перезвоню? — наехал я. — Когда ты переподвыподвернешься?

Она выпучила глаза.

— Ты занимался сценречью?

— Ага. В спецназе. Я много чего могу.

— Тогда я перезвоню тебе.

— Куда? Забыл визитку на рояле.

— И я много чего могу.

— Ну-ну, — я вытащил из ее пачки две сигареты и покинул кабинет.

В школе уже закончились уроки, но в учительской толпились классные дамы, что-то оживленно обсуждая. Через минуту я смог различить слова «прокурорская проверка», сказанные с ужасом Дорой Гордеевной. Потом то же выражение, но произнесенное уже со злорадством, я услышал от математички Инги Петровны. У нее сын учился в 1-м классе, и она упахивалась в две смены, исполняя также иногда и функции техничек, когда те увольнялись. Из обрывочных фраз я все никак не мог понять, в чем дело. Какая проверка, мы же не винно-водочный магазин?

В коридоре я поймал завитую как болонка, белокурую Лилю.

— Лиль, что за переполох в нашем курятнике?

— Да стукнул в прокуратуру кто-то, что деньги на ремонт собираем.

— Так ведь все собирают. Добровольная помощь.

— Раз стукнули — значит не добровольная.

— И что теперь?

— Теперь побегают-побегают и успокоятся. У прокуроров тоже дети есть. Плохо, что Ильич заболел, он бы все быстрее уладил. Петь, это ты его?

— Я?!

— Ну да, на машине перевернул! Я тебя узнала!

— А помнишь небоскребы-близнецы в Нью-Йорке рухнули? И это я.

— Там я тебя тоже узнала.

Деваться некуда от ее остроумия.

Я помчался в булочную. Куплю себе батон, намажу маслом и съем. А то после термоядерного кофе желудок требует ласки. Пронесло с мухоморами, так подорвал здоровье хохляцким напитком. Внизу, во дворе, Маргарита Георгиевна воевала со своей Окой. Та никак не хотела заводиться. Ну вот, нашлась работка по специальности. Я задрал игрушечный капот, пошуровал зажигание, Ока завелась.

— Ты опять сегодня здесь? — удивился я.

Ритка элегантно выругалась. Она всегда ругалась изысканно, как умеют только женщины в форме и звании.

— У меня сегодня день такой. Ночью по тревоге подняли. Схватила тревожный чемоданчик, пошвыряла в него, что под руку попалось, и на работу. Проверяющий открыл, а там трусы с дыркой. Вся ментовка от смеха корчилась.

— Ничего не понял. Еще раз.

Ритка повеселела.

— Объясняю взрослым, служившим парням. Тревожный чемоданчик — это сумка, портфель, или дипломат, который в случае объявления учебной тревоги, всегда должен быть при тебе. А в нем: цветные карандаши, линейка, планшет (вдруг карту местности рисовать придется), зажигалка или спички, фонарик или свечки, запас еды на два дня и смена белья. Мне хорошее белье жалко брать, я что попроще всегда кидаю. А тут трусы с дыркой оказались. Мужикам нашим понравилось.

— Насчет белья не знаю, а еда — это правильно.

— Ага. Только у наших девушек — инспекторов ПДН, зарплаты мизерные, дети маленькие и холодильники частенько пустые. В чемоданчик пихают, что под руку попадется. У меня один раз шаром покати дома было, так я в тревожный чемоданчик кабачок сунула. Проверяющий мой портфель открывает, а там — кабак.

— Это что?

— Запас еды на два дня.

— Вы веготарианка?

— Да нет, я на диете.

— Да у вас и так фигура отличная!

У мужиков запас еды на два дня это — бутылка коньяка и презервативы.

— Стратегически, Ритка, тревожный чемоданчик — очень верная вещь. Даже с драными трусами. Уж я-то точно знаю! А здесь-то ты зачем?

— Вчера Панасюка, наконец-то, замели за хулиганство. Приехала его классному руководителю доложить.

Панасюк учился в 10 «а», был мелким, рыжим и очень шкодливым. Пакостничал он постоянно и самозабвенно, но поймать его с поличным не получалось, а сам он не признавался.

— Вчера привезли в инспекцию — громко матерился в кафе, хамил посетителям, оскорблял официантов. Инспектор Славина его колола-колола, а он в лицо ей смеется: «Не было ничего! Где свидетели?» Свидетелей не привезли. Славина уже пятнами красными пошла, руки трясутся. Два часа с ним провозилась, но пришлось отпустить. Пошла она покурить, успокоиться. Вдруг дежурный прибегает: с криком: «Славина! Славина! Панасюк ссыт! Панасюк ссыт!» Вся ментовка высыпала на крыльцо и поймала с поличным Панасюка, решившего помочиться прямо на милицейский газончик. И свидетелей прихватили — двух девушек с остановки, и протокол, наконец, составили за мелкое хулиганство.

— Задам я завтра Панасюку на физкультуре!

— Задай, Дроздов! От всего нашего ПДН!

Остаток дня я провел, разбирая мусор в мастерской, которую Ильич велел использовать под гараж. Там лежали горы старых досок, валялись банки из-под краски, трубы и даже обшарпанное пианино. Его я, подумав, оттащил в свой сарай. Для интерьера. Рон, как всякая нормальная собака, при виде большой мебели немедленно описался.

То, что получилось в мастерской, мне понравилось. Помещение оказалось большим и светлым, не хватало только смотровой ямы. Зато был шикарный въезд: ворота выходили прямо на улицу, а из школы сюда было не попасть. Почему у строителей школы возникло такое решение, я так и не понял.