Читать книгу "Видящая истину - Сьюзан Деннард"

Нет, она не будет думать о нем. Вместо этого подумает о Ноэль.

Сердце ее пронзила тоска. Думать про Ноэль было еще хуже. Мысль о потере сестры по Нити переполняла каждую клеточку тела Сафи. Ее кулаки обрушились на нежный шелк. Она била, била и била без конца.

Она подвергла Ноэль опасности. Что, если той на этот раз не удастся покинуть поселок? Сафи никогда не простит себя за то, что Ноэль пришлось туда отправиться.

И… что, если и Ноэль ее никогда не простит?

Сафи сглотнула и бросила наряд на кровать. Потом ее глаза остановились на уголке каравенского фолианта. Она могла бы исправить ситуацию. После того как она разгадает сообщение Ноэль, Сафи определит противников – дядя, ведун Крови, стража, – затем оценит местность – Веньяза, поселок Миденци, корабль на юг, – а затем…

Затем Сафи сможет все это исправить.

Глава 7

Мерик уставился на три миниатюрных корабля на его столе с картами. Они были точными копиями далмоттийских галеонов с их округлым корпусом.

Мерику хотелось выбросить эти чертовы вещицы в открытое окно. Возможно, тогда его четыре капитана наконец-то поняли бы, насколько он против их пиратской затеи. Словами их не переубедить, так почему бы не применить немного магии Ветра?

Но нет. Мерик не был сильным колдуном, и его волшебство зачастую оборачивалось против него самого. Ему было всего семь лет, когда отец отправил его на Магический экзамен. Король Серафин был уверен, что вспышки гнева Мерика – это признак большой магической силы. Король и принцесса могли управлять знаменитой яростью Нихаров, почему тогда она неподвластна Мерику?

Но его вспышки гнева не были признаком силы. Мерика едва ли можно было назвать человеком, достойным Знака магии, и королю Серафину едва удалось скрыть перед экзаменационной комиссией свое недовольство.

В карете, по пути назад в Ловатцкий дворец, именно тогда, с новой меткой, которая все еще горела на тыльной стороне его руки, Мерик резко ощутил, насколько сильно от него отдалился отец. Ощутил, что слабый, вспыльчивый принц не может быть полезен своей семье. Мерик был отослан к своей тете, от которой отреклось семейство Нихар. Она обитала на юго-западных родовых землях. Спустя четырнадцать лет Мерик научился сдерживать ярость, которая постоянно подогревала его кровь. Его отец с сестрой, дед и тетка – все они умели ее контролировать. И их абсолютно спокойные, но смертоносные решения пугали еще больше.

Мерик хотел быть таким. Он даже думал, что он станет таким, а иначе зачем отец назначил его адмиралом? И почему его сестра Вивия поддержала это решение?

Для Мерика это была честь, на которую он не мог надеяться даже в самых смелых мечтах.

Но сейчас в груди снова вскипело непреодолимое желание закричать и все разрушить, потому что люди не понимали, что нужно делать. Его капитаны не прислушивались к голосу разума.

Что хуже всего, Мерик знал – непонятно откуда, – что это было только начало. В ближайшие дни события обрушатся лавиной.

Свет фонаря мерцал на лицах четырех капитанов, он освещал комнату чуть ярче косых лучей заката, падавших в открытое окно. Ветер доносил до Мерика отдаленные голоса, грохот телег и стук копыт.

Принц знал, что нужно закрыть окно.

Капитан Дэа повысил голос, чтобы перекрыть шум вечерней сутолоки и объяснить, как нападение в подходящий момент на торговые суда Далмотти может привести к добровольной сдаче груза. Но в каюте Мерика было слишком жарко, чтобы преградить путь воздуху, задвинув щеколду. К тому же масло в лампе сильно чадило, распространяя вонь еще более отвратительную, чем сточные каналы Веньязы.

Мерик считал, что лучше экономить, используя вонючий животный жир, нежели платить огромные деньги за заколдованные фонарики, которые не чадят. Еще один вопрос, в котором его мнение расходились с мнением капитанов.

Один из многих.

Ни разу за двадцать один год жизни Мерик не видел, как его отец кричит на своих капитанов. И потому в первый свой день в качестве командующего Мерик принял решение, что он тоже никогда не станет кричать. Кроме того, король Серафин всегда прислушивался к ним, а когда не был согласен с их мнением, приводил аргументы. Спокойно. Логично. В случае особо важных решений Серафин всегда ставил вопрос на голосование.

Мерик решил, что будет таким же разумным и спокойным. Логика должна была склонить этих ведунов Прилива, капитанов, на его сторону.

Но сегодня все это не работало, и в момент, когда капитан Хайет оскалил зубы в очередной ухмылке, Мерику захотелось скормить здравый смысл, спокойствие и свободу слова акулам.

И ему очень хотелось дать Хайету в зубы.

Вспышка гнева была неизбежна, и он обратился к Куллену. Задачей первого помощника капитана была поддержка дисциплины среди моряков и контроль выполнения всех поручений. Но с тех пор как три года назад Мерик возглавил военный корабль (пусть и с экипажем вдвое меньшим), он привык, что Куллен справляется со всеми проявлениями ярости на борту.

Что-то бесконечно пугающее и убедительное было в том, как элегантный Куллен вкрадчиво улыбался…

А потом выбивал воздух из легких провинившегося.

В эту минуту Куллен лишь показал свое недовольство, охладив воздух так, что пар повалил изо рта. Пока Мерик ждал завершения видимости дискуссии между капитанами по поводу предложения Хайета, его лицо застыло, а взгляд стал ледяным.

– Пиратский флаг приведет в ужас иностранные флотилии, – сказал капитан Бэрн и нервно заморгал, посмотрев на Мерика. Он был самым молодым капитаном, хоть и на десять лет старше адмирала, с буйно вьющимися волосами и шрамом, пересекавшим губы и подбородок. Серебряные пуговицы на камзоле – серебряные, для обозначения статуса капитана – были криво застегнуты и вечно в пятнах.

Это выводило Мерика из себя – ему хотелось собственноручно застегнуть их заново.

– Хороший способ возобновить Великую войну, – сказал Бэрн, моргая. – Достойный.

– За исключением того, – ответил Мерик тусклым голосом, – что мы здесь для мирных переговоров. И хотя я согласен с тем, что пиратский флаг когда-то был эффективным методом запугивания, с тех пор прошло несколько столетий. С тех пор флотилии империй уничтожили нашу.

Мерику было тяжело смотреть на Бэрна. Да, как адмирал, он должен быть выше мелочной неприязни, но ничего не мог поделать. Капитан хотел уже склониться на сторону Мерика, но Хайет подавил его порыв – пользуясь возникшим у Бэрна в последние недели недоверием к опыту принца. Один капитан Себер остался на стороне Мерика. Это был пожилой человек, напоминавший бульдога с обвисшей челюстью. Но и он, к сожалению, не стал спорить с капитаном Хайетом.

Себер откашлялся и поднял узловатую руку.

– Да? – произнес Мерик. Ему не нравилось, как Себер поджимает губы.

– Адмирал, никто не верит, что соглашение о Двадцатилетнем перемирии будет продлено.