Читать книгу "33. В плену темноты - Гектор Тобар"

Среди тех, кто находился в Убежище, было несколько человек, чьи подруги как раз на сносях. Один из них – Ариель Тикона – шустрый малый двадцати девяти лет от роду, уже успел завести двоих детей от одной и той же женщины. А второй – высокий механик Ричард Вильярроэль. Его беременную подружку звали Дана. Он жил с ней в Овалле, в нескольких часах езды на юг от Копьяпо. В воображении Ричарда его дом – это сущий Эдем – райский сад с пальмами и прохладными ручьями посреди безжизненных, иссушенных солнцем холмов. Сегодня вечером его подруга, словно беременная Ева, осталась одна в этом оазисе, в то время как он сам – ее Адам – застрял в каменном мешке в наказание за их недавние плотские грехи. Ричард вспоминал ее огромный живот, внутри которого плавал их будущий малыш. Недавно Дана приложила его руку к этому упругому животу, и он впервые почувствовал, как ребенок толкается изнутри, и теперь его не отпускала мысль о том, что, быть может, его знакомство со своим будущим сыном навсегда ограничится только этими толчками. Отец Ричарда был рыбаком. Он погиб в результате несчастного случая на озере в чилийской Патагонии, когда мальчику было всего пять лет. Это происшествие оставило неизгладимый след в его судьбе в виде череды переездов, душевного беспокойства и, наконец, открытого юношеского восстания против овдовевшей матери, которое закончилось, ни много ни мало, коротким тюремным заключением. Всю свою жизнь Вильярроэль подспудно чувствовал злость по отношению к этому несправедливому миру, который готов лишить ребенка даже смутных воспоминаний о том, что у него когда-то был отец. Сейчас история будто повторялась, но только теперь гибель Ричарда ляжет тяжким бременем на его будущего сына. Еще его убивала жестокая ирония судьбы – дело в том, что Ричард не должен был работать в забое. Он записывался на работу на поверхности, и теперь его бедная мать будет недоумевать, увидев его имя в списках пропавших, ведь, по ее сведениям, он даже не работал на шахте. Но больше всего его мучила мысль о том, что он оставляет своего будущего ребенка с таким же тяжелым наследством утраты, которое будет довлеть над малышом всю его жизнь.

Истекали последние минуты этого злополучного дня – 5 августа. Ворочаясь на своих импровизированных лежанках, все находившиеся здесь люди мучились мыслями о том, как переживают сейчас их родные и близкие. Кто же позаботится о них? Кто будет смиренно сносить жалобы тещ и воспитывать вечно угрюмых подростков? Вся эта жизнь будет продолжаться без их участия: вечеринки la guagua – праздники по случаю рождения детей, свадьбы, а также похороны людей, на могилы которых можно положить цветы просто потому, что они не стали шахтерами, рискующими умереть жестокой смертью…

Омар Рейгадас, оператор погрузчика, находившийся во время обвала на самой нижней отметке шахты, несколько дней назад, во время своей последней выходной недели, как раз побывал на городском кладбище в Копьяпо. Пройдя центральные ворота, он оказался на открытом, залитом солнцем пространстве, хаотично заполненном покосившимися крестами и надгробиями. Он пришел сюда проведать могилу своей покойной жены, матери его детей и женщины, которую он оставил еще тогда, когда она была жива. Рядом с ней – могила их взрослого сына, погибшего в результате несчастного случая. На той же неделе Рейгадас побывал на вечеринке на одной из лужаек в парке Эль-Претиль, где в тени перечных и эвкалиптовых деревьев они жарили барбекю и праздновали день рождения его семилетнего внука Николаса. Там была вся его семья: дети, внуки и даже правнуки. Кроме того, перед началом смены Омар успел съездить в свой родной город Валленар, примерно в часе езды от Копьяпо, чтобы повидать братьев. Все это произошло с ним в течение одной-единственной выходной недели, которая вполне может оказаться последней. Вспоминая все это, Рейгадас, сентиментальный, как и большинство пожилых людей, невольно думал, что все эти события были предначертаны свыше. Словно сам Господь Бог дал Омару возможность попрощаться со всеми, перед тем как забрать из бренного мира. С одной стороны, в этом есть какое-то утешение, а с другой стороны – от этих мыслей подкашивались ноги, потому что это значило бесповоротный конец всего.

«Господи, если ты намерен забрать меня к себе, то сделай так, чтобы они хотя бы нашли мое тело», – молился Рейгадас, и слезы катились у него по щекам. «Мне совершенно не было стыдно за то, что я разрыдался, – вспоминал он. – В тот момент я действительно думал, что больше никогда не увижу семью. Я думал только о том, как они будут страдать, узнав о моей кончине». Чтобы не расстраивать своих товарищей, расположившихся внутри и снаружи Убежища, Омар вышел в туннель и просто побрел вниз, нарушив одно из важнейших правил поведения на шахте: никогда не ходить в одиночку. Однако к чему теперь все эти правила безопасности? Рейгадас шагал вниз по Пандусу, освещая путь светом налобного фонаря, пока не наткнулся на фронтальный погрузчик, похожий на те машины, которыми он привык управлять. Он сел в кабину водителя – прекрасное место для размышлений, но уже через несколько мгновений перед его мысленным взором предстали воспоминания пережитого обвала. Целые тонны горной породы обрушивались на них сверху, и при этом, на удивление, никто не пострадал. И теперь все эти тридцать три человека оказались в смертельной ловушке, наедине со своими страхами и воспоминаниями, – и вместе с тем они были живы. Рейгадас подумал, что даже тот факт, что им удалось выжить при обвале, уже сам по себе несет в себе некую печать божественного провидения. Остаться в живых в этом каменном мешке наперекор всему – это совершенно ясно говорило о существовании высшей силы, у которой есть план для этих стойких людей. С такими мыслями Омар решил вернуться обратно и постараться совладать со своими страхами и вести себя не как какой-то слабак, а как сильный и мудрый человек, у которого за плечами многолетний опыт. И хорошо будет, если ему удастся передать хоть малую толику своей внутренней силы и уверенности этим юнцам, которые спят в Убежище. Если все это – часть Божьего замысла, то кто знает… может, его молитвы, его мысли и его сильная воля дойдут до поверхности, заставив его родных и близких не только переживать, но и действовать, чтобы узнать, жив ли он и остальные тридцать два человека из его смены.

Глава 5. На помощь!

Дарио Сеговия, тот самый уже не молодой шахтер, молча обнявший свою любимую на прощание перед уходом, никогда не отличался многословием. За все это время в Убежище он едва перекинулся парой слов с товарищами. Его щетинистые щеки изрезаны сетью глубоких морщин, и выражение его лица говорит само за себя. Ему обычно достаточно лишь слегка прищурить глаза, чтобы окружающие поняли серьезность его намерений, а чуть приподнятая бровь, как правило, служила признаком молчаливого беспокойства. В течение первых двадцати четырех часов, проведенных в заточении, его нахмуренные брови вполне очевидно свидетельствовали о том, что мужчина сбит с толку и напуган. По словам его старшей сестры Марии, Дарио всегда вел себя очень сдержанно. Бо́льшая часть ее детства прошла в заботах о младшем брате и четырех других братьях и сестрах. Как и все другие члены большого семейства Сеговия, Мария называла его по второму имени – Артуро. Дарио Артуро Сеговия начал работать на шахте еще подростком. Работа заключалась в перетаскивании камней в большой кожаной сумке – capacho, – которую он носил через плечо. Его родные посмеивались над тем, с каким восторгом он взялся за эту работу, хотя по большому счету он мало чем отличался от вьючного животного. Долгое время его так и называли – «Capacho».