Читать книгу "История гражданского общества России от Рюрика до наших дней - Вячеслав Манягин"

Из-за незначительного объёма прибавочного продукта олигархизация власти в России ведёт к тому, что средней и нижней частям господствующего класса мало что достаётся (а эксплуатируемые низы вообще лишаются части необходимого продукта). Поэтому в самодержавной централизации, в индивидуальном самодержавии, в деолигархизации власти были заинтересованы середина и низы господствующего класса, т. е. его основная часть. Она-то и поддержала царя в его опричном курсе: только грозненское самодержавие могло решить проблемы «детей боярских» в их борьбе с «отцами». Так русское хозяйство сработало на опричнину и на самодержавный вектор развития.

…Итак, борьба дворянства и боярства – не миф, но главный объект борьбы – не собственность, а власть, поскольку только власть на Руси регулировала (регулирует) доступ к вещественной субстанции, к общественному продукту.»[70]

Таким образом, в истории России, в том числе и в российской истории XVI века, борьба за высшую власть велась как за инструмент справедливого (или несправедливого) перераспределения общественного продукта внутри общества.

В этой борьбе коллективным представителем подавляющего большинства населения страны и стал Земский собор, а выразителем интересов «олигархов» – т. н. «Избранная Рада». Ей прошлые и современные историки безосновательно приписывают «все лучшее» «первого периода правления» Ивана Грозного, в том числе и созыв Собора примирения (хотя доктор исторических наук профессор И. Я. Фроянов справедливо указывает, что первый Земский собор был созван по инициативе царя и митрополита Макария, а не Избранной Рады[71]).

Действительно, Избранная Рада (группировка не только неофициальная, но и самовыдвинутая в противовес легитимному государственному органу Боярской думе) проводила политику реформ. Но вопрос в том, кто должен был стать бенефициаром этих реформ?

Если посмотреть на состав Избранной Рады, то не трудно заметить, что в нее вошли почти исключительно представители высшей аристократии Московского государства: князья Дм. Курлятов, А. Курбский, Воротынский, Одоевский, Серебряный, Горбатый, Шереметевы, Михаил, Владимир и Лев Морозовы, Семен Лобанов-Ростовский. Их политические цели были прямо противоположны той тенденции построения централизованного государства, выразителями которой были как царь и его сторонники, так и народ – от крестьянства до дворян и детей боярских. Ближайшим историческим аналогом Избранной Рады в нашей истории можно назвать коллаборационистскую Семибоярщину Смутного времени и преступную Семибанкирщину 90-х гг. ХХ века.

Избранная Рада (или, как она называлась в русских источниках того времени, Синклит) сумела ввести серьезные, в том числе и законодательные ограничения царской власти: с помощью своих ставленников Сильвестра и Адашева лишила Ивана Грозного права жаловать боярский сан и присвоила это право себе; самовольно и в нарушение прежних законов раздавала звания и вотчины, покупая, таким образом, новых сторонников, наполняя ими госадминистрацию и настраивая против царя, вела собственную теневую государственную политику втайне от него.

«Без совещания с этими людьми Иван не только ничего не устраивал, но даже не смел мыслить. Сильвестр до такой степени напугал его, что Иван не делал шагу, не спросив у него совета; Сильвестр вмешивался даже в его супружеские отношения», – писал Костомаров.[72]

Историк, конечно, преувеличивал. Царь был не напуган, но осторожен и просто искал средства противодействия княжеско-боярской партии. Этим и вызвана необходимость Земских соборов, которые сторонники централизации и жесткой вертикали власти во главе с царем видели орудием консолидации нации и достижения своих целей: национализации вотчинных и церковных земель, предоставление их в пользование «служилым» – государственным – людям и создание на этой основе нового типа государства – сословной народной монархии.

* * *

Состояние двоевластия (Избранная Рада – царь) сохранялось до начала 60-х гг. Зримым концом неформального олигархического правления Избранной Рады стало удаление из Москвы Сильвестра и смерть А. Адашева (1560), опала удельного князя Владимира Старицкого (1563) и бегство в Литву польского шпиона князя А. Курбского (1564).

На этом княжеско-боярская партия прекратила попытки добиться власти путем реформ и перешла от условно-легитимных форм борьбы за свои интересы к практике политических заговоров и сговора с внешним врагом – на фоне Ливонской войны и постоянной угрозы с юга – со стороны Крымского ханства и Османской империи – это угрожало существованию единого Русского государства как такового.

При этом Земские соборы, вместе с которыми царь и его сторонники во власти проводили, в противовес закулисной олигархической политике «Избранной рады», гласную и открытую государственную политику, цели и задачи которой выборными представителями собора доносились до самых дальних краев страны, стали гарантом сохранения гражданского мира в стране. А когда политических гарантий не хватило, Земский собор санкционировал введение «чрезвычайного положения» – опричнины.

Земские соборы и опричная власть

Вопрос об опричнине – ее характер, задачи, цели, результаты – один из самых острых и «водораздельных» для исследователей вопросов, поставленных перед исторической наукой эпохой правления Ивана Грозного.

«С. М. Соловьёв, автор знаменитой «Истории государства российского», видел в опричнине форму борьбы государственного строя с боярским, который выходит если не антигосударственным, то негосударственным. В. О. Ключевский вообще не считал опричнину чем-то закономерным и целенаправленным, а видел в ней проявление страха царя, его паранойи. С. Ф. Платонов, ничтоже сумняшеся, квалифицировал опричнину как средство пресечения княжебоярского сепаратизма. Н. А. Рожков результаты опричнины усматривал в землевладельческом и политическом перевороте. М. Н. Покровский – вполне в духе своего подхода – трактовал опричнину как средство перехода от феодализма к торговому капитализму, и от вотчины – к прогрессивному мелкопоместному хозяйству. Советские историки в своей массе рассматривали опричнину сквозь классовую (а часто – вульгарно-классовую капиталоцентричную) призму, трактуя самодержавие как классовый орган дворянства и подчёркивая его антибоярскую направленность, причём главной сферой борьбы объявлялась собственность, землевладение».[73]

В последнее время о Земских соборах и местных земских учреждениях все чаще упоминают как о нереализованной модели государственного устройства, имевшей парламентский потенциал, но уступившей место абсолютистской форме правления.

Однако – и раньше, и теперь – для многих историков время опричнины – это «царство террора», порождение «полоумного» человека, не имеющее ни смысла, ни оправдания, «вакханалия казней, убийств… десятков тысяч ни в чем не повинных людей». Прямо противоположного мнения придерживался митрополит Иоанн (Снычев): «Учреждение опричнины стало переломным моментом царствования Иоанна IV. Опричные полки сыграли заметную роль в отражении набегов Девлет-Гирея в 1571 и 1572 годах… с помощью опричников были раскрыты и обезврежены заговоры в Новгороде и Пскове, ставившие своей целью отложение от России под власть Литвы… Россия окончательно и бесповоротно встала на путь служения, очищенная и обновленная опричниной».[74]