Читать книгу "Высшая милость - Даниэла Стил"

Когда Мелани вошла в помещение, где она оставила свое окружение, на лице ее блуждала улыбка. Ей очень понравилось работать с Мэгги. Но как-то не верилось, что эта кипящая жизнью женщина – монахиня. Полная сострадания, тепла и мудрости – качеств, которых она пожелала бы своей матери взамен ее заносчивости и зацикленности на звездности дочери. Мелани тяготилась тем гнетом, каким было для нее верховенство матери в ее жизни. Словно жизнь ее, Мелани, – лишь придаток к маминой жизни. Быть единственной надеждой собственной матери – иногда это слишком тяжкий груз. Она имеет право на свои желания! Пока ей трудно сказать, в чем они заключаются. Но единственное, что она знала сейчас, – это что в течение последних часов – дольше, чем длился ее самый длинный концерт, – ее не покидало чувство, что этой ночью после землетрясения на холмах Сан-Франциско она обрела свою мечту.

Глава 5

Мелани вернулась в госпиталь к девяти часам на следующее утро. Она пришла бы еще раньше, но задержалась, чтобы послушать объявления, которые передавали по громкой связи на главном учебном плацу. Сотни людей стояли и слушали о положении дел в разных районах города. Сообщалось о жертвах. О сроках, когда можно ждать восстановления электричества, – не раньше, чем через неделю, возможно. Были перечислены районы, подвергшиеся наиболее сильному разрушению, также было сказано, что для восстановления сотовой связи понадобится по меньшей мере еще десять дней. Что касается средств оказания неотложной помощи, то ее доставляли воздушным транспортом из всех концов страны. Накануне прилетал президент, чтобы осмотреть последствия трагедии. Возвращаясь в Вашингтон, он заверил, что городу будет оказана федеральная помощь, и призвал жителей Сан-Франциско сохранять мужество и выказывать друг другу сочувствие. Сообщалось, специально для тех, кто временно доставлен в Пресидию, что общество «Против жестокого обращения с животными» открыло приют для потерявших хозяев животных, чтобы хозяева могли их найти. Еще диктор сказал, что есть возможность предоставить переводчиков с китайского и испанского языков. В заключение он поблагодарил всех за совместные усилия в соблюдении правил проживания во временном лагере. Прозвучало, что на данный момент в Пресидии сосредоточено восемьдесят тысяч человек. Дополнительно открываются две столовые. Им пообещали держать всех в курсе событий и напоследок пожелали хорошего дня.

Когда Мелани нашла Мэгги в госпитале, маленькая монахиня сетовала на то, что президент лишь пролетел на вертолете над базой Пресидии, но не удосужился посетить полевой госпиталь. Накануне ненадолго приезжал мэр города, а губернатор собирался появиться в Пресидии сегодня днем. Здесь уже успело побывать достаточно большое количество представителей прессы. Постепенно их лагерь превращался в город внутри города. Оценивая степень разрушений, местные власти были удивлены, насколько хорошо все было организовано для спасения пострадавших и насколько человечно вели себя жители Сан-Франциско. В лагере царила атмосфера доброты и сострадания, установился дух товарищества и братства, сродни тому, который бывает среди солдат на войне.

– А вы рано и, судя по всему, в хорошем настроении, – заметила Мэгги при появлении Мелани. Та выглядела свежо и опрятно, хотя на ней была та же одежда, что и вчера. Она поднялась в семь утра, чтобы занять очередь в душевую кабинку. Ощущение было чудесное – чистые волосы, горячий душ… В столовой она позавтракала овсяной кашей и гренками без масла.

К счастью, благодаря генераторам, работали холодильники, и за сохранность продуктов можно было не волноваться – да и каждый знал: небрежение в этом плане чревато пищевыми отравлениями, а там недалеко и до дизентерии. Но пока что самой большой проблемой были раны, а не болезни, хотя последние нельзя было исключать в дальнейшем, если скопление людей в Пресидии слишком затянется.

– Как вы спали? – спросила Мэгги. Бессонница была основным симптомом расстройства нервов, и многие жаловались на невозможность уснуть в течение вот уже вторых суток. Группа психиатров пришла им на помощь, и для коррекции нервных расстройств было выделено специальное помещение. Мэгги внимательно выслушивала жалобы своих подопечных и отправляла их подлечить нервы, если видела в этом необходимость, причем отправляла туда не только пожилых людей, но и совсем молодых, кому пришлось особенно нелегко.

Сегодня она поручила Мелани прием пациентов, чтобы та записывала их данные, подробности и симптомы недугов. Никаких записей медиками не велось, никто из врачей никаких подсчетов не вел, и всю административную и бумажную работу возложили на волонтеров. Мелани была рада, что она снова здесь. Впервые в жизни она чувствовала, что делает что-то неизмеримо важное, гораздо более важное, нежели пение. Во всяком случае, сейчас она чувствовала, что приносит немалую пользу. И работать с Мэгги ей было очень приятно.

В Пресидии сейчас работали и другие монахини и священнослужители из разных местных храмов. Здесь же можно было увидеть и пасторов других церквей, которые подходили к людям, разговаривали с ними и устанавливали кабинки для исповеди. Представители разных религиозных конфессий навещали раненых и больных и сами начинали разговор, подойдя к человеку, который, на их взгляд, нуждался в духовной поддержке. Иные из священнослужителей, если было необходимо, подавали еду в столовой. Мэгги знала среди них многих. Складывалось впечатление, что она знает всех. Когда Мелани ей сказала об этом – они присели немного передохнуть, – Мэгги рассмеялась:

– Давно живу на этом свете.

– Вам нравится быть монахиней? – Мелани было очень интересно узнать про Мэгги как можно больше. Самая интересная женщина, какую она встречала когда-либо в жизни. За свои почти двадцать лет она не встретила ни одного человека, который был бы таким же добрым, мудрым, глубоким и сострадательным. Сестра Мэгги жила согласно своим верованиям и не говорила об этом, а демонстрировала поступками. В ней была такая кротость и уравновешенность, которые не оставляли равнодушными никого, с кем бы она ни имела дела. Кто-то из работников госпиталя сказал, что вокруг нее распространяется великая благодать, и Мелани улыбнулась, услышав эти слова. Ей всегда нравился псалом с таким названием, и она часто пела его. А с этого момента она знала, что он будет напоминать ей о Мэгги. Этот псалом она записала на свой первый диск, и именно он позволил ей по-настоящему продемонстрировать голос.

– Мне очень нравится быть монахиней, – ответила Мэгги. – Всегда нравилось. Ни минуты не сожалела об этом. Это мое, – сказала она радостно. – Я счастлива быть невестой Христовой, – добавила она, что еще больше поразило ее молодую подругу. И тут Мелани заметила у нее на пальце тонкое обручальное кольцо из белого золота, которое, как рассказала Мэгги, она получила десять лет тому назад, постригаясь в монахини. Пришлось много времени провести в ожидании этого кольца, сказала она, и теперь оно для нее – символ той жизни, какую она ведет сейчас, и ее работы, которой она так гордится.

– Должно быть, нелегко быть монахиней, – заметила Мелани с глубоким уважением.

– Да вообще в этой жизни быть кем-то – трудно, – мудро заметила Мэгги. – Ваше дело тоже нелегкое.