Читать книгу "Ретт Батлер. Вычеркнутые годы - Татьяна Осипцова"

Скарлетт нахмурилась.

– Я всегда держусь от цыганок подальше. Среди них полно воровок. Ты проверил, твой кошелек на месте?

– Все на месте: и кошелек, и часы. Меня не так-то просто облапошить.

Через день они втроем отправились прогуляться по Булонскому лесу. Оставив наемную коляску с возницей на аллее Рен Маргерит, они пошли по одной из тропинок. Ретт и Скарлетт медленно шагали под руку, а Кэт бегала среди старых дубов и каштанов, пряталась за кустами и кричала, чтобы ее нашли. Несколько раз Ретт покидал Скарлетт, играя с девочкой в прятки, но в какой-то момент они так увлеклись беседой, что на несколько минут забыли о дочке. Они обсуждали, куда вначале поехать – в Чарльстон или в Атланту. Скарлетт предпочитала Атланту.

– Ты что, хочешь обвенчаться там?

– Нет, конечно. Но и не в Чарльстоне. Из принципа. Там ты венчался с Анной.

– Если не хочешь ни там ни там – тогда предлагаю Бостон или Новый Орлеан. Решать тебе, моя прелесть.

– Новый Орлеан мне уже знаком. Я выбираю Бостон.

– Хорошо, и в Нью-Йорк заглянем по пути. Потрясающий город. Ты ничего подобного не видела, уверяю.

– Неужели он красивее Парижа?

– Это совсем другое. Париж – город эпикурейцев.

– Кого? – переспросила Скарлетт.

– Последователей Эпикура, моя прелесть. Этот древнегреческий философ считал, что цель жизни в удовольствии, и напрягаться, волноваться, бороться – бессмысленно. А спокойствие самое что ни на есть естественное и благородное состояние души. У эпикурейцев был симпатичный лозунг: «Будем есть и пить, потому что завтра все равно умрем». Ты не находишь, что Париж будто рассчитан на получение всяческого рода удовольствий? А Нью-Йорк, напротив, – город дельцов и трудяг. Он растет поразительными темпами. В нем самые длинные улицы и самые высокие дома. Самые шикарные гостиницы… Тебе понравится.

– Да, вероятно. Мне, выросшей в деревенской тишине, с первого раза полюбилась Атланта, даже в войну. Все там кипело, двигалось… В вашем Чарльстоне такого нет.

– Зато в Нью-Йорке движение заметно как нигде. Я не бывал там со времен войны, и то, что увидел прошлым летом, меня поразило. Город растет и вширь и ввысь. В деловом центре появились шести– и семиэтажные здания, специально построенные под конторы разных компаний. Что-то Кэт давно не слышно, – вдруг вспомнил Ретт и огляделся по сторонам.

За разговором они зашли довольно далеко, здесь почти не было прогуливающихся парочек, впереди виднелись непролазные кусты.

– Наверное, она туда забралась, – подошла к зарослям Скарлетт. – Кэти, детка, хватит прятаться, выходи!

Никто не откликнулся, и Кэт не появилась.

– Придется мне искать тебя, – шутливо вздохнул Ретт и полез в кусты.

Через минуту он выглянул обеспокоенный.

– Ее нет ни в кустах, ни за ними…

Скарлетт ощутила, как сердце кольнуло нехорошее предчувствие. В панике она закричала:

– Кэт, Кэт, ты где? Откликнись, Кэти…

Они обшарили кусты, Ретт бросался ко всем встречным, спрашивая, не видели ли они черноволосую, смуглую девочку. Через некоторое время Кэт разыскивала уже дюжина человек.

После часа бесплодных поисков Скарлетт без сил опустилась на траву и зарыдала. Вокруг перешептывалась небольшая толпа, дамы крепко держали за руки своих детей и с жалостью смотрели на безутешную женщину. Одна из девочек, на вид лет шести, все дергала за подол свою мать, но та вначале не обращала внимания.

– Мама, мама, я видела эту потерявшуюся девочку.

– Точно?.. Мадам, моя Сюзан видела вашу дочь.

Как ни мало французских слов знала Скарлетт, она поняла и, схватив ребенка за обе руки, с надеждой стала слушать, но ничего не разобрала в ее лепете. В беспомощности Скарлетт огляделась и спросила, не говорит ли кто-нибудь по-английски.

Ответом ей было молчание.

– Ретт! Ретт! – крикнула она.

Вскоре он появился.

– Ее нигде нет, – в отчаянии сообщил он.

– Эта девочка видела Кэт, переведи, что она говорит.

– Ваша девочка играла со мной в пятнашки, мы бегали вон там, за деревьями. Потом она спряталась за кустами, я побежала за ней и увидела, что какая-то тетя дала ей яблоко, взяла за руку и увела.

Когда Ретт перевел слова девочки, Скарлетт оцепенела на грани истерики. Попросив кого-нибудь из дам позаботиться о ней, Ретт продолжал расспрашивать маленькую Сюзан.

– А что это была за тетя, ты можешь описать, как она выглядела?

– Тетя была в цветной юбке, в цветной шали, у нее были очень черные волосы.

– Цыганка?

– Да, она цыганка, у нее было много-много бус на шее.

– Спроси, во что она была одета, вдруг это не Кэти? – хриплым голосом приказала Скарлетт.

– На ней было зеленое шелковое платьице с белым кружевным воротничком, белые чулочки и черные туфельки. У нее был еще красивый браслетик на руке, и волосы у нее были черные, а бантики белые.

– Это Кэт! – воскликнула Скарлетт и зарыдала в безмерном отчаянии.

– Вам следует обратиться в полицию, мсье, – посоветовал кто-то из толпы.

– Благодарю, мы именно так и поступим, – кивнул доброжелателю Ретт и протянул руку Скарлетт: – Поднимайся, дорогая, мы едем в полицию.

– Поезжай куда хочешь! – в гневе отбросила она его руку. – Я буду искать свою дочь.

Ретт строго взглянул на нее.

– Это наша дочь.

– Это все ты, ты! – завизжала вдруг Скарлетт, вскакивая с места. – Ты привез нас в этот чертов Париж, ты потащил нас в этот лес! Из-за тебя я потеряла Бонни, а теперь еще и Кэт…

Вне себя она бросилась на Ретта, он едва успел поймать ее запястья, не то она расцарапала бы ему лицо.

– Хватит. Прекрати истерику! – прикрикнул он, прижимая Скарлетт к груди. Она вырывалась, но он держал крепко. – Тихо, тихо… Мы найдем Кэти, обязательно найдем, и прежде всего надо заявить в полицию. Если хочешь, можешь пока остаться здесь, я съезжу один.

В полицейском отделении Батлера внимательно выслушали и заверили, что немедленно займутся поисками. Комиссар отдал приказание разослать приметы пропавшей девочки во все департаменты Парижа и попросил мсье Батлера не покидать свою гостиницу, ждать известий.

Предупредив, что вначале заберет из сада жену, Ретт распрощался с полицейским.

В приемной участка топталась группа журналистов. Читатели газет жаждали криминальных новостей, и корреспонденты ежедневно дежурили в полицейском отделении. Один из них, завидев выходящего из кабинета комиссара Ретта, кинулся к нему:

– Батлер! Ты в Париже? Давно приехал? Почему не известил? Что ты делаешь в полиции?