Читать книгу "Терпкий вкус тутовника - Маша Трауб"

Алла на всякий случай заперлась изнутри и поставила видеокассету. Почему-то она поняла сразу – изображение, которое появилось на экране, и называется «порнография». Алла вытащила кассету и поставила на место. Схватила тряпку и вытерла пыль, как будто хотела стереть свои отпечатки пальцев.

На вопрос, почему она сделала то, что сделала, Алла так и не смогла ответить. Хотя мама, как Елена Ивановна, допытывалась: «Алуша, ну почему?» Алла повернула в замке ключ еще на один оборот, закрыла форточку, набрызгала в комнате дихлофосом и легла на пол.

Екатерине Андреевне в тот вечер в гостях было плохо и душно, еще и с Димочкой поругалась. Поэтому домой она вернулась раньше. На лестничной клетке собрались соседки и втягивали носом воздух.

– Кать, не от вас несет? – спросила Екатерину Андреевну соседка напротив.

– Нет, не от нас. Алла дома.

– А вроде от вас, – не отставала соседка.

Она зашла в квартиру вместе с Екатериной Андреевной. Тут же выскочила – дышать было невозможно. Дверь в запертую комнату ломал пьяный муж соседки. Он же вытаскивал Аллу на лестничную клетку. Соседка вызвала «Скорую». Муж соседки хлопнул еще рюмку и понес Аллу на руках на улицу – чтобы время не терять.

Алла очнулась в больнице. Увидела мать. Екатерина Андреевна плакала и спрашивала: «Почему?» А Алла смотрела на мать – враз постаревшую, опустившуюся, сильно накрашенную и совсем чужую. Екатерина Андреевна была в нарядной блузке с глубоким декольте. Грудь – от шеи и ниже – была красная, в мокнущих язвах. Алла испугалась:

– Мама, что у тебя с грудью?

– Что? – не поняла сразу Екатерина Андреевна.

– У тебя грудь красная.

– Натерла ожерельем.

– Мама, тебе нельзя пить. Это от водки. А не от ожерелья.

– Алуша, почему? Почему ты это сделала?

Алла отлежала в больнице, ее выписали. Алла вышла с пакетом в вестибюль больницы, но никто ее не встречал. Алла постояла немного и пошла к Оле Егоровой. Домой она возвращаться не хотела. От Оли ее забрал Димочка. Опять больно заломил за спину руку и вел так всю дорогу до их дома.

В квартире было чисто. Даже тараканы пропали. Дверь в комнату матери и Димочки была открыта. По вечерам никто не приходил. Алла заглянула как-то в шкаф – водка и кассеты пропали. Димочка ходил трезвый и злой. Екатерина Андреевна целыми днями плакала. Алла думала, что они уедут. Екатерина Андреевна почти каждый вечер ругалась с Димочкой и кричала: «Уеду». Но они остались. Алла с Димочкой не разговаривала. С матерью общение свелось к трем словам – «нормально», «нет», «поела». Наступила весна. Северная весна.

Девочки в Аллином классе переоделись в колготки-сеточки. Алла тоже себе такие купила. Благо мать ни в чем ей не отказывала. Даже в конфетах.

Алла любила конфеты. Но мать была противницей сладкого. Даже сажала Аллу на диету. Она тогда во втором классе училась и они в Москве жили. Екатерина Андреевна решила, что дочь растолстела до неприличия, и варила пустой бульон. Рядом с тарелкой клала четвертинку черного хлеба. Алла плакала. В бульон капали слезы. В доме из сладкого признавался гематоген, овсяное печенье и сухофрукты. По праздникам колечко с орехами из кулинарии.

После того как Алла вернулась из больницы, под кухонным столом она обнаружила целую корзину с конфетами. Любыми – шоколадными, карамельками, ирисками… И вдруг расхотела их есть. Шоколадные конфеты покрывались налетом, к карамелькам прилипала бумажка – не отодрать, ириски каменели.

Так вот про колготки. Было холодно. Сеточка прилипала к ногам, ветер задувал под юбку. Под сеточки по северной моде полагалось надевать короткую куртку-варенку, Алла приходила из школы, снимала сеточки и разглядывала ноги, покрытые красным узором – ромбиками.

Кстати, именно после больницы у Аллы наладились отношения с одноклассниками. В школе ходили слухи – москвичка Алла что-то такое сделала, лежала в больнице и теперь ей можно не сдавать математику и русский. Аллу действительно освободили от экзаменов по причине неуравновешенной психики. Ее зауважали. Даже завидовали. Спрашивали, что Алла такого сделала. Она молчала.

Опять начались уроки русского и литературы. Ирина Валерьевна вернулась. Ее взяли. Других все равно не было. Крановщица еще взяла классное руководство над Аллиным классом. Первое, что сделала Ирина Валерьевна, – провела классное собрание. Нужно было выставить оценки за поведение в конце четверти. Она вызывала по фамилии ученика, тот выходил к доске, и весь класс решал, какую ему поставить отметку. Ирина Валерьевна приветствовала дружескую критику.

Дошла очередь до Аллы. Крановщица хищно улыбалась, глядя в журнал. «Неуд» Алле был обеспечен. А тот, кто получил «неуд», должен был дежурить по классу в течение месяца. Но Ирина Валерьевна не знала о переменах в жизни Аллы, поэтому коллективное «отл.» стало для нее неприятным сюрпризом. Ирина Валерьевна встала и начала уговаривать класс: «Вы забыли, что Алла не помогает вам, одноклассникам, хотя могла бы – она знает эту программу. Она приехала из Москвы. Алла игнорирует школьные субботники. А вы за нее собираете мусор». Но класс был настроен решительно – «отлично». Крановщица вывела в журнале «отл.» и забрала у Аллы ластик – финский, пахнущий клубникой – за неправильное употребление существительного. Все называли ластик резинкой, а Алла по привычке говорила «ластик». Алла отдала ластик без сожаления. Знала, что он достанется сыну Крановщицы.

Но Алла недолго радовалась своей нежданно и незаслуженно обрушившейся на нее славе среди одноклассников.

Был урок биологии. Биологиня заболела, подменяла коллегу Крановщица. Был заказан автобус – отвезти школьников на природу. Природа – ближайший городок, где текла речка ржавого цвета. Приехали, пошли на речку. Было холодно. Алла в своих сеточках мерзла и попросила у Крановщицы разрешения остаться в автобусе. Ирина Валерьевна не разрешила.

– Ты, Алла, единоличница, – сказала Крановщица. – Я буду с этим бороться.

Алла поплелась вместе со всеми на берег ржавой речушки. На реке еще лежали тонкие пластинки льда. В том месте, куда они пришли, лежало поваленное дерево, утопая ветвями в воде. Ирина Валерьевна испарилась.

– Пьет с водителем, – доложила Оля Егорова, которая, как всегда, все знала.

Все расслабились и решили походить по сваленному в воду стволу дерева. Кто дальше. Сначала мальчики. Доходили до конца, где начинались ветки, размахивали руками и бежали назад. Потом пошли девочки. Первой – Оля Егорова. Дошла до середины, вернулась и спрыгнула в объятия Вовки – своего давнего воздыхателя. Последней шла Алла. Дошла до середины, повернулась. Одноклассники стояли на берегу и кричали: «Дальше, дальше!» Алла решила не подрывать репутацию героини и сделала еще несколько шагов. Дошла до конца, где ветки. Постояла. Раскинула руки. Было страшно и здорово. Все засмеялись. Алла развернулась и, глядя под ноги, пошла к берегу. Она почувствовала, как ногой зацепилась за ветку. Чувствовала, как нога соскальзывает с бревна. Чувствовала, как с хрустом треснула ледовая клякса на воде. Алла не испугалась – ребята стоят на берегу, рядом автобус с выпивающими водителем и Крановщицей. Поэтому, когда она оказалась по пояс в воде и висела, цепляясь за ветки, продолжала смеяться. Одноклассники тоже смеялись. Но никто не спешил на помощь. Стояли и смотрели, чем дело кончится. Алла пыталась разглядеть в толпе Олю Егорову. Но ни Оли, ни Вовки не было – наверное, ушли целоваться.