Читать книгу "Сонная реальность - Виталий Вавикин"

Стекла были разбиты. Аника не знала, сколько раз машина перевернулась через крышу, но сейчас она стояла на колесах. Луд Ваом сидел за рулем. Голова его была разбита. Раны было не видно, но откуда-то сверху текла густая кровь, больше походившая на странную черную слизь. Глаза Ваома были открыты, зубы плотно сжаты – белые и крепкие, они пострадали во время аварии, и теперь Аника видела лишь сколотые, уродливые пеньки. Заметив Анику, Ваом повернул голову и долго смотрел на нее, словно пытаясь вспомнить.

– Чем… Чем я могу помочь тебе? – спросила она, не зная, что делать.

Губы чернокожего гиганта, порезанные колотыми зубами, дрогнули в благодарной улыбке. Это был лишь импульс, даже не тень улыбки. Затем Ваом моргнул, открыл дверку и вышел из машины. Аника попятилась. Гигант сделал несколько шагов, упал на колени, замер на мгновение и повалился лицом вниз в пучок пробившейся между острых камней травы. Какое-то время Аника смотрела на несостоявшегося убийцу, затем осторожно подошла к нему и проверила пульс. Чернокожий гигант был жив.

Глава девятая

Они выбрались из ущелья вместе – убийца и жертва, клон и человек, копия и оригинал. Хотя нет, у Аники никогда не было копии. Ни у кого из ее рода не было. Они отказались от программы клонирования, сочтя ее неэтичной и жестокой.

– Почему? – спросил Луд Ваом, когда они еще были в ущелье.

– А почему после того, как вымерли почти все коровы, мы не стали клонировать их целиком? Зачем убивать животное, если можно создать отдельно его органы, кости, мясо?

– Так твой род хотел, чтобы вместо клонов создавали только их внутренности?

– Мой род не хотел, чтобы люди убивали живых людей. Конечно, ученые уверяют нас, что вы, клоны, не имеете своего сознания, но… Не знаю, как это было вначале, но сейчас вы стали такими же, как мы. Может быть, даже лучше, потому что ни один из нас не станет жертвовать собой, чтобы спасти незнакомого человека. Ну, в здравом уме не станет. А у вас самопожертвование в крови. В доме, где я жила, был сосед. У него забрали жену. Они остались с дочерью вдвоем, но вместо того, чтобы отчаяться, гордятся тем, что смогли принести пользу.

– Возможно, если бы они знали о том, как устроен на самом деле мир, то их радость стала меньше, – хмуро подметил Луд Ваом.

Аника не возражала. Наоборот, последнее время она вообще стала думать, что человечеству не стоит знать всю изнанку жизни.

– Тайны есть всегда, – сказала она чернокожему гиганту. – Думаю, это часть нашей истории. Истории людей, истории клонов. Мы создаем тайны, и мы разгадываем тайны. У нас пытливый ум. И если тайны не будет, то мы придумаем ее для себя.

– Мы? – разбитые губы Луда Ваома растянулись в улыбке. – Насколько я понимаю, мы, клоны, не можем ничего выдумать. А если и выдумаем, то нам сотрут об этом воспоминания. Так ты сказала, верно?

– Верно, но…

– И сколько раз стирали воспоминания мне?

– Как минимум четыре.

– Вот видишь…

– Но ты же не убил меня. Мог убить, но не убил. Понимаешь? Тебя запрограммировали забрать мою жизнь, но ты отказался. Ты стал сильнее программы.

– Может быть, это был просто попавший в глаза пот?

– Нет.

– Откуда такая уверенность?

– Я знала клона, который почти разгадал тайну вашего города. Ты видел его, но, наверное, тебе стерли об этом воспоминания.

– Почему же ему не стерли воспоминания?

– Думаю, у них это не получилось.

– И что, они просто отпустили его? Позволили ходить и рассказывать всем о том, какова жизнь в реальности?

– Они назвали его сумасшедшим, убедили его самого в этом… – Аника увидела, как губы нового друга снова растягиваются в улыбке. – Когда мы с ним встретились, он все понял. Думаю, понял раньше, чем я рассказала ему. И неважно, что его объявили сумасшедшим. Он жил среди вас. Был одним из вас. И он знал.

– И где же он сейчас?

– Его забрали на органы, но… – Аника вздрогнула, услышав надтреснутый смех Луда Ваома.

– Ты во всем пытаешься увидеть положительные стороны? – спросил он смеясь. – Знаешь, сейчас мне кажется, что ты всего лишь очередная программа, настраивающая меня на лучшее. Говоришь, что мне стерли воспоминания о тебе, и тут же убеждаешь, что в этом нет ничего страшного. Дети, которых мы растим с женой, не имеют к нам никакого отношения, и в центре клонирования нам просто передали на воспитание запасной набор органов для кого-то из реального мира – по твоим словам, это тоже можно пережить. Даже в том, что я хотел убить тебя, ты находишь позитив… Знаешь, что, я думаю, ты должна была сделать после случившегося на дороге? Спуститься в ущелье, поднять камень и прикончить меня, как бешеного пса, а не накладывать повязки на мою голову и говорить, что все будет хорошо… Просто убить меня… Потому что так надо… Иногда это необходимость… Как ампутация. Гангрена уже началась, и можно либо потерять руку, либо жизнь. Что выбираешь ты?

– Пенициллин.

– Что?

– Это антибиотик, который использовали много лет назад. До начала Возрождения.

– Да, до начала Возрождения вообще все было не так, – согласился Луд Ваом и тут же помрачнел. – Для твоего рода все было не так. У меня-то, выходит, что не было даже родителей. Только оригинал, считающий меня запасным набором органов. Меня, мою жену, моих детей… Хотя они и не мои дети вовсе… Но я все равно люблю их… Что мне теперь делать, Аника Крейчи?

– А что ты делал раньше?

– Я не знаю. После разговора с тобой мне кажется, что все мои воспоминания могут оказаться вымыслом.

– Тогда не вспоминай – чувствуй.

– Чувствовать? Я чувствовал, что должен убить тебя.

– Ты думал, что хочешь убить меня.

– По-моему, это одно и то же.

– А по-моему, нет. – Аника вспомнила главу колоний, вспомнила его кабинет, старый диван. – Знаешь, у нас за репродукцию отвечает специальный комитет. Женщины могут сами зачать и выносить ребенка. Это естественно. Так было до начала Возрождения. И мужчины… Они отличаются от вас тем, что…

– Я читал о том, как это было до начала Возрождения.

– Хорошо… – Аника отрешенно улыбнулась. – Потому что это не так просто объяснить, если не знать… Особенно сложно объяснить клону… Извини… – еще одна отрешенная улыбка. – В нашем обществе человеческая жизнь возведена в абсолют. Мы ценим жизнь, мы любим и лелеем детей. Мы живем ради этого. Наши пары формирует комитет. Он проводит анализы, исследования, чтобы повысить шанс родить здорового ребенка. Это основы нашего общества… Каждая женщина понимает, что когда-нибудь станет матерью. Комитет готовит нас к этому, сообщая каждый месяц положительный процент репродукции…

Аника посмотрела на Луда Ваома, словно надеялась, что он мог заснуть или отключиться, но он смотрел на нее, ждал. И невозможно было обо всем сказать ему вот так сразу, в лоб. Хотелось, чтобы он понял, а чтобы понять, нужно почувствовать. Но чувств не будет, пока не откроются знания, пока он не увидит картину в целом.