Читать книгу "Я русский солдат! Годы сражения - Александр Проханов"

Что касается того, почему это произошло. Ведь, мы же с вами говорили о том, что оранжевая революция захлебнулась. И организаторы этих погромов в ночь после президентских выборов, когда громили административные учреждения, были арестованы. Некие из них покаялись, выпустили их на свободу, некоторые все еще в тюрьме. И было проведено расследование того, что же произошло. Это расследование, в частности, выявило, что спецслужбы Польши и спецслужбы Германии напрямую воздействовали на этот оранжистский поток, создавали коммуникации финансовые. Деньги в больших количествах скапливались на счетах в Литве, а оранжисты ездили в Литву и в чемоданчиках перевозили эти деньги в Минск для своих нужд. Поэтому Польша изначально занимает лютую антибелорусскую, впрочем, и антирусскую позицию. И если бы, повторяю, наша власть, Медведев или Путин были также последовательны и тверды по отношению к врагам, то у нас ситуация была бы гораздо спокойнее. А то Медведев и Путин (Путин в основном) приглашают к себе на встречу своих лютых врагов, ненавистников, которые глумятся над ним на площадях, в эфирах.

Т. Фельгенгауэр: — Настоящий демократ.

А. Проханов: — И устраивает им встречу.

Т. Фельгенгауэр: — Им можно только восхититься.

А. Проханов: — Ну, это им может восхититься слабый, дряблый слюнтяй. А у человека, понимающего, что такое власть в период кризиса, все это вызывает недоумение и даже презрение.

Т. Фельгенгауэр: — Странно, действительно, почему Путин, зная, что это может вызвать недоумение и презрение, зачем он себя так ведет?

А. Проханов: — Я думаю, что это ошибка. А как говорят, ошибка — это хуже, чем преступление.

Т. Фельгенгауэр: — Да. Как-то не ожидала я такого от Владимира Путина. А вот про эту раскрытую схему — это Лукашенко вам рассказал?

А. Проханов: — Нет, она печаталась, она была опубликована и в белорусской, и в российской печати. И даже, по-моему, на «Эхо» об этом говорилось.

Т. Фельгенгауэр: — А вы же с ним общались прямо вот так вот несколько часов?

А. Проханов: — Да, я с ним недавно встречался… У нас с ним была трехчасовая встреча.

Т. Фельгенгауэр: — Как у него настроение?

А. Проханов: — Ну, он встревожен ситуацией в России, должен вам признаться. Он хотел бы передать свой опыт общения с оранжистами. Но, в целом, он тверд, он в здравии, он крепок, он очень надеется на Евразийский союз, он желает победы Путину на выборах.

Т. Фельгенгауэр: — Ну, в принципе, отношения Белоруссии с ЕС никаким ведь образом не влияют на отношения Белоруссии и России и ее участия в этом Евразийском союзе.

А. Проханов: — Влияет, влияет. Знаете, почему? Потому что белорусская продукция, например, трактора — она примерно на 80 % комплектуется из российских деталей. То есть российские рабочие, которые делают эти детали для белорусских тракторов, они получают рабочие места и заработки. Когда идет бойкот белорусской продукции на Западе, от этого страдает не только Беларусь, но и Россия в лице тех рабочих, которые строят на 2/3 эти трактора. Влияет. Сейчас все влияет друг на друга.

Т. Фельгенгауэр: — А как же тогда быть с тем, что мы хотим, чтобы Белоруссия была больше к нам расположена и с нами больше общалась, а не с Европой?

А. Проханов: — Ну, так и быть. То, что я сказал, не противоречит тому, что я только что произнес.

Т. Фельгенгауэр: — Бизнес есть бизнес? Выше политических каких-то интересов.

А. Проханов: — Нет, почему? Бизнес есть бизнес, но бизнеса без политики не бывает. Бизнес абсолютно политизирован, особенно в современном мире и в Европе. Бизнес, а потом авианосцы и бомбардировки.

Т. Фельгенгауэр: — Опять мы скатываемся к каким-то ужасающим картинам. Что же это такое?

А. Проханов — Ну, нет этих картин. Я просто нагнетаю. Таких картин в мире нет.

Т. Фельгенгауэр: — Зачем вы нагнетаете? И так, видите, все на пределе. Сами говорите, что все на пределе и еще нагнетаете. Александр Андреевич?

А. Проханов: — Ну просто я смотрю на мир, вот смотрю на Ливию. Чудесная процветающая страна, которая не знает ни бомбардировок, ни авианосцев. Или Сирия.

Т. Фельгенгауэр: — Сирия — тоже хороший пример.

А. Проханов: — Оазис тоже. Прекрасная страна.

Т. Фельгенгауэр: — Город-сад Хомс.

А. Проханов: — Да, в который не вступают боевые подразделения. Или Иран, который хотят бомбардировать.

Т. Фельгенгауэр: — А вот еще есть Северная Корея. Замечательные новости оттуда пришли совершенно неожиданные. КНДР согласилась ввести мораторий на испытания ядерного оружия и запуски ракет дальнего радиуса действия. И, кроме того, прекратить работы по обогащению урана. Представляете, сколько всего сразу? Достаточно было другому человеку прийти к власти — и, пожалуйста, реформы, либерализм.

А. Проханов: — Я просто помню такой же мораторий на испытания ядерного оружия, объявленный Горбачевым после прихода к власти. И потом мне повезло, я присутствовал при выходе Советского Союза из этого моратория. Я поехал в Семипалатинск и видел первый термоядерный взрыв на полигоне после того, как мы вышли из моратория. Я думаю, что мораторий на испытания в Северной Корее продлится не слишком долго.

Т. Фельгенгауэр: — А, то есть раньше времени радуются эксперты, которые говорят, что вот это вот заявление о моратории на ядерные испытания — это начало к разрешению вот этих бесконечных, шестисторонних бесконечных переговоров вокруг ядерной программы Северной Кореи и прочего-прочего? Рано радуемся?

А. Проханов: — Я думаю, что вообще мы рано чему-то радуемся. Но я думаю, что это дипломатический шаг. Под этот мораторий Северная Корея получит много дизельного топлива от Америки, много чего еще.

Т. Фельгенгауэр: — Ну, Америка уже говорит про продовольственную помощь.

А. Проханов: — Ну, и продовольственная помощь. Так что они не напрасно прекратили.

Т. Фельгенгауэр: — Вот тут вам оранжевый квадратик специально включили к нашему эфиру под конец.

А. Проханов: — А что там такое?

Т. Фельгенгауэр: — Нет, все, уже выключили. Эх. Вот это просто какое-то оранжевое полотнище вывесили. Но согласитесь, что это выглядит достаточно революционно, ну, в хорошем смысле (подобные заявления от Северной Кореи).