Читать книгу "Мое простое счастье - Лаура Дейв"

Я поздоровалась, и продавщица кивнула мне.

– Очень тихо сегодня на улицах, правда? – сказала я.

– Обычное дело после пяти.

– Да, конечно… – пробормотала я и растерянно добавила: – Подождите… что вы имеете в виду?

– Правило пяти, – пожала плечами девушка.

Сначала я подумала, что она узнала во мне неместную и просто хочет надо мной подшутить. Я рассмеялась, не желая ударить в грязь лицом, но продавщица даже не улыбнулась.

– А что тут смешного? Это же просто правило!

Она закатила глаза, словно поверить не могла, что до меня до сих пор не дошло.

– С ноября по март после пяти вечера на улице редко бывает больше пяти человек, – объяснила она.

– А вот в Лос-Анджелесе люди ходят по улицам в любое время дня и года.

Я снова засмеялась, но лицо продавщицы осталось непроницаемым.

– Могу я вам чем-то помочь? – спросила она.

– Просто покажите, где тут у вас зимние пальто.

Продавщица кивнула на дальнюю стену, где висело всего два предмета одежды: черное шерстяное пальто размера S, усыпанное красными и зелеными стразами в форме сердечек, и та же модель размера XL.

Когда я вернулась домой в отвратительном и неимоверно огромном пальто размера XL, Джесси, по-прежнему в костюме, сидел за кухонным столом и ел прямо из коробочек китайскую еду, запивая пивом – перед ним стояли две упаковки по шесть банок каждая.

– Шикарное у вас пальто, мадам! – сказал он вместо приветствия.

Я села напротив него:

– Только не надо меня подкалывать.

– А кто тебя подкалывает? Пальто – класс! Просто класс!

До меня не сразу дошло, что Джесси говорит серьезно.

Он протянул мне коробку с китайской едой:

– Как насчет креветок ло-мейн?

– Нет, спасибо, я не голодна.

– Уверена?

Я заглянула внутрь, полюбовалась на яркую, аппетитную лапшу…

– Ну хорошо, сдаюсь… Похоже, я всегда хочу есть, даже когда у меня депрессия. Вот почему между размерами S и XL долго выбирать не пришлось.

Джесси недоуменно посмотрел на меня:

– Пожалуй, я просто сделаю вид, что все понял.

– Правильное решение.

Джесси подал мне ло-мейн и пакетик острого горчичного соуса и, пока я поливала им лапшу, принялся за коробку с надписью «Говядина с брокколи по-пекински».

– А почему у тебя депрессия? – спросил он с полным ртом.

Я немного помолчала, а потом ответила:

– Я встретила Джиа.

Глаза у Джесси вылезли на лоб.

– Джиа Генри?

– А ты знаешь еще какую-то?

По лицу Джесси я видела, как у него в голове постепенно выстраивается логическая цепочка: дети – школа, школа – Джиа, Джиа – пальто со стразами в виде сердечек.

– М-да… – протянул он. – Получается, я вроде как виноват.

Я пожала плечами:

– Это же Гриффин прожил с ней тринадцать лет и даже не счел нужным сообщить, что они недавно расстались… и что она до сих пор живет на соседней улице…

– Не надо на него злиться. Тут каждый до сих пор живет на соседней улице. Из Уильямсберга никто не уезжает. А если уезжает, то недалеко. Все мы – одна большая неблагополучная семья.

– Не слишком утешительно.

– Может, тебя утешит, что на самом деле она живет не на соседней улице, а улицы через три? Сначала нужно повернуть на Норт-Фармс-роуд. Оттуда – на Маунтин-стрит… – Он размахивал руками, показывая, как добраться до ее дома. – Потом – через мост и на Хай-стрит.

Лапша все еще была у меня во рту – горячая, жирная, скользкая, – и только страшным усилием воли я заставляла себя жевать.

– Она жила здесь? В этом доме?

– Скорее да, чем нет…

Что же тут удивительного? Тринадцать лет… Где же еще им жить, как не в одном доме? Моем доме… А до этого – ее доме…

Джесси пододвинул ко мне банку пива. Я взяла ее и открыла.

– Отличный выдался денек, ничего не скажешь… – заметила я.

– Не понимаю, чего ты психуешь? Вы с ней совершенно разные.

– Потому и психую. Я, правда, совсем ее не знаю, но на первый взгляд она подходит Гриффину гораздо больше, чем я.

– Первое впечатление обманчиво, – отмахнулся Джесси. – И вообще, у них все держалось на верности, а не на любви.

Я взяла банку и сделала большой глоток. Потом еще один.

– Что ты имеешь в виду?

– Люди живут вместе по разным причинам, и со временем эти причины меняются. – Он снова пододвинул к себе лапшу. – Со стороны всегда видно, когда мужчину и женщину связывает настоящая любовь, а когда скорее дружба.

– И Гриффина с Джиа связывала скорее дружба?

– Ну, сначала-то нет. Сначала-то они друг по другу просто с ума сходили…

Джесси засмеялся – вспомнил, наверное, как мой муж с ума сходил по своей бывшей девушке. Действительно, что может быть смешнее?.. Поймав мой взгляд, Джесси замолчал, глаза у него расширились и забегали, и он попытался сменить направление, которое принимал разговор:

– В общем, да, конечно, сначала они любили друг друга, но потом что-то изменилось. Они стали одной семьей, но того первоначального влечения уже не было.

– А разве его можно сохранить навсегда? Разве кому-нибудь за всю историю человечества это удавалось?

Джесси поднес вилку с лапшой ко рту и задумался.

– Джоан Вудвард и Полу Ньюману… и, возможно, еще кому-нибудь…

Я невольно рассмеялась. Наверное, слова Джесси должны были меня утешить: он не заговорил бы о любви и верности, если бы не считал, что наши с Гриффином отношения основаны на любви. Но мне стало обидно. Обидно за себя и за девушку с прекрасными светлыми волосами – за всех тех, кто посвящает годы жизни любимому человеку, а взамен слышит от него, что он не настолько уверен в своих чувствах, чтобы за нас бороться.

– По-моему, все несколько сложнее, – сказала я.

– Возможно, – пожал плечами Джесси.

– Я думаю… по крайней мере, раньше думала… что настоящая любовь приходит со временем, когда то первое влечение, о котором ты говоришь, приобретает новую форму. Когда понимаешь, что вас связывает нечто более существенное.

– А разве я сказал не то же самое?

– Не знаю. Не знаю даже, представляю ли я, как сохранить любовь.

– М-да, и это говорит жена моего брата!

Я улыбнулась, пытаясь разрядить обстановку. Но мне вспомнились слова Джордан, Джордан, которую я старательно избегала – отделывалась короткими имейлами и не отвечала на ее звонки и гневные сообщения. Что она тогда сказала? «Иногда у мужчин случается амнезия. Со временем они забывают о том, что имеют, – забывают ценить».