Читать книгу "Черный пудель, рыжий кот, или Свадьба с препятствиями - Елена Михалкова"

Сысоевы же встряхивались, вытирали физиономии от брызг – и продолжали общаться как ни в чем не бывало. Вон Алевтина: только что обвинила Сашу в покушении на ее мужа и уже просит передать грибочки.

– Смогу я сказать сегодня тост за нас с Галкой? – рассердился Олег. – И закончим на этом торжественную часть.

Галка посмотрела на Сашу. Саша посмотрела на Галку. На лицах обеих подруг явственно выразилось: «Неужели?!»

Один-единственный тост – и все? Галка прошла инициацию? С честью выдержала испытание?

«Можно откапывать старушку?»

– Не можешь! – пробасил кто-то.

Закрутили головами, завертели, нахмурились. Кто это сказал, кто?

– Не можешь! – зычным басом повторили из-за стола, и стало ясно, что это Пахом Федорович.

Подождали, не последуют ли за этим вступлением стихотворные строки. Но вскоре стало ясно, что старец неожиданно переключился на прозу.

– Почему не могу, Пахом Федорович? – оторопело спросил Олег. Его, как и остальных членов семьи Сысоевых, относительно связная речь патриарха повергла в изумление.

Старец подвигал кадыком и веско уронил:

– Нет ее.

– Кого ее?

– Аграфены.

– Кого?!

– Матрены.

– Ну уж ему-то не наливали! – шепотом взмолилась Нина.

– Лукерьи! – рявкнул почтенный старец. – Почем мне знать, как ее зовут, эту вошь!

Все дружно посмотрели на макушку Пахома Федоровича, словно ожидая увидеть там дерзкое членистоногое, явившееся на торжество инкогнито.

– Эту блоху, жабенку эту прыгучую, – продолжал цепочку старец. – Кошку драную, бесхвостую, подзаборную. Шмыгает везде, падла… Не углядишь!

На лице Риты Сысоевой первой отразилось понимание. Кто вечно носился вокруг Пахома Федоровича, создавая у него иллюзию беспрестанного стремительного движения и покусывания?

– Елизавету, – слабо выдохнула она.

– Елизавету! – обрадовался патриарх. – Где она?

Все огляделись. Особенно тщательно оглядывались Саша с Галкой.

– Нету ее! – Алевтина недовольно отправила в рот гриб.

– Гуляет, – подтвердила Нина.

– Сплетни собирает! – хрипло квакнула Рита.

– Грибы… – прошептала Исаева.

– А должна быть!

– Ну нету, Пахом Федорович! – взмолилась Нина.

– А давайте ее позовем! – прорезалась долго молчащая Кристина. – Е-лоч-ка! – вдохновенно проскандировала она. – Заж-гись!

Сашу бросило в холодный пот. К ее удивлению, Рита Сысоева тоже выглядела не лучшим образом.

– Не надо зажигаться, – слабым голосом попросила Исаева.

– Нету – да и пес с ней! – твердо подытожил Григорий.

Саша взглянула на дядю Гришу с благодарностью. Как она раньше не замечала, сколько скрытой мужественности и привлекательности в этом человеке?

И тут Пахом Федорович обрушил на столешницу кулак. Эффект был такой, словно неподалеку упал фонарный столб.

– Я те дам пса! – прогремел он. – Одни мы с ней! От нашего, значит, поколения! Почти в могиле! Одной ногой!

«А некоторые уже и двумя», – отрешенно подумала Саша.

Судя по выражению лица Галки, ей пришла в голову та же мысль.

– Я тут! – продолжал возмущаться старец. – Она там!

«Поменять бы вас местами, Пахом Федорович».

– Благословения не дам! Может, она у вас уже давно в ящике! Девять на двенадцать!

«С наивной подписью «На память», – про себя прошептала Саша.

– Ну что вы такое говорите, Пахом Федорович! – огорчился Петруша.

Но старец понес уже полную чепуху о том, что может, уже и похоронили, а ему не сказали, и вот теперь празднуют, но он должен убедиться, иначе – шиш им всем.

Три женщины холодели с каждым его словом. Ибо околесица патриарха представлялась таковой только людям, не знакомым с истинным положением дел.

– Пить буду! – завершил Пахом Федорович свою суровую речь. – Петь! Но того-этого – никогда!

– Того-этого – это он о чем? – сунулась было Кристина. – Он же старый!

Но на нее шикнули, зашипели и заставили прикусить язык.

После чего и сами замерли в растерянности.

Положение было сложное. Пахом Федорович, в котором внезапно прорезалась относительная ясность мысли, дал понять, что без второго представителя старикашек семейства Сысоевых не видать Олегу благословения на свадьбу. И тост за без пяти минут новобрачных он поддерживать не станет. И даже, может быть, начнет снова декламировать Есенина и Пушкина! Благо запасы нецензурщины у великих русских поэтов практически неисчерпаемы.

Саша почему-то не сомневалась, что Пахом Федорович знает их все наизусть.

Первым собрался с мыслями Петруша.

– Ну, – нерешительно начал он, – чего тут думать: надо пойти да привести ее.

– В самом деле! – поддержал Григорий. – Нечего сидеть! Девчонки, дуйте за бабкой!

Саша зыркнула на дядю Гришу с плохо скрытым негодованием. О, как она была слепа! Как можно было не замечать этой порочности в изломе толстой нижней губы? Этого нависшего над глазами толстокожего лба? Этого похотливого взгляда, устремленного на крабовые палочки?

– Откуда же нам знать, где она, – медленно, взвешивая каждое слово, проговорила Рита.

– Так поищите!

– Вот сам и ищи.

– Я на ногах не стою! – с достоинством поведал Григорий.

Противопоставить этому аргументу было нечего, и Рита заткнулась.

Олег поднялся.

– Я поищу! – спокойно известил он. – Ждите, сейчас приведу.

С одной стороны на нем повисла Галка, с другой сестра.

– Вы чего? – Олег огляделся с удивленной улыбкой. – Галка, Рита!

Те, спохватившись, выпустили его.

– Она, кажется, к магазину пошла прогуляться, – вспомнила Исаева.

– Так он же закрыт!

– А она без денег пошла, – неожиданно поддержала невесту Рита. – Дай, говорит, пройдусь.

Обе женщины внимательно посмотрели друг на друга и торопливо отвели взгляды.

– К магазину так к магазину. – Олег, явно несколько озадаченный их дружным утверждением, двинулся вразвалочку к калитке.

– А мы что же, сидеть будем, как си́роты? – возмутилась тетя Алевтина. – Расходимся!

– Куда расходимся-то?

– По местам, – туманно пояснила Алевтина.

– Как притащите эту хрычовку – зовите! – согласился ее муж.