Читать книгу "Люди и деньги. Очерки психологии потребления - Анна Фенько"

Другим результатом реформ стал выход правящего класса из своеобразного подполья, в котором он просидел все 70 лет советского строя. Собственность, перестав быть коллективной, получила хозяина, который больше не был скромным невидимкой, подпольным миллионером Корейко. Он стал вести себя как хозяин — сорить деньгами, закатывать пиры, покупать заводы, газеты, пароходы, телевизионные каналы и политические партии.

Когда страна, наконец, увидела этого нового представителя социльно-экономической элиты (будь то «красный директор», «новый русский» из бывших «братков» или «олигарх» из бывших комсомольских лидеров), он ей страшно не понравился. Это нормально: классовая вражда существует в любом обществе, и представители разных классов вовсе не обязаны друг друга любить. К тому же откуда было взяться привычке к мирному сосуществованию классов в обществе, до этого несколько десятилетий считавшемся бесклассовым?

Старые деньги

Унаследованное богатство не только предоставляет преимущества — одновременно оно создает социальное напряжение и рождает у своего владельца ощущение, что он не распоряжается своей судьбой.

В обществах, где современная классовая структура складывалась на протяжении столетий, существуют свои механизмы регулирования классовой враждебности, зависти, неприязни. Представители высших классов не только обосновывают свое привилегированное положение определенной классовой идеологией, моралью и ценностями, но и заключают «социальный контракт» с представителями других классов, беря на себя дополнительные обязательства в области благотворительности, социальной помощи, осуществляя финансирование некоммерческих научных и культурных проектов. И тем не менее богатых продолжают не любить, приписывая им разнообразные пороки и стараясь всячески дискредитировать их привилегированное положение.

Одной из стратегий, к которым прибегают представители высших классов, чтобы «смягчить» социальную напряженность, является легитимизация своего привилегированного положения ссылками на его «традиционность». В сознании обывателя все, что существовало «испокон веков», автоматически наделяется правом на существование, в том числе и социальное неравенство.

Понятие «старых денег» родилось в Великобритании и было связано с распространившейся в XVIII веке практикой продажи титулов за деньги. Именно таким образом становились аристократами финансисты и предприниматели «периода первоначального накопления капитала». Разумеется, традиционная аристократия, владевшая землями со времен Средневековья, относилась к «выскочкам» с презрением.

Убеждение, что «старые» деньги, полученные в наследство, имеют больше ценности, чем заработанные лично, до сих пор составляет суть британского менталитета. Поэтому для британцев богатство не является ценностью само по себе, а представляет собой «пропуск» в высшее общество с его особым жизненным стилем. Только 7 % британских богачей относятся к категории self-made men. Остальные получили свое богатство по наследству.

Среди современной британской социально-экономической элиты выделяются три основные группы:

♦ традиционная аристократия, то есть титулованные землевладельцы;

♦ потомки лондонских финансистов XIX века, создавших крупные компании;

♦ наследники предпринимателей из Северной Англии, разбогатевших на текстильной промышленности.

Все они исповедовали англиканство и отдавали детей в одни и те же школы и университеты. В результате между этими группами возникла тесная связь, а к началу XX века они полностью слились и образовали так называемый класс собственников (Rubinstein, 1987).

Типичный английский миллионер живет в загородном поместье (оно у него, как правило, не единственное), держит слуг, включая горничных, садовников, личного врача и парикмахера. Он тратит деньги на произведения искусства, лошадей, яхты и путешествия, которые кажутся экзотическими всем, кроме самих британцев. Для них Индия и Южная Африка — скорее предмет ностальгии по былой имперской мощи.

Образ жизни богатых англичан подчинен множеству ритуалов. Они включают в себя регулярное появление на балах и обедах, аристократические виды спорта (охоту и поло), присутствие на ежегодных скачках в Эскоте и Уимблдонском турнире.

Британское высшее общество образует замкнутую касту, скрепленную родственными связями, браками и участием в совместных финансовых предприятиях. Доступ в их узкий круг символизируется членством в привилегированных закрытых клубах. В этот мир почти невозможно проникнуть извне.

Удачливый предприниматель или рабочий, выигравший миллион в лотерею, никогда не станут его членами. Для этого нужно родиться в определенной семье и учиться в Итоне или Хэрроу, Оксфорде или Кембридже. Именно там завязываются личные и деловые знакомства, определяющие финансовый и светский статус.

Замкнутость высшего общества представляет собой еще один механизм устранения социальной напряженности. Если представители разных социальных слоев практически не пересекаются в повседневной жизни, то и проявления взаимной враждебности сведены к минимуму.

Если же сталкиваться все же приходится, на помощь английскому аристократу приходит веками выработанный кодекс поведения джентльмена — подчеркнутая корректность и вежливость по отношению к тем, кто стоит ниже него на социальной лестнице, а также абсолютная невозмутимость при нарушении представителями других социальных слоев неписаных норм, принятых в высшем обществе.

Однако британской аристократии, несмотря на все эти ухищрения, не удается избежать насмешек и презрения со стороны «простых людей». Британцы не только обожают обсуждать сплетни о падении нравов и моральном разложении представителей высшего света. Редкая британская комедия обходится без карикатурного образа дебильного аристократа и его не менее дебильного камердинера. Последнему достается от пролетариата и среднего класса своя порция ненависти за «холопство», то есть преданность своим господам.

Еще труднее приходится богатым людям в США. В книге «Денежная аристократия: Мифология богатства в Америке» потомок одной из старинных семей американской «аристократии» Нельсон Олдридж-младший анализирует стратегии, к которым прибегает общественное сознание, чтобы дискредитировать представителей социально-экономической элиты (Aldrich, 1996).

Его прапрадед, сенатор Нельсон Олдридж, был одним из тех представителей WASP[5], которые считают себя создателями современной Америки. Это они, приплыв к берегам Нового Света на шхуне «Мэйфлауэр», отстояли свою независимость, аккумулировали в своих руках огромную собственность, объединили страну, создали предприятия, на которых работало полстраны, и приняли Конституцию, которой Америка гордится до сих пор.

Предки Олдриджа гордились не только своим богатством, общественным положением и политическим влиянием, но и своими твердыми моральными устоями, благородством манер, порядочностью в делах, щедрой благотворительностью, строгостью в воспитании детей.