Читать книгу "Любовь среди рыб - Рене Фройнд"

— Это было как раз то, что надо.

Она помогла ему вымыть посуду, Фред хотел сделать это безотлагательно, как того требовали его новообретенные представления о порядке.

Гроза утихла, но было слышно, что дождь продолжает барабанить по крыше. Стемнело.

— Боюсь, мне уже не уехать, — сказала Мара, правда, совсем не печалясь об этом.

— Ты можешь остаться здесь, — сказал Фред. — Я переночую на лавке.

— А можно мне все-таки стакан вина? — спросила Мара, убирая тарелки в шкафчик для посуды.

Они сели за стол, и Фред откупорил бутылку красного. Горела свеча, в печи потрескивал огонь. Мара рассказывала о своей семье и о родине. Фред пытался объяснить ей странное превращение, случившееся с ним за последние несколько дней. О гнете одиночества, который странным образом в одиночестве же и прекратился.

От огня и вина ее щеки разрумянились, глаза блестели. До этого Мара сидела, вытянув ноги на скамье, а теперь обхватила колени руками, словно кутаясь сама в себе. Фред избегал подолгу смотреть ей в глаза. Романтика хижины начала понемногу его страшить.

— Мара, а что означает Мара? — спросил Фред, чтобы хоть что-нибудь сказать.

— А что означает Фред?

— Альфред.

— И что означает Альфред?

— Понятия не имею.

— То-то же. Да и неважно! И вообще, Фред! Значения! Не цам ли ты уверял, что наименования и значения стоят преградой между миром и нами? Не ты ли говорил, что мы должны быть более цознательными?

— Сознательными, да, — вздохнул Фред. — Если можем.

Мара засмеялась и села, выпрямившись. В этом движении она невольно приблизила лицо к лицу Фреда. Он ощутил аромат ее волос, разглядел крохотные веснушки на носу, приветливые ресницы…

— Быть цознательным, — прошептала она еле слышно, — это ты можешь…

В хижине стало очень тихо. Лишь огонь гудел в печи.

Внезапно дверь с громким стуком распахнулась.

И внутрь вломился Август, насквозь промокший и совсем обессилевший.

На руках он нес свою собаку Айшу.

16 июля

Дорогая Сюзанна!

Я тут кое с кем познакомился. Ее зовут Мара, и она, похоже, вышла из озера, как русалка, хотя приехала из Словакии. Не знаете ли Вы случайно город Зволен? Вроде как это маленький, но совершенно очаровательный городок. Университетский к тому же. Мара делает диссертацию по биологии. На Малом Эльбзее она изучает поведение phoxinus phoxinus, то есть, как Вам, несомненно, известно, речного гольяна. Мара отлично говорит по-немецки, если не считать едва заметной ошибки в произношении некоторых С.

Она не из тех студенток, что приходят в университет со школьной скамьи. Да, она моложе меня, но не намного. Когда она окончательно разделается с учебой, она хотела бы стать экспертом по водоемам в части экологии или работать в национальном парке. Может быть, в Карпатах. В Низких Татрах. Это не так далеко от тех мест, где она выросла. Так она смогла бы оставаться неподалеку от своей семьи, да к тому же Низкие Татры «непоцтижимо хороши».

Однажды из-за сильной грозы Маре пришлось заночевать у меня в хижине. Кстати, она очень хороша собой. Но не подумайте, пожалуйста, что у меня была какая-то задняя мысль! Мы завершили наш вечер втроем, потому что в хижину вдруг ворвался Август.

На руках он нес Айшу, свою собаку. Рассказывал ли я Вам об Айше? Как Вы знаете, уважаемая издательница, как в Берлине, так и в окрестностях я известен далеко не в качестве друга собак. Айша — исключение. Она черная, с белым пятном на груди. И кончик хвоста тоже белый. И этот собачий взгляд темно-карих глаз! Эти глаза глядят в мир внимательно, с невероятной преданностью и нежной меланхолией. Когда Август встает или идет куда-то, этот взгляд неотрывно сопровождает его. Собака не двигается, только брови рисуют в воздухе маленькие вопросительные знаки.

Августа застигла гроза на отдаленном участке его лесничества, посреди горного хребта. Поскольку было очень опасно идти дальше на такой высоте, где нет никакой защиты от удара молнии, он вместе с собакой забрался в нишу в скале. А когда они спускались — уже в сумерках, — Айша поранила лапу об острый край камня. И Августу пришлось помимо охотничьего ружья и рюкзака нести еще и собаку, у которой был глубокий, сильно кровоточащий порез, и она не могла идти.

В изнеможении Август добрался до хижины и увидел свет. Поскольку до его машины пришлось бы топать еще около часа, он попросился переночевать у меня.

Конечно же, я сразу пригласил его, хотя заметил некоторую неуверенность во взгляде Мары. Теперь бедняжка оказалась одна в хижине на краю света с двумя совершенно чужими мужчинами.

Первым делом мы обработали рану Аиши: я принес свежей воды, Август промыл разорванную лапу. Потом продезинфицировал ее шнапсом. Для перевязки нам пришлось пожертвовать одним из Ваших посудных полотенец (в цветочек), но я полагаю, что Вам как защитнице животных будет не слишком жалко полотенца.

Со своими кожаными штанами Август тоже не пожелал расставаться на ночь: мол, они должны высохнуть на теле, иначе покоробятся. Он просто вытянулся на своей стороне угловой скамьи и только и успел сказать, что «завтра будет хорошо». Секунду спустя мы уже слышали его глубокий равномерный храп, и по звучанию это напоминало шум деревьев на ночном ветру. Стук дождя по крыше прекратился. Мы с Марой улыбнулись друг другу несколько беспомощно. Усталый сон Августа подействовал на нас заразительно. Разумеется, я уступил Маре свою постель. Она приняла предложение без особых церемоний.

Я сел на пол рядом с собакой и гладил ее. Айша сперва смотрела на меня удивленно, а потом со вздохом положила голову на пол. По ее телу пробежала видимая волна расслабления. Какая у нее мягкая, теплая шерсть. Я погасил свечу и лег на свою половину скамьи.

Меня разбудил аромат свежего кофе. Август уже развел огонь и стоял у плиты в прекрасном расположении духа.

— На небе ни облачка, — сказал он, — и лапа уже гораздо лучше.

Он принес мне чашку кофе в постель, то есть на стол. Мару тоже не пришлось долго ждать. Она явно не утренний человек. Такие вещи я вижу с первого взгляда. Утренние люди выглядят утром приблизительно так же, как и вечером. А у неутренних людей сон оставляет на щеках маленькие амортизирующие прокладки, на веках тоже остаются припухлости, взгляд расфокусированный, а в теле нетвердость походки. Опьянение сном.

Мы с Августом чинно приветствовали ее. Я помог Маре сесть, Август подал ей горячий кофе. Она ничего не сказала, и мы тоже ничего. Я видел по ней, как она постепенно приходит в сознание, как ее взгляд проясняется, волосы и кожа разглаживаются, как будто ее ласкает невидимая рука.

Сейчас оба ушли. Август проводил ее на другой берег к ее вещам, которые, несомненно, промокли до нитки. Его машина стоит где-то там же неподалеку, и он отвезет ее в город, прицепив мопед на машину.