Читать книгу "Дневник нарколога - Александр Крыласов"

— Но сделать это нужно непременно со стороны Западного Берлина, — усложнил задачу Серега длинный.

— Это будет акция! — заверещал коротышка. — А пока догонимся пивом.

Леня в который раз подивился бесшабашности своих сограждан. В незнакомой стране, в неизвестном городе изрядно поддатые, не зная ни одного языка, кроме русского, они отчаянно лезли на задворки ночного Берлина. Справедливости ради Куприянов отметил, что, если бы не кодировка, он сам был бы в первых рядах искателей приключений. Под благовидным предлогом, отбившись от шебутных попутчиков, Леня окунулся в ярко освещенную столицу немецкого государства. Центр ночного Берлина искрился и переливался, как большая елочная игрушка, подвешенная за Браденбургские ворота. Светящиеся гирлянды обрамляли город, подсвечивая со всех сторон, обещая достать из ближайшей улицы новогоднее чудо, словно подарки из мешка Деда Мороза. В воздухе, покачиваясь, плавали запахи бюргерских сосисок и глинтвейна. Слышалась гремучая смесь всех языков, наречий и диалектов, как будто Вавилон открыл свое представительство в районе Александр Платц. Леня шел, покачиваясь от запахов и звуков, опьяненный свалившимся на него счастьем.

В два часа ночи Леня притащился в гостиницу и постучался в стеклянную дверь. Из глубины помещения показался старый знакомый Курт, он улыбнулся и приветливо помахал рукой.

— Курт, открывай, — заулыбался в ответ Куприянов, — offnen sie bitte die tur. (Откройте, пожалуйста, дверь.)

Курт, так же улыбаясь, знаками показал, что нужно нажать на звонок.

— Warum? — удивился Леня. — Зачем? Offnen sie bitte die tur. (Откройте, пожалуйста, дверь)

— Ich kann nicht. (He могу), — поведал ночной портье.

— Warum? (Почему?) — стал настаивать Куприянов.

— Das ist nicht moglich. (Это невозможно), — стоял на своем Курт.

— Warum? (Почему?)

— Ordnung. (Порядок.)

— Warum? — заладил как попугай Леня.

Курт пожал плечами и опять показал через стекло, что нужно нажать на кнопку звонка.

— Ты же меня узнал. Зачем же на кнопку нажимать? — никак не мог уяснить полночный гость, незаметно перешедший на русский.

— Ordnung. (Так положено), — развел руками Курт.

— Ну, положено так положено, — прекратил спорить Леня и нажал на пимпочку звонка.

Леня встретил вчерашних знакомых за завтраком. Друзья напоминали сельчан, попавших в работающую сноповязалку, они хромали на четыре ноги и с трудом шевелили пальцами рук. На носу Сереги большого алел пунктирный след от укуса, Серега маленький легкомысленно утратил передние зубы.

— Нормально вы вчера погуляли, — оценил Куприянов.

— Берлин — город контраштов, — пытаясь удержать чашку кофе размочаленной рукой, зашепелявил Серега маленький, — в одном районе живут тшпокойные жители, в другом — шплошные урелы. Выбили мне вштавные жубы, в который раш. Предштавляешь, шначала напали турки, потом фашики, в оконцовке атаковало нешколько готов.

— Это же надо умудриться на себя всех собрать, — поразился Леня, — а меня никто не тронул. Может, вы сами всех задирали?

— Да нет, тихо шли по своим муравьиным делам, никого не трогали, — стал сокрушаться Серега большой не очень уверенно, — а какой-то змей хотел мне нос откусить. Ну, мы им тоже задали перцу, они нас надолго теперь запомнят.

— Какие планы на сегодня? — осторожно поинтересовался Куприянов.

— Шегодня наша группа едет в Мюнхен, а жавтра мы уже в Голландии, — Серега маленький облизнул языком пустырь, где вчера еще теснились зубы, — а до Берлиншкой штены мы так и не добрались. Не шмогли, не подушилось.

Леня незаметно потрогал языком свои уцелевшие зубы и решил, что по окончании срока закодируется снова. От греха подальше.

Мальорка

Если вы хотите угодить жене, не езжайте ни в Судак, ни в Кривой Рог, ни в Алушту, ни в Алупку, летите на Мальорку. Здесь солнце выскакивает из-за горизонта, как Красная Шапочка из пуза Серого Волка, здесь у моря столько оттенков лазури, что живописец Айвазовский переворачивается в гробу, и здесь на завтрак подают шампанское. Не знаю, как вашей жене, а вам точно понравится. Леня Куприянов сам не пил (он был закодированный и под вивитролом), но с интересом наблюдал за остальными туристами. Что характерно, русские на Мальорке не напивались. Не пытались стырить бутылку шампанского и опрокинуть ее из горла, не стремились бороться на руках с первым встречным и не носились в семейных трусах по территории отеля. Наоборот, они были самыми сдержанными и вежливыми. Чудили в основном немцы, англичане и французы: купались по ночам в хлорируемых в это время бассейнах, распевали нетрезвыми голосами забористые песни и забывали на кактусах свои плавки. «Мы меняемся к лучшему, — повеселел Леня, — одеваемся заметно лучше европейцев, научились оставлять официантам на чай и даже взялись за языки. Но главное, мы достойно ведем себя на воде». Куприянов начал делиться своими наблюдениями с женой:

— Ксень, обрати внимание, совсем не видно пьяных русских рыл образца девяностых годов. Где амбарные цепи на шеях, где спортивные костюмы «адидас», где быковытые взгляды и стриженые затылки? Где, я спрашиваю?!

— Еще появятся, — усмехнулась Ксения.

— Ни за что, — Леня разгорячился, — теперь русских можно узнать исключительно по двум отличительным признакам.

— Каким? — вяло поинтересовалась жена.

— Кресту на шее и дальним заплывам, — перечислил Леня, — немцев и англичан легко опознать по устрашающим тату, разбросанным по всему телу, и трусливому купанию у самого берега. Здоровенные, мускулистые, татуированные мужики часами копошатся в «лягушатнике», где воды воробью по колено, баламутят песчаное дно и гогочут на весь остров. Посмотришь на такого: силен, как дровосек, и загорел, как Чингачгук, а зайдет в воду — квашня квашней.

— А как узнать французов? — озадачила жена.

— Скоро выяснится, — успокоил Леня.

Это действительно быстро выяснилось. Куприянов заплыл на километр от берега и ужасно собой загордился. Вдруг впереди послышалась французская речь. Черт знает, как далеко от спасительной суши резвилась и ныряла французская семейка: мамаша и пятеро ее деток мал мала меньше. Старшей дочке было около восьми лет, сыну около семи, девочкам-двойняшкам, наверное, по пять, а самому маленькому едва исполнилось три года. У него единственного на руках были надувные круги, и он предпринял робкую попытку двинуть к берегу. Маман ринулась ему наперерез, малыш захныкал. Несколько ободряющих слов — и он успокоился, с тоской посмотрел на Леню и опять забарахтался на волнах. Куприянов сначала решил высказать этой мамаше все, что она собой представляет, однако французского он не знал, да и потом, что за дурацкая русская манера лезть со своими советами, куда не просят. Может, их так и надо воспитывать, этих детей. Рассуждая на подобные темы, Куприянов доплыл до берега и стал ждать возвращения стойких пловцов. Они вернулись через два часа, когда Леня уже собирался оповещать спасателей. Малыш упал возле морских барашков и тут же уснул. В двадцати сантиметрах от воды. Матушка подняла его и отнесла к своим лежакам. Леня под впечатлением от увиденного решил позвонить домой и поинтересоваться, как ведут себя его собственные дети. Он нашел телефон-автомат и попытался набрать код, что-то не срасталось. Тут же подошел местный охранник и на хорошем русском объяснил, в какой последовательности нужно набирать код.