Читать книгу "Жена и любовница - Шэрон Кендрик"

– Я удивлен, что ты не догадалась сама. Помнишь фотографии, которые сделал папарацци, когда мы выходили из ювелирного магазина? – Ксенон удовлетворенно улыбнулся. – Что ж, пленка теперь у нас.

Лекси удивленно моргнула:

– Ты смог заполучить эту пленку?

– Конечно. Я же говорил тебе, что позабочусь обо всем. Ты явно была огорчена случившимся, поэтому я поговорил с Петросом, и он послал своего сына… забрать эту пленку.

Лекси вспомнила короткий телефонный разговор.

– И фотограф… просто так отдал ее?

– Что-то в этом роде. – Ксенон мрачно улыбнулся. – Я сделал ему предложение, от которого он не смог отказаться.

Лекси прикусила губу. Она пыталась напомнить себе, что поведение Ксенона лишь доказывало его высокомерие, но не могла избавиться от чувства благодарности.

– Спасибо, – тихо произнесла Лекси.

– Parakalo, – ответил Ксенон с игривым огоньком в глазах. – Теперь, по крайней мере, ты можешь не волноваться, что наши совместные снимки существуют.

– Ты прямо читаешь мои мысли!

– Видимо, так и есть.

Но Ксенон прекрасно понимал, что за попытками шутить скрывалось нарастающее напряжение между ними. Он чувствовал, как усиливалось его желание.

Ксенон заметил, как дрожали руки Лекси, когда она обхватила его за талию, чтобы удержаться на мотоцикле. В зеркале дальнего вида на мгновение появилось отражение ее обнаженных бедер. Ее груди были плотно прижаты к его спине, и Ксенон закрыл глаза, сопротивляясь этой пытке. Если бы за ним сидела другая женщина, он бы поспешил остановиться на какой-нибудь пустынной части дороги. Он бы оставил мотоцикл там, где его не было бы видно, затем взял женщину на руки и опустил прямо на землю. Ксенон сглотнул.

Его фантазия была настолько яркой, что мотоцикл стал вилять.

– Боже мой, Ксенон!

Ее испуганный крик заставил Ксенона вернуться в реальность. Он немного замедлил ход.

– Что случилось?

– Ты водишь как сумасшедший!

– Я не привык к тому, чтобы за мной кто-то сидел.

– Что за отговорки. Сосредоточься, пожалуйста.

– Я попытаюсь.

Как он мог мыслить здраво, когда Лекси так прижималась к нему? На мгновение Ксенон задумался о том, не сказать ли ей, что вовсе не обязательно так сильно прижиматься к нему бедрами. Но ему это слишком сильно нравилось…

Остаток поездки прошел без приключений, и, когда они вернулись в поместье, Филлида и другие женщины развешивали на ветках деревьев фонарики. В саду уже стояли длинные деревянные столы, украшенные прекрасными цветочными композициями.

Ксенон протянул Лекси руку, чтобы помочь ей слезть с мотоцикла.

– Моя сестра серьезно подошла к организации крещения, – заметил он. – Кстати, она позже хотела зайти показать тебе ребенка. Я должен был предупредить тебя.

Лекси застыла на месте. Это был неожиданный удар.

– Лекс? Что такое?

– Это не имеет значения. – Она высвободила руку и направилась в сторону их виллы, но слышала тяжелые шаги Ксенона у себя за спиной и прекрасно понимала, что не может ему запретить идти за ней. Она зашла внутрь, и дверь захлопнулась за ее спиной.

– Черт возьми, Лекс… поговори со мной!

– Все нормально.

– Все явно не нормально, – раздраженно ответил Ксенон. – Как я могу тебе помочь, если ты отказываешься говорить, что не так?

Лекси долго смотрела на Ксенона, тяжело дыша и страстно желая, чтобы ее сердце прекратило так безумно биться.

– Ты не можешь «помочь» мне, – напряженно ответила она. – Никто не может.

– Это связано с тем, что я сказал про ребенка?

– А ты как думаешь? – спросила она, чувствуя, как все негативные, темные эмоции выплескиваются из нее. – Разве ты никогда не задумывался над тем, каким бы он был сейчас? Наш маленький мальчик? Ему бы было два года, Ксенон. Только представь. Темные волосы, голубые глаза, прямо как у его отца. Он бы играл с маленьким мячиком прямо здесь, в саду…

– Прекрати! – произнес Ксенон охрипшим голосом.

– Но ты ведь сам спросил, – произнесла она. – И я тебе ответила. Я рассказала тебе, что чувствую. Сейчас эта боль не такая сильная, как раньше, и не такая невыносимая. Невероятная боль потери. В одно мгновение моя жизнь изменилась. Ты действительно хочешь знать, как я тогда себя чувствовала?

Ксенон никогда не видел Лекси такой. Он никогда не видел ее беззащитной. Это ведь Лекси. Она всегда была сильной.

– Скажи мне, – выдавил он.

– Каждая коляска с младенцем, мимо которой я проходила на улице, была для меня настоящим ударом в сердце. Ты помнишь, как много милых нарядов я купила для нашего малыша? – Лекси судорожно вздохнула. – Они стали только болезненным напоминанием о будущем, которого для меня больше нет. Отдавать их на благотворительность было так… душераздирающе.

– Ты могла бы оставить все эти вещи, – сказал он. – Мы бы попробовали еще раз зачать ребенка.

Она вздрогнула и покачала головой:

– И как бы это произошло, если ты не мог заставить себя подойти ко мне? Не мог прикоснуться ко мне, потому что я так сильно подвела тебя. Я не смогла родить тебе сына и наследника империи семьи Канеллис!

Ксенон попытался найти подходящие слова, но не смог.

– Просто я… – выдавил он.

– Ты не хотел больше прикасаться ко мне, – повторила она. – И это правда!

– Потому что я не знал, как помочь тебе справиться с этим горем, – ответил он. – Я не знал, что тебе сказать. Мне и сейчас трудно найти подходящие слова.

Явное сожаление в его голосе болью отдавалось в ее сердце. Лекси захотелось успокоить его боль, но она не могла ослабить свою защиту. Для них обоих будет лучше, если она расскажет правду.

– Во время первого выкидыша я была беременна только несколько недель и еще не успела осознать свое состояние, привыкнуть к нему. Но во второй раз я была на девятнадцатой неделе. В некоторых странах это называется рождением мертвого ребенка, Ксенон, и это очень серьезная ситуация. Но никто не отнесся к этому как положено.

Ксенон почувствовал, словно в его сердце вогнали нож. Он продолжал смотреть на нее, его руки начали дрожать.

– О, мой бог, Лекс.

– Все вокруг говорили мне, что время лечит раны, что я рожу другого ребенка. Как будто ребенок – это пальто, которое ты случайно оставил на вокзале. Можно просто пойти в магазин и купить себе новое.

Наступила тишина, которую нарушало только ее громкое, сбивчивое дыхание.

– Почему ты мне не сказала тогда, как ты себя чувствуешь? – спросил Ксенон. – Почему, черт возьми, ты не поговорила со мной?