Читать книгу "Сочинение на свободную тему (сборник) - Александр Рей"

Вот такое цельное блюдо! И никакую ведь часть из него не выкинешь! Будет уже совсем не то: уберёшь молоко – гренки поджарятся не такими нежными… Уберёшь ещё и яйцо – получатся не гренки, а просто жареный хлеб… Уберёшь хлеб – получится вообще не пойми что… Не говоря уже о шпротах и сыре…

Иногда бывает в жизни так, что некоторые вещи или люди, абсолютно не подходящие друг другу по отдельности, смешиваясь, соединяясь, создают что-то целостное, единое, а иногда и совершенное…

То, что эти три девчонки, с которыми Саша повстречался всего пару недель назад, представляют собой именно такое вот «идеально соединение неидеальных компонентов», он понял буквально на прошлой смене. И ещё, наверное, самое главное – что Саша тогда уразумел – он так же идеально им подходит, как и они – друг другу, являясь тем самым недостающим звеном, без которого не было завершенности…

Саша и сам понимал, что пример с гренками – самый дурацкий изо всех возможных. Но почему-то ничего другого, более подходящего, в голову не лезло.

Когда он рассказал о гренках девчонкам, они дружно рассмеялись.

– Сам ты гренка! – пытаясь справиться со смехом, шутливо дразнилась Лена. – Или всё-таки шпрот?!

– Нет, ну в самом деле… – краснея, продолжил Саша свои объяснения, – когда я попал на вашу смену, мне стало очень… М-м-м… Комфортно приходить на работу. Я будто бы из дома иду домой. Мне с вами хорошо – мы такие разные, но великолепно дополняем «вкусовые качества» друг друга… Это если вернуться к примеру с гренками…

– Не надо! Не надо возвращаться к шпротам… – улыбаясь, перебила его откровения Наташа. – Мы всё прекрасно поняли. Если говорить проще, ты обжился. Так?

Саша ненадолго задумался. Пепел с его сигареты под собственной тяжестью не удержался на весу и плюхнулся на пол.

– Обжился… Причем сразу, как мы познакомились….

– Ну и славно, – улыбнулась Таня.

Тысячи раз в разных местах от совершенно разных людей, Саша слышал примерно следующее: «Как было бы здорово найти работу, где ничего не надо делать, и чтобы зарплата была «хорошей»!». Типичная славянская мечта – всё за ничего.

Однако Саша никогда не верил, что такое может быть на самом деле. По его мнению, существовало два вида работы – хорошая и плохая.

Хорошая – это то же самое, что и элитная. О такой работе можно только мечтать. Она нереальна и далека. На хорошей работе люди сидят в дорогих кожаных креслах за дорогими громоздкими столами и постоянно кричат на пришедших к ним на приём людей, потому что имеют на это право. А после криков и хладнокровного отчитывания очередного «кого-то там», они просят секретаршу Эллочку соединить с господином Уйтом. Подняв трубку, такие элитные работники очень вежливо и учтиво разговаривают с другими такими же элитными работниками, не забывая периодически позволять себе фамильярности друг с другом. И, конечно же, положив трубку, они откидываются на широченную спинку кресла, закрывают глаза и долго обречённо вздыхают… Но, вовремя спохватившись, отодвигают ящик стола, где предусмотрительно стоит рюмашка оч-чень хорошего коньяка, а рядом аккуратно валяются на блюдце несколько долек лимона. Опрокинув и закусив, они просят преданную Эллочку забронировать «первый класс в Торонто» и запускать кого-то, «кто там ещё приперся».

О плохой же работе, собственно и говорить нечего. Её сколько хочешь, в любых количествах. Как узнать такую работу? Легко… Это когда, сколько бы ты не работал, всё равно катастрофически не хватает денег, и постоянно, даже на выходных, хочется заболеть, чтобы дали больничный, и разбить будильник о стену, так как он вещает о предстоящих пяти-двенадцати часах на этой [нецензурное выражение] работе. Именно последние несколько мест, на которых Саша пробовал себя, такими и оказались.

Но здесь, то есть в игровых автоматах, вопреки Сашиным ожиданиям, для него открылось, что существует ещё и третий тип работы – работа нормальная, или «в принципе, пойдёт». То есть по пути в игровой клуб он спокойно подвывал исполнителям, голоса которых оживлял его любимый плеер. Зайдя в зал, искренне улыбался и здоровался со «своими девчонками» и с другой сменой, жал руки постоянным игрокам, которые уже перешли в разряд знакомых.

Что же касаемо денег, то зарплата была не ахти какой, но вполне хватало, чтобы обеспечить всем необходимым и себя, и Настю. Но хватало действительно только на необходимое, об отсутствии излишеств Саша как-то особо не парился, а вполне довольствовался тем, что было. Может быть, именно поэтому из-за денег они с Настей никогда не ругались. Иногда Саше удавалось немного отложить на покупку синтезатора, о котором давно мечталось.

Так что работа его вполне устраивала… Единственное – иногда напрягало, что охранять, по сути, означало просто наблюдать. В фильмах все секьюрити всегда такие напряженные, всегда усердно сканируют обстановку на наличие возможных неприятностей… Короче, им всегда есть чем заняться. В реальности же оказалось, что достаточно просто поглядывать на вход, когда дверь открывается, и если всё нормально, то можно и дальше продолжать заниматься своими делами, то есть скучать.

Как показала практика, «ничего неделанье» является ужасно утомительной штукой. На работе нельзя читать, разгадывать кроссворды, играть и разговаривать по телефону, что вполне понятно, ведь это работа… Всё, что от Саши требовалось – ходить по залу с каменным лицом, зыркая в разные стороны, так сказать поддерживая порядок. Тоска… Когда ты ничем, собственно, не занят, время приобретает совершенно иную, отличную от обычной, форму.

Так Саша узнал, что у времени существует, как минимум, три формы, или по-другому, скорости. Словно бы где-то стоит машина времени, которая тянет секунды вперед (как кинопроектор – плёнку) и кто-то наугад переключает «коробку передач» – сегодня первая… Завтра третья… В четверг пусть будет опять первая…

Иногда Саша вроде бы успевал только прийти на работу, как пора было идти обедать, а там уже и до конца смены «всего ничего» осталось. В такие дни время летело, словно стрела, метко пущенная в жизнь. В-ш-шик! И всё, пора идти домой.

А иногда, наоборот, день или ночь тянутся так, словно бы время вообще забывало о своем существовании. И странный механизм, толкающий секундные стрелки всего мира вперёд, непонятно почему переставал работать. Такие дни были для Саши настоящей каторгой. Как он ни пытался себя чем-нибудь занять, время, уверенное в своей правоте, всё не хотело ускоряться. И, словно бы назло, стрелки на наручных часах передвигались еле-еле, готовые и вовсе остановиться.

После такой «долгой» смены Саша возвращался домой измотанный и уставший, будто бы не бездельничал целый день, изображая грозного охранника, а в одиночку разгружал вагоны чугунных батарей. Саша понял, что бездельничать – ещё тяжелее, чем трудиться в поте лица. Есть большая разница между усталостью тела и усталостью души. Тело легко восстанавливается, подстраиваясь под новые нагрузки, а вот когда усталость добирается до измотанного духа, заполнить пустоту становится не так-то просто.