Читать книгу "Чудо в пушистых перьях - Татьяна Полякова"

Я вошла в подъезд и стала спускаться по крутой лестницевниз, здесь меня и нагнал Михалыч. Гастроном был в трех шагах, а беседа сВалькой меня задержала, так что он успел обернуться за это время. В рукахМихалыч держал две бутылки водки, а лицо его излучало нечто подозрительно похожеена блаженство или предвкушение оного.

— Вот и я, — сообщил он, с трудом протиснулсямежду мной и стенкой, выкрашенной в синий цвет, рискуя бутылками, потому чтолестница была узкой, забежал вперед, пнув дверь, распахнул ее и сказал:

— Проходи, Васена, папа на своем месте.

И в самом деле, папа возлежал на длинных нарах у стенынапротив. Босой и в балахоне из мешковины. Вид портили только джинсы, голубые свытертыми коленями, они придавали папе вид хиппи, так же как и длинные волосы,заплетенные в косу с алой лентой. Красный кружок над переносицей, слегкасмазанный, придавал его облику что-то таинственное. Любой человек, взглянув напапу, начинал теряться в догадках: кто перед ним?

Я приблизилась и заглянула папе в лицо. Красивое, без намекана возраст, оно казалось отрешенным и сосредоточенным. Папа вроде бы не дышал ивообще не подавал признаков жизни.

— В астрале, — с уважением заметил Михалыч, вследза мной обратив взор к папулиной физиономии. — Но ничего… Очнется папа, ау нас уже все готово.

— Папуля, — позвала я, устраиваясь нанарах, — это я, Василиса. Дело у меня. Если ты недалеко, откликнись.

Папа не ответил. Между тем Михалыч устроился за столом,потосковал немного и сказал застенчиво:

— Я уж папу-то ждать не буду, выпью маленько, очень уменя сегодня давление расшалилось. — Он налил в кружку водки. При звукахльющейся жидкости папа неожиданно пришел в себя, поднял руку и ткнул ею внаправлении стола. Михалыч торопливо приблизился с кружкой, и папа выпил, неоткрывая глаз. Голова его со стуком опустилась на нары, и папуля позвал:

— Василиса…

— Чего, пап? — откликнулась я.

— Папа все знает. Ни во что не вмешивайся. Поняла?

— Поняла.

— Вот и отлично. А теперь иди. У меня контакт.

— Хорошо, папа. Спасибо, папа, — сказала я,направляясь к двери.

— Великий человек, — прошептал Михалыч,благоговейно прижимая кружку к груди. — Все обозревает. Слушай отца,Васена. Величайшего ума человек. Повезло тебе с отцом.

— Это точно, — согласилась я и покинула подвал.

Можно было вернуться к Земфире и съесть еще голубцов, но унее по воскресеньям всегда полно клиентов, и отрывать ее от дел не хотелось.Погода была хоть и солнечная, но прохладная, и на речку ехать не стоило. Вобщем, я немного постояла на углу и не торопясь отправилась домой, пиная пивнуюбанку, подвернувшуюся под ноги.

«Если папа сказал „не вмешивайся“, значит, нечего исоваться», — с удовлетворением думала я. Но судьба решила иначе. То есть втот день судьба конкретно еще ничего не решила, по крайней мере, мне об этом несигнализировала, но кое-какие симптомы, говоря по совести, уже были.

Ободренная папулиным советом, я вернулась домой и заняласьприготовлением борща. Я люблю борщ и готовлю его в большой кастрюле, чтобыхватило на неделю. В будни времени на готовку нет, а борщ спешки не терпит. Яварила борщ, совершенно игнорируя заинтересованные взгляды соседей. Юрик сиделна кухне как приклеенный, то напевал что-то невразумительное, то поглядывал вокно, а Варвара сновала туда-сюда. Наконец, устав от моего гробового молчания,она спросила:

— У папы была?

— Была, — ответила я.

— Советовались?

— Конечно. Папуля сказал: «Ни во что не вмешивайся».

— И правильно сказал, — косясь на бабку,приподнялся со стула Юрик. — Не наше дело, и все… А джип-то еще стоит, ивообще…

— Ну и ладно, ну и хорошо, — забормоталаВарвара. — Пойду-ка я на улицу, Марья Павловна вышла и Лизавета… Как там,не жарко?

— Не жарко, — кивнула я, и бабка исчезла. Вслед заней отправился Юрик, второй день почти трезвый. Это начинало всерьез тревожить.Юрик утверждал, что его организму совершенно невозможно существовать безжидкости, причем не простой, а с градусами. То, что он сейчас без градусов,вполне возможно, нанесет его здоровью непоправимый урон. — Юрасик, —позвала я, когда он уже достиг входной двери, — может, тебе денег взаймыдать?

— Спасибо, Васена, — вздохнул он. — Я уж сутра думал сбегать и вдруг чувствую: что-то не хочется. К чему бы это?

— К морозу, — растерянно ответила я.

— Не иначе как снег выпадет, — согласился со мнойЮрик и спросил:

— Ты из бабкиного холодильника водку не брала?

— Нет, — удивилась я.

— Дела… Бабка собралась батарею в комнате менять, вот изатарилась, а водка куда-то испарилась, была бутылка — и нету. Мистика, —нараспев произнес Юрик и исчез.

Покончив с приготовлением борща, я подошла к окну, снамерением позвать Юрика обедать, потому что борщ он тоже уважает.

Возле подъезда топтались наши бабки во главе с Варварой, ноЮрасика видно не было. Я неожиданно заскучала, потому что есть борщ водиночестве не хотелось, взяла книгу и устроилась на подоконнике. И тутобратила внимание, что народ перед подъездом волнуется, бабки что-тоэмоционально обсуждают, потом они вообще куда-то исчезли, зато в квартирепоявился Юрик.

— В подъезде газом пахнет, — сообщил он, входя вванную. — Бабки волнуются.

— В нашем подъезде? — уточнила я.

— Само собой.

Однако волнение бабок так волнением и осталось, никтовнимания на него не обратил, я имею в виду соответствующие органы. Бабкипродолжали волноваться и вскоре установили, что запах идет из квартиры тридцатьсемь. Правда, особой уверенности они в этом не испытывали, так как из тридцатьвосьмой тоже попахивало. В тридцать восьмой жили пенсионеры, которые все летопроводили на даче, звонить им было делом бессмысленным, и потому бабки сосредоточилисьна тридцать седьмой, то есть на той самой квартире, где проживала Нинка, но тадверь не открывала и признаков жизни не подавала, чем очень расстроиластарушек.