Читать книгу "Инженер - повелитель гномов - Олег Никитин"

Как учила меня мать

Киркой штробу пробивать.

Егтель ногтель, половина когтель,

Киркой штробу пробивать.

– О-о-о! – протяжно охнули рудокопы и, подхватив слова, слаженно и мощно запели вслед за королем. Ранбарт, радостно простирая кулаками над головой, не пел, а счастливо рычал вместе со всеми родичами потрясающие своей красотой и правильностью слова.

Проходчик посмотрел на старейшину. Он упоенно пел вместе со всеми, но юноша заметил, что почтенный глава рода чем-то весьма озабочен и украдкой посматривает на стоящих рядом веселовских кузнецов. Те тоже подпевали, но особого энтузиазма в их действиях заметно не было. Его Величество сделал паузу, немного отдышался и продолжил:

Как учила меня мать

В кузне молотом махать,

Егтель ногтель, половина когтель,

В кузне молотом махать.

– Арх! – словно единый организм, отозвались кузнецы, и под потолком пещеры снова зазвучали слова последнего куплета.

– Подпеваем! Что молчите! – заорал Гербарт, и весь его род мгновенно и с неподдельным энтузиазмом подключился к басовитому пению молотобойцев. Кузнецы настолько разошлись, что три раза подряд прогорланили столь понравившийся им куплет. Ранбарт подозревал, что распевали бы уважаемые кузнецы свою песню до самого утра, но это им не дал сделать король. Он резким, весьма непривычным для него жестом успокоил разбушевавшихся молотобойцев и жестко запел:

Как учила меня мать

Оркам бошки отрубать.

Егтель ногтель, половина когтель.

Оркам бошки отрубать.

На площадь Первого Горна упала тишина. Упала и разбилась на тысячи оторопело молчащих гномов. Никто не кричал, не размахивал руками. Молчал и король. Он, широко расставив ноги и сложив на груди руки, внимательно разглядывал лица стоящих перед ним подданных. Внезапно где-то в толпе гораздо левее Ранбарта раздался звонкий, молодой голос:

– Отрубим! Егтель ногтель! Отрубим!

И тут же с противоположного края площади, там, где стояли Хозяева Замков, звонко разнесся еще один юношеский крик:

– Отрубим все до единой!

Вслед за этим сиплый, басовитый голос прогрохотал: «Заткнись, сопляк» – и донесся хлесткий звук затрещины.

У Ранбарта сдавило сердце, сразу вспомнился веселый, шустрый Орто. Эх… Где он сейчас? Его, калеку, наверно, на праздник даже и не позвали. Надо найти, навестить друга…

Рядом с проходчиком завозился старейшина. Нервно теребя руками бороду, Гербарт повернулся к главе кузнечной артели, обменялся с ним коротким взглядом, еле заметно кивнул и страшно заорал:

– Отрубим!

Ранбарт никогда не слышал, чтобы старейшина кричал таким голосом. Даже прошлой зимой, когда в боковой туннель прорвалась лава и Гербарт выводил немногих оставшихся в живых рудокопов на поверхность, его голос звучал не так ужасно, как сейчас. А уже через мгновение весь народ, словно один гном, неистово выкрикивал короткое слово:

– Отрубим!

И столько боли и ненависти было сконцентрировано в этом слове, что, казалось, от рева толпы не только содрогаются своды города, но дрожат даже самые древние корни гор. Первый раз за всю историю королевства королю на песенном празднике не удалось с первой попытки успокоить свой народ. Целых два раза Шлюксбарт поднимал вверх руку, требуя тишины. И лишь на третий раз король смог угомонить толпу. Его Величество легонько притопнул и веселым, даже несколько разухабистым голосом запел последний куплет песни:

Как учила меня мать

Наши горы возвращать.

Егтель ногтель, половина когтель.

Наши горы возвращать.

Народ внимал. Не слушал, а именно внимал. Гномы непроизвольно подавались вперед, становились на цыпочки и жадно ловили каждое слово, каждую интонацию короля. Шлюксбарт замолчал, неуклюже развернулся и тяжело зашагал к своему креслу на помосте.

Ранбарт, не мигая и даже не дыша, неотрывно смотрел на короля, а в голове у проходчика бешеным молотом метались мысли. В силу юного возраста он не понимал, да и не мог понять, что будет происходить с ним дальше. Но проходчик четко осознал, что вот прямо здесь, именно в это мгновенье, закончилось его старое существование. И что впереди его ждет неведомая, полная загадок и приключений новая жизнь. Чувство глубокой радости переполнило парня, а из глаз первый раз в жизни закапали слезы.

Глава третья

От бесконечной праздничной кутерьмы инженер сильно устал. У него болели ноги, противно ныла спина и мучила одышка. Поэтому возможность спокойно отдохнуть в своих покоях воспринялась Осиповым как спасительное избавление.

До начала пира в тронном зале оставалось еще минут десять. Правящий класс королевства в полном составе уже занял места возле стен и с нетерпением посматривал на ломящиеся от изысканных деликатесов столы и томился в почтительном ожидании появления Его Величества. Король в подобных случаях всегда приходит последним, усаживается на трон и милостиво отправляет в рот первый кусочек снеди, таким образом официально открывая вечеринку.

Осипов всего чуть более половины суток пробыл королем, а ему уже хуже горькой редьки надоели все многочисленные церемониальные обязанности. К тому же после песенного праздника и последовавшего за ним народного гулянья король слегка оглох и явно нуждался в медицинской реабилитации. Но так как данного явления в королевстве еще не существовало, то Николай ограничился «временным возлежанием на королевском ложе». Именно так во всеуслышание объявил главный хранитель кирки причину, по которой Его Величество уединился в своей спальне. Вообще сразу после того, как закончилась официальная часть праздника и началась неофициальная, Ламбарт сильно активизировался. Несмотря на сопротивление Николая, хранитель, взывая к священным древним традициям, ненавязчиво оттеснил мага с воеводой от короля и окружил последнего такой лаской и заботой, что Осипову стало весьма неуютно. Впрочем, поведение хранителя понятно и вполне поддается анализу. Ламбарт является третьим лицом в королевстве и уже много десятилетий соперничает с магом за второе. А сегодня король не расстается ни на секунду с ненавистным магом и недотепистым воеводой. Так, глядишь, и часть влияния на Его Величество потерять можно. А это абсолютно недопустимо. Потому что сзади подпирает воевода, а тому жадно дышат в затылок Хозяева Замков и прочие ни на что не годные сановники. Причем вся эта толпа только и ждет того момента, когда кто-либо из вышестоящих вельмож совершит хотя бы самую мельчайшую ошибку. И тогда гнусные бездельники, рыча от звериного наслаждения и топча друг друга, ринутся добивать несчастную жертву.

Конечно, сам Осипов ни за что не догадался об истинном положении дел. Но сознание Шлюксбарта очень доходчиво объяснило Николаю все нюансы дворцового политеса. И чем больше узнавал о Шлюксбарте инженер, тем сильнее он удивлялся.

Поначалу несчастный король показался инженеру совершенной размазней, которого легко поборет даже самая мелкая штробная слизь, но постепенно Осипов начал понимать, что это далеко не так. Король отличался весьма крутым нравом и твердым характером. Но, к сожалению, эти весьма хорошие качества он применял только для удовлетворения своих личных потребностей. Они, как известно, являлись весьма простыми и крутились в основном вокруг еды и отдыха Его Величества. Вот здесь он и был весьма крут, суров и страшен в гневе. Не приведи Владыка хоть на десяток ударов сердца задержать ужин или недостаточно взбить подушку перед сном. Невиданная по своему накалу буря, всегда происходившая за подобными деяниями, принимала просто чудовищные масштабы. Хорошо, что король отличался быстрой отходчивостью, а то многих гномов ждала бы темница или даже кое-что похуже.