Читать книгу "Зачем тебе любовь? - Наталья Потемина"

Малыш снова взял на себя роль ведущего, и они еще долго прятались, плутали и заметали следы, прежде чем благополучно выбрались на свободу.

От книжных павильонов до выхода с территории выставки было не меньше полутора километров. Малыш и Карлсон тормознули мимо проезжавший выставочный автобус и, только опустившись на горячие дерматиновые сиденья, облегченно перевели дыхание. Вместе, не сговариваясь, оглянулись и, одновременно сделав дядям ручкой, расхохотались. И дальше уже ржали всю дорогу. Даже потом, выйдя из автобуса, почти до самого метро они шли, сгибаясь пополам от смеха, показывая друг на друга пальцами и вытирая выступившие на глазах слезы.

Первым пришел в себя Малыш. Он резко остановился и требовательным, неожиданно погрубевшим голосом, строго спросил:

– А что вы делаете сегодня вечером?

– Ничего, – растерянно ответила Ленка.

– Пойдем ко мне варенье есть, – предложил он.

– Клубничное? – поинтересовался Карлсон.

– Спрашиваешь!

Малыш жил в двух шагах от метро в большом, сталинской постройки доме. Квартира была такая огромная, что в ней легко можно было заблудиться. Часть комнат смотрела окнами на кафельную стелу Музея космонавтики, другая пялилась во двор.

– Кухня, комната для прислуги, гостиная, библиотека, детская, спальня, кабинет, – перечислял Малыш, делая круг по своему жилищу.

– Неужели это все твое? – удивилась Ленка.

– Не-а. – Малыш поставил на газ большой оранжевый чайник. – Просто я здесь сторожем работаю.

– Как это? – не поняла Ленка.

– Эта квартира принадлежит друзьям моих родителей, – пояснил Малыш, – так вот эти господа по полгода живут то в Лондоне, то в Париже. А я у них вместо охранного предприятия. И живу здесь, и караулю заодно. Чтоб чего не вышло.

– Везет же людям! – восхитилась Ленка, не решаясь сесть на старинное, обшитое зеленым плюшем кресло.

– Не стесняйся, – успокоил ее Малыш, – располагайся как тебе удобно.

Ленка торжественно опустилась в кресло, как будто всю жизнь только тем и занималась, что с утра до вечера всходила на престол.

– Чай, кофе, коньяк? – заботливо спросил Малыш.

Пивные легкие пары давно улетучились, и Ленка, предчувствуя скорое возникновение неловкости, которое часто случается во взаимоотношениях протрезвевших и, как ни крути, малознакомых друг с другом людей, с радостью согласилась на коньяк.

Глава 6

Сначала за дверью послышалось тихое, словно мышиное царапанье. Потом женский смех и чей-то жаркий шепот. Через пару минут кто-то снова деликатно поскребся и тут же, сменив тактику, постучал.

– Кто там? – раздраженно отозвался Серый.

– Это я, Игорь.

Серый вопросительно взглянул на Ленку.

– Да чего уж там, – махнула рукой она, – открывай!

Серый, зачем-то сняв с себя куртку, в которой проспал всю ночь, направился к двери. Первой в комнату влетела Курочкина.

– Какими судьбами? – поприветствовала ее Ленка.

– Ты что, забыла? – ничуть не смущаясь, затараторила Любка. – Я же главный координатор конкурса, и моя святая обязанность ознакомить вас с планом предстоящих мероприятий.

– В шесть утра? – Серый поставил перед ней стул, а сам сел на подоконник.

– Не знаю, как вы, – заявила Курочкина, краем глаза скосившись на неприбранный диван, – а мы с Игорем еще и не ложились.

– Я же ей говорил, – с досадой сказал Игорь, усаживаясь на предложенный Серым стул, – а она: «Все уже встали, все уже встали! А мы только проведаем их и уйдем».

– Так что, вы даже кофе не попьете? – гостеприимно спросил Серый.

– И не надо меня выпроваживать! – разозлился Игорь.

– Да! – топнула ногой Курочкина.

– Ты хотела нас во что-то посвятить? – напомнила Ленка.

– Ну, в общем, да, – растерялась главная координаторша, явно не зная, о чем говорить.

На помощь ей пришел Игорь:

– Программа такая: сначала завтрак, потом легкая предобеденная дрема, потом нас сажают в автобусы и везут за город. Там, на природе, скромный обед. Водка, пиво, шашлыки, уха, пельмени и концерт коллективов народного творчества из местного Дворца культуры текстильщиков и, надо думать, текстильщиц.

– Вот про текстильщиц, если можно, поподробнее, – заинтересовался Серый.

– А вечером, – продолжал Игорь, пропустив мимо ушей его просьбу, – в парке на открытой сцене главное мероприятие.

– А банкет когда же? – заволновалась Ленка.

– После объявления результатов, – успокоила ее Курочкина.

– А домой?

– А домой на следующее утро.

– Так как насчет кофе? – вежливо предложил Серый.

– В другой раз, – сказал Игорь и посмотрел на часы, – нам уже действительно пора.

– А приходили-то зачем? – удивилась Ленка.

– А просто так! – громко ответила Курочкина, с вызовом посмотрев на Серого.

– Ладно, я с вами пойду, – поднялась со стула Ленка, – надо еще джинсы погладить и все такое...

– Можешь еще тут покувыркаться, – не сдержалась Курочкина.

– В следующий раз. – Ленка сделала несколько шагов в сторону Серого и демонстративно прижалась губами к его щеке.

Курочкина взвилась и вылетела из номера.

– Ну я и идиот, – пробормотал Игорь и вышел вслед за ней.

* * *

Когда Ленка спустилась в свой номер, Курочкиной там еще не было.

Ленка легла на кровать и прикрыла глаза. Откуда такая усталость, подумалось ей, ведь почти всю ночь проспала. Не то что бедный Серый. Промучился, сиротина, в кресле.

А кто ему виноват? Мог бы и рядом пристроиться.

Где уж нам, гордым, мы же даже не друзья! Такие все стерильные, чистоплотные, хрустящие от крахмала и свежие, как снег. Шаг влево – расстрел, шаг вправо – веревка на шею или газовая камера.

А разве нельзя недрузьям, как брату и сестре, как мужу и жене, как дедушке и бабушке, попа к попе носом в стенку? Будто кто проверит или свечку держать напросится. Всем по большому и малому счету глубоко наплевать.

Хотя Курочкина, конечно, своего не упустит. Ворвется на рассвете и заклеймит. Вчера она не по-детски на Серого губы раскатала, а сегодня такой облом. Подруга, блин, по несчастью.

Надо будет объяснить этой дурочке, что ей с Серым ничего не светит, пусть она перенесет свое внимание на кого-нибудь другого, более перспективного в смысле «выйти замуж и завести детей». Взять хотя бы Эдика. Где у нее нюх? Там же за сто верст мужской дух чуется. Какие плечи, руки, глаза! Особенно, конечно, глаза. Черные, блестящие, жирные, как маслины. Ну и улыбка – зашибись.