Читать книгу "Кремль 2222. Ярославское шоссе - Владислав Выставной"

А ведь некоторые из небесных боевых машин по-прежнему таят в себе смерть и готовы обрушить на многострадальную поверхность потоки испепеляющей энергии.

Плевать на спутники, главное – звезды. Далекие, бесконечно далекие миры, на которых, возможно, тоже есть жизнь. Хочется верить, что куда более счастливая, чем на Земле.

– Хорош валяться, – тихо сказал Зигфрид. Он уже был на ногах и оправлял амуницию. – Нужно идти дальше.

Превозмогая усталость, Книжник поднялся на ноги, огляделся, спросил:

– Никого не заметил? Как ты думаешь, они отстали от нас?

Зигфрид помолчал немного, ответил:

– Да ничего я не думаю. Надо просто идти. Если ОНИ решили, что мы сдохли, то это дает нам преимущество, которым надо пользоваться.

– Согласен, – кивнул Книжник. Поймал взгляд светящихся в темноте красных глаз-бусин. – Что смотришь, Грымза? Давай вперед, на разведку!

Зверь мгновенно сорвался в бег и скрылся в темноте.

– Я никак в толк не возьму, – глядя ей вслед, проговорил Зигфрид. – Она действительно все понимает? И реально выполняет твои команды?

– Сам не знаю, – признался Книжник. – Но в любом случае, это не моя заслуга. Спасибо Отшельнику.

– Да, – задумчиво проговорил воин. – Отшельник бы сейчас пригодился.

– Это почему?

– А ты погляди, – Зигфрид кивнул вперед.

Сколько Книжник ни пялился во мрак, но ничего не увидел. Зрение веста было на порядок чувствительнее в темноте.

– И что там?

– Там Чащоба.

– Чащоба? Это лес такой? Вроде Джунглей?

В Джунглях Книжнику уже приходилось бывать. Район, плотно захваченный мутировавшей растительностью в районе Хамовников. Место было удивительное и опасное. С одной стороны, жизнь там била ключом, и это было настоящим феноменом для полуразрушенной, выжженной Москвы. Но это была чужая жизнь – словно завезенная с другой планеты. Джунгли были враждебны всему живому, что попадало в них извне. Они пожирали, растворяли в себе любую органику. Даже обитавшие там потомки людей выжили лишь благодаря странному, противоестественному симбиозу с этим растительным монстром.

– Чащоба – это Чащоба, – просто сказал Зигфрид. – Наверняка там полно диких тварей, которых Отшельник с удовольствием приструнил бы.

– Отшельник старый, он бы сюда не дошел.

– Ради этого я бы его под мышкой пронес всю дорогу. Впрочем, все это фантазии. Так что выяснять, что там и как, придется нам самим.

– А что там может быть? – семинарист поежился.

– Лично я там не был, так что ничего сказать не могу. Но трасса идет прямиком туда.

Так и пошли – по Ярославскому шоссе, которое в этом месте было перепахано многочисленными воронками от взрывов. Земля здесь была перемешана с оружейным металлом. После тяжелых боев на подступах к городу не осталось ни одной целой единицы техники – все было перемолото, как в гигантских жерновах. Российские танки и натовские ударные роботы, оружие, боеприпасы и кости погибших – все это образовало здесь особую, специфическую почву с повышенным содержанием железа, вольфрама, органики и обедненного урана.

Книжник достал из рюкзака самодельный «дозиметр» из ветки кремлевской березы. Дерево на срезе чуть светилось розовым – земля здесь заметно «фонила».

– Нельзя здесь долго находиться, – заметил Книжник.

– Вон она, опушка, – сообщил Зигфрид. – В лесу радиация должна быть меньше.

– М-да? – с сомнением процедил Книжник.

Он тщательно разжевывал «антирад» собственного же рецепта. Предложил грубую пилюлю Зигфриду, тот с сомнением поглядел на плотный шарик из тщательно перетертых трав и химикатов – и отказался. Что Зигфриду та радиация? Крепкий орешек, ничего не скажешь.

Светало. Теперь и семинаристу стало видно, как в утреннем тумане проступает граница мрачного леса. Такого ему еще не приходилось видеть. Мощные узловатые стволы в несколько обхватов, гигантские кроны и черные провалы проходов в неизвестную глубину. Растительность здесь казалась невероятно прочной, словно была высечена из камня. Клочья коры на деревьях напоминали потрескавшуюся штукатурку, любой обвалившийся кусок грозил проломить голову. Лианы, обвивавшие стволы, больше напоминали ржавые трубы древнего газопровода. Этот лес внушал ужас, от него буквально веяло холодом и мраком. В городских развалинах, конечно, доводилось видать всякое, но развалины для жителя Кремля – дело привычное.

Другое дело – лес. В старых книгах полно информации о лесах, о путешественниках, продиравшихся сквозь заросли и заблудившихся в чащах. Но то книги, а это реальность. Книжник даже представить себе не мог, что где-то на Земле сохранились настоящие леса. Он был уверен, что все они погибли еще во время затянувшейся ядерной зимы. А тут – на тебе.

Конечно же, это был не просто лес. Это – порождение Последней Войны, как и большая часть живущего на планете. Все просто: ядерная война уничтожила прежние формы жизни. Их место заняли новые – те, что сумели выжить, приспособиться, научиться выживать за счет пожирания конкурентов. Ну и конечно, свою роль внесли мутации. Не обычные мутации, с которыми когда-то экспериментировали ученые на безобидных мушках-дрозофилах. Эти мутации – порождения Полей Смерти, которые и сами по себе были вроде как мутацией самого пространства и времени. Трудно это понять и уложить в голове – ведь наставники, обучавшие его в Семинарии, сами толком не знают, что происходит за пределами кремлевских стен. Их дело – передать новым поколениям чудом сохраненные знания предыдущих поколений. То же, что стало с Землей после долгой ядерной зимы, придется выяснять самостоятельно. И он, Книжник – первый, кому удалось забраться настолько далеко от границы привычной жизни.

Путники остановились на опушке страшного леса. От границы растительности их отделяла полоса мертвой, потрескавшейся земли – словно Чащоба высосала из нее все соки на расстоянии, до которого смогла дотянуться корнями.

Шоссе уходило прямиком в гущу деревьев. Было о чем призадуматься. Даже в московских «каменных джунглях» полным-полно опасной растительности, вроде хищных лиан и ядовитых плющей, или хищных плющей и ядовитых лиан. Но там вся эта «зелень» пряталась в руинах. Здесь же из растительности состояло все – пол, стены, потолок. Даже воздух в Чащобе был ничем иным, как ее собственным дыханием.

Не только у людей вид Чащобы вызывал оторопь. Грымза, до этого смело шедшая впереди, опасливо переминалась с лапы на лапу и тихо поскуливала. Оно и понятно: крысопсина – порождение города, его развалин и лабиринтов подземных коммуникаций. Дикие леса – вотчина совсем других тварей.

– У меня у одного ощущение, что из одной ловушки мы выбрались прямиком в другую? – проговорил семинарист.

Зигфрид молча поглядел на него – и отправился вперед, под арку из тяжелых ветвей, между уродливыми толстыми стволами. Немного осмелев, за ним засеменила Грымза. Книжник нервно поправил висевший на плече арбалет и отправился следом.