Читать книгу "Тайна оранжевого саквояжа - Анна Дубчак"

— … но вдруг она объявится, а мой медальон на ком-то другом. Кроме того, я же понимаю, что в нем много золота. Но он мой, понимаешь? Мой!

И Соломон с нежностью поцеловал болтающийся у него на груди золотой кругляш.

— Так вот, я вернулся из душа и не нашел его. Сразу же кинулся к Альбине в кабинет. Я почувствовал, что он у нее… И застал ее, представь, как раз в тот момент, когда она сидела за столом, а перед ней лежала открытая коробка из-под обуви. В ней я увидел свои детские вещи, те самые, из которых я вырос… Меня привели из детдома с этими вещами, но они почему-то были не у меня, а у нее…

— Может, у них порядок такой?

— А я объясняю это по-другому. Дело в том, что есть много желающих усыновить меня. Я же не дурак или дебил какой. Меня даже хотели увезти в Америку. Я хорошо учусь. Ты не смотри, что сейчас я не хожу в школу, мне стоит немного посидеть над учебниками, и я сразу всех догоню. А это тоже ценится. Кроме того, у меня отменное здоровье. И вообще я по интернатовским понятиям — ребенок, за которого можно получить хорошие деньги.

— Какие еще деньги?

— Обыкновенные. Думаю, что Альбина как раз и хотела заработать на мне, отправив меня в Америку. Пообещала американцам, которые меня видели, но я нарушил все ее планы. Убежал. Я вообще-то много раз сбегал. Зачем мне родители, посуди сам? Я же не их сын. Просто им нужно, чтобы семья была — комплект. Все, как у всех.

— Ну и что случилось тогда, когда ты увидел, что у нее в руках твои вещи и медальон?

— Честно?

— Конечно, честно.

— Я сказал ей, что у нее отвислый зад, косые глаза, а вместо мозгов — опилки. Сказал, что когда вырасту, то обязательно найду ее и посажу на цепь, как дикого зверя, как взбесившуюся мартышку… Я уже не помню, что еще такого наговорил, но тут она мне ответила такое… Ты же слышал, какой у нее злой язык. Вот она мне и сказала, что приезжала моя мать… — Тут у Соломона голос дрогнул. — Понимаешь, она сказала, что приезжала моя мать, что она видела меня, но не захотела забирать. И знаешь, почему? Да потому что Альбина наговорила ей, что у меня что-то с головой…

— Это она тебе сказала?

— Да, сказала. Еще сказала, что приезжал один человек, который очень хотел, чтобы моя мать взяла меня. Но это не мой отец.

— А зачем ему было нужно, чтобы она тебя взяла?

— Я так понял, что Альбина проговорилась… Или просто придумала, чтобы сделать мне больно. Но потом мне и другие говорили, что обо мне спрашивал какой-то человек и интересовался, ношу ли я на шее медальон.

— Ты видел его?

— Нет, откуда… Сначала я думал, что это… — Соломон замолчал. Видно было, что он не до конца доверял Сергею, чтобы признаться еще в чем-то, что он совершил в своей жизни.

— Ты расскажи, как познакомился с Мартой, — подсказал ему Сергей.

— А… Да… Так вот. У меня начался грипп, я просто подыхал там, под мостом, но в интернат идти не хотел. И как раз там нашла меня Марта. Она на своей лодке-гулянке пристала к тому месту, где мы и кучковались. Ребята знали ее, она нередко отдавала им весь свой улов, и рассказали о том, что мне плохо, что я весь горю…

— И она тебя привезла сюда?

Да, ты угадал. Я сначала лежал на том же самом диване, на котором сейчас лежит ваша Лариса. Знал бы ты, как мне было плохо. И она меня лечила. Кормила как на убой, и вообще мы здорово с ней ладили. Вот ей я рассказал о себе все. И о том, что мать свою ненавижу. Она — свой человек. Но я никогда не злоупотребляю ее добротой. Я же понимаю, что у меня — своя жизнь, а у нее — своя. Она мечтает о девчонке. Зачем ей я, взрослый парень? Видишь, сколько здесь Книг? Я их почти все перечитал. Когда поправлялся. Это была не жизнь, а рай! И я бы много отдал, чтобы все это было моим. Но я еще недорос до такой жизни. Мне еще надо многому научиться, закончить десятилетку, поступить в медицинский, а уж потом зарабатывать деньги и строить вот такой же дом. А у тебя есть мечта?

Мальчики вышли на балкон, откуда им открылся чудесный вид на Волгу, на ее зеленые острова и заливы, и Соломон, достав сигарету, закурил.

— У меня? Мечта? — немного растерялся Сергей. Конечно, у него, как и у каждого, была своя мечта. Но по сравнению с мечтой Соломона она выглядела почти детской, смешной. Но и врать не хотелось. Если Соломон доверился ему, то почему бы не довериться и Соломону? — Да, у меня тоже есть мечта. Но только для того, чтобы она исполнилась, мне тоже нужны деньги. Ты только не смейся, но я мечтаю поехать на остров Мадагаскар…

Сергей закрыл глаза и мысленно перенесся на далекий и таинственный прекрасный остров, омываемый океаном, где растет диковинное дерево, напоминающее хвост павлина, — «дерево путешественника». И где водятся большие и злобные кошки с острыми, как лезвия, втяжными когтями с горящими в темноте глазищами — фоссы!

Он начал рассказывать об этом Соломону, и вдруг представил себе, что они на Мадагаскаре все вместе — и Соломон, и Машка с Пузырьком, и Сашка Дронов и, конечно же, таинственная и чем-то необъяснимым образом притягивающая к себе «рыбачка» с весенним именем Марта.

— Да уж, побывать на Мадагаскаре и я бы… не отказался — вздохнул Соломон, и по тому, каким тоном это было сказано, Сергей понял, что обрел в его лице еще одного, настоящего друга.

Глава 9ЧЕРНЫЙ КАПЮШОН И ЛУННЫЕ ПРОГУЛКИ

Маше понравилось поливать сад. Марта предложила ей переодеться в старую мужскую сорочку, доходящую ей почти до колен, вручила в руки шланг и, показав, как им пользоваться, чтобы он превратился в хрустальную радугу, ушла в дом, посмотреть, «как ваша Лариса» . И почти тотчас вернулась: на лице ее сияла улыбка, которая делала ее почти молодой.

— Маша, пойди посмотри, кажется, она очнулась. Лежит, смотрит в потолок и не разговаривает со мной. Думаю, что ей необходимо увидеть родное лицо…

Маша не поверила своим ушам.

— Очнулась? А где же врачиха?

— Она пошла встречать машину.

И Маша побежала в дом. Разулась, оставив резиновые калоши с налипшими на них комьями влажной земли на веранде, и осторожно, с бьющимся сердцем, вошла в спальню, где на диване, обложенная грелками и одеялами, лежала Лариса. Волосы на ее мокром лбу были влажные и змеились вокруг порозовевшего лица.

— Лариса, это я… — и Маша бросилась к ней и уткнулась лицом в ее горячую, свисавшую с края постели, как плеть, руку.

Лариса повернула голову и, встретившись взглядом с Машей, широко раскрыла глаза. Брови ее в удивлении взлетели вверх, а рот открылся…

— Не бойтесь, вы среди друзей, — плакала Маша, гладя Ларису по голове, как маленькую. — Вы узнали меня? Я — Маша!

— Ма-а-ш-ша… — Лариса закашлялась, и Марта, которая к этому времени вошла в комнату, дала ей воды. — Машенька…

— Вы хотя бы что-нибудь помните?