Читать книгу "Юлия - Алексей Митрофанов"

– Пусть будет мужик, – оборвала Джульетта. – Готова с ним, как с тобой, дядя Вася, выпить. Но какой же из него президент?

– Такой!

– Но если он как ты, то какой из тебя президент? Вот тебя, например, выберут – и что ты будешь делать?

– Что? – Дядя Вася явно растерялся от вдруг свалившейся на него гипотетической ответственности за страну.

– А он что? – развивала мысль Джульетта. – Он считает, что если у него есть друзья и бабки, то может делать со страной все, что угодно! Так не должно быть! Это невозможно!

Дядя Вася потерял нить спора.

– Песни петь хочу! – заявил он. Сергей и Джульетта переглянулись.

– Я провожу, – предложил Сергей.

– Я сама провожу. Пойдем, дядя Вася. Тот послушно поднялся.

– Джульетточка, дай я тебя чмокну! – сказал он.

И тут же запел: «Ще не вмерла Украина… стане жить богато…»

Когда Джульетта вернулась, Сергей сказал:

– Драйвовый у тебя сосед. Вообще, на Украине люди другие – все говорят о революции, о политике. Удивительно.

Он прижал Джульетту к косяку. Она хотела что-то сказать, но Сергей зажал ей рот ладонью. Он насадил ее, как на вертел.

– Всегда поражался в детстве, – сказал он, – зачем у лялек в «Детском мире» дырочка внизу?

Джульетта запустила ногти Сергею в кожу, как кошка.

– Если ты снимешь этот фильм против Ющенко, я тебя просто задушу!

– А деньги?

– Что деньги? Мне тоже по сто тысяч за ночь крутые предлагали.

– Надеюсь, мы с тобой бесплатно?

– Конечно! – Она куснула его за мочку уха и прошлась языком по шее. – Хоть это иногда осталось. Когда сердце зачерствеет – дело швах!

От ритмичных ударов незапертая дверь раскрылась. Сергей трахал Джульетту, прижав к косяку. Потом загнул лицом вниз над перилами лестничной площадки. В подъезде никого не было. Сергея и Джульетту не беспокоило, что мог подглядывать пьяный дядя Вася в замочную скважину своей квартиры.

Неожиданно Сергей ловким и быстрым движением взвалил Джульетту на спину, внес в квартиру, бросил на кровать. Входную дверь закрыл, размашисто поддев ногой.

Глава 22

После того памятного разговора про возврат денег обращаться к Филатову напрямую Юлия уже не могла, и она обратилась через Лебедова.

– Звонила наша подруга из Киева, – сообщил тот ему при очередном созвоне.

– Угу, – без энтузиазма буркнул Филатов, зарекшийся не иметь с ней дела.

– Тебе не интересно?

– Нет.

– Она очень рассчитывает на твою помощь. Филатов саркастически хмыкнул.

– Это зря. Я на одни и те же грабли дважды не наступаю.

– Между прочим, там и тебя дело касается. Вернее, нас с тобой.

– Каким образом?

– Ну, есть один тележурналист – Лобенко, ты его знаешь.

– Ну и что?

– Так вот, его наняли снять фильм против Ющенко, Юлии и «оранжевых».

– Пусть снимает, – рассудил Филатов, – посмотрим, чего он накопает. Занятно послушать его «телеги».

– Почему «телеги»? Он правду говорит, – возразил Лебедов.

– Такую «правду» можно снять едва ли не про каждого большого начальника, если хорошо копнуть, а при комментариях отказаться от этических норм. Вот и все.

– Возможно, но сейчас не о том речь. Просто я сомневаюсь, что тебе будет приятно увидеть его новый фильм.

– Почему?

– Потому что там есть кадры про нас – из «Calls».

– Еще те? – удивился Филатов.

– Да. Где ты, я и она.

– Мы же засветили пленку!

– Не фото – видео! Они все пишут на камеры наблюдения.

Филатов засмеялся.

– Ну, это я сомневаюсь – там темно было. Лажа какая-то.

– Да нет, говорят, действительно есть.

– И чего она хочет?

– Чтобы ты поговорил с этим Лобенко.

– Почему я?

– Ты его знаешь, он тебя знает, найдете общий язык.

– А деньги он уже получил?

– Говорят, да.

– Тогда бесполезно.

– Ну, разные варианты бывают.

– Это какие же?

– На месте сориентируешься, – ушел от ответа Лебедов. – Короче, надо съездить посмотреть, что там и как.

– Что-то мне неохота. Я лучше позвоню.

– Ты судьбу Скуратова помнишь? Филатов помнил. Ему было жаль в общем-то неплохого провинциального дядьку, попавшегося на сущей фигне и сгоревшего на ней, как бабочка на свече. Он понимал, что историю с посещением генпрокурором проституток раздули до небес только потому, что было на то высочайшее указание, а без него она яйца выеденного не стоила. Кого же прокурору трахать – чернильницу на столе, что ли? Тоже мне, нашли прегрешение.

Ничего подобного ему, конечно, не грозит. Но чем черт не шутит! В истории со Скуратовым Лобенко тоже сыграл далеко не последнюю роль. Не поленился даже встретиться у метро с одной из тех проституток и расспросить ее на камеру, как это было. А «пипл» ничего не понял, но все схавал. «Пипл» вообще мало что понимает и уж точно ни в чем разбираться не станет. Ему лишь бы «погорячее».

– Ладно, поеду, – согласился он.

Глава 23

Филатов сразу почувствовал, что в киевском воздухе разлит запах революции. Она бушевала в центре, почти как в стихотворении украинского классика Павло Тычины, написанном еще в 1918 году:

На майдане возле церкви революция идет.

«Где чабан? – толпа взметнулась. —

Он повстанцев поведет!»

Ну, прощайте, ждите воли! Эй, по коням! Шашки вон!

Закипело, зашумело, только марево знамен…

Все в городе знали, что происходит что-то историческое. Такой подъем энтузиазма возможен, наверное, один раз в сто лет. И не важно, что он организован и проплачен. Деньги решают далеко не все. Нужно еще, чтобы планы организаторов совпали с настроением народа. Без этого ничего не получится, сколько денег ни заплати. Через час-полтора побросают транспаранты и уныло разойдутся к пельменям, водке и тупым сериалам, как ты их ни убеждай.

В Киеве не расходились. Настолько велико было желание народа избавиться от назначенного Кучмой преемника, настолько достал бандитский капитализм, что, казалось, и организовывать ничего не нужно – народ вспыхнул, как сухая солома от спички.

«У нас тоже такое было, – вспомнил Филатов, – в девяносто первом у Дома правительства. И еще раньше, когда на заборах писали: „Перестройке грош цена без Бориса Ельцина“. Сейчас вряд ли такое повторилось бы».