Читать книгу "The офис - Андрей Донцов"

Это отвечала ему другая половина электрика Петрова, та, что жалела себя до конца. Вот и сейчас ползала на коленках, рвала на себе волосы и траву вокруг.

– А если бы ты, Петров № 1, такое там законтачил, что ни в сказке сказать, ни пером описать?

Петров № 2 говорил со своей половиной с таким видом, что казалось, вот-вот проткнет копьем. Это не был вид грозного начальника, это был вид ослепительного непобедимого воина, такой степени легендарности, что на гербах рисуют…

И в УРАПРОМИИ он этого воина частенько где-то видел.

– Законтачил бы так, что пол-Америки, на хрен, с карты сдуло. Не подумал про такие контакты?!

– Выходит, не подумал! Да, может, и хрен с ней! Может, и стоило в ту металлическую штробу полезть?

– Да ты, Петров № 1, выходит, несдержанный тип! Тебе бы быть на втором плане, так нет – все на первый норовишь. Бунтарь, которого подальше надо держать от большой политики.

– Да на хрена мне сдалась ваша политика! Мне интересны только провода, провода, провода…

Петров проснулся в ужасе.

Уже вторую ночь он разговаривал сам с собой во сне. Жене поручил все слушать и записывать.

Надо точно знать, что ты говоришь во сне и как часто.

Вдруг проболтаешь во сне государственную тайну.

Жена пересказала Петрову то, что слышала. Загрустил Петров. Полно там было лишней информации.

В офис УРАПРОМИИ он с того дня не показывался. Оттуда ему тоже не звонили. Даже Семен Егорушкин.

Видимо, настолько он разочаровал руководство своей несдержанностью, что те решили больше не звать его на работу. Не звать к себе больше в офис – посчитали, что нет наказания хуже. И где-то были они правы.

Наверное, и можно было сходить, объяснить им все как-то – но уж больно мучила совесть Петрова. Даже телевизор перестал смотреть, особенно новостей опасался. Стыдно в глаза было смотреть такому человеку. Занятому, наделенному высшей ответственностью и полномочиями, а Петров прогнал его порожняком – как говорили у него во дворе…

И все из-за тупого любопытства.

«Уеду и в самом деле в деревню.

Собирался ведь еще до всей этой истории.

Коз там заведу и корову.

И буду жить, как кот Матроскин. Срать я на все хотел. Загрызу я так сам себя до смерти. Выем изнутри. Ну что я, со зла, что ли?

Положить кучу на все эти офисы. Провода – они и в деревне есть. У нас народное хозяйство электрифицировано».

11

Жена идею одобрила. Теперь, чтобы купить дом, продавать квартиру не надо было. Квартиру сдали. Дети подрастут – можно разменять и пусть живут да учатся в институте.

Дом купили хороший, с верандой, мансардой, бассейном.

Все провода Петров демонтировал и сделал разводку по новой.

По привычке наделал кнопок.

К жене в комнату провел кнопки «Пора доить», «Пора варить», «Пора сосать». Последняя – больше шутливая, ложились в спальне на широкую кровать, обнимались и включали один из сорока семи каналов, что ловила причудливая тарелка на крыше.

Только новостей по-прежнему не мог смотреть Петров.

В деревне было хорошо.

Не зря давно сюда тянуло.

Люди вокруг жили добрые.

Даже совестно было немного перед ними Петрову.

Что вот копаются они всю жизнь в огороде, а до настоящих недр не могут добраться.

Лишь Петрову, одному из всей деревни, и довелось припасть к ним, к недрам земли нашей русской. Удалось отведать ее благодати.

Но с другой стороны – была в этом во всем и справедливость.

Это же он, Петров, занимал больше шести месяцев ответственную должность в ответственной компании. Руководил, можно так сказать, одним из любимых направлений деятельности – проводкой и кнопками.

Кнопки в офисе любили не меньше футбола. А футболистов, их в команде сколько? Больше десятка, а он один свое направление вел.

Детям в их комнаты провел кнопки «Пора вставать», «Прием пищи», «Отбой». Что еще на природе надо?

Преподаватели, приезжавшие из города заниматься с детьми, отмечали их смышленость и развитую мелкую моторику.

Одно удручало Петрова – в офис УРАПРОМИИ их теперь не возьмут после его промаха. Скажут: «Это не того ли Петрова вы дети, что у нас пятнадцать лет назад электриком работал?»

И не возьмут.

Ну, ничего.

Найдут, дай бог, себе другой офис.

МАНАГЕРСКАЯ ХАЛЯВА

1

Они переехали в Москву из Ярославля вчетвером. Четверо однокурсников. Почти друзей. Глушков, Нарядов, Кузнецов и Вострецов. Не сказать что лучших и самых близких друзей, но привыкших с учебы держаться друг за друга.

Время было смутное. Средняя зарплата менеджера по продажам в регионы с двухлетним опытом работы – сорок пять тысяч рублей. Они быстро поняли, что рынок не зря сформировал эту сумму. Как раз та цена, за которую коренного москвича в командировки по регионам не упрячешь, а откровенную бестолочь, пусть даже и с московской пропиской, не пошлешь. Поэтому охотно брали по работе с регионами людей из тех же самых регионов.

Аренда квартиры в районе, не отдаленном от метро, быстрыми темпами приближалась к размеру заработной платы. Смутное время. Время, когда волей-неволей менеджерам приходилось держаться стайками.

Сняли двушку на Октябрьском поле – за двадцать. По пять тысяч на брата. Красота! Уже жить можно. После шестнадцати тысяч в Ярославле и жить можно, и «Мохито» в баре «Тема» самому выпить, и даже девушку угостить. Правда, все стоя – места за столиками с предоплатой отпугивали отчаянную четверку.

Девчонку в квартиру, где живут четверо, не заманишь. Неудобно. Да и не очень-то те стремились. Коктейли пили с удовольствием, а принимать приглашение в гости не спешили. То ли пугались количества проживающих там холостяков на один квадратный метр, то ли просто любили только «Мохито». Непонятно. Ну и ладно.

Триста рублей, четыре часа на электричке – и ты на родине. А там ты уже заезжая звезда. И девушки в баре куда менее притязательные и куда более отзывчивые. И с квартирами свободными по выходным. Парни-то были очень обаятельные и привлекательные.

В Москве как раз стало полегче с постоянной проверкой регистрации. Поменяли странный закон, по которому нельзя было находиться в столице гражданину России из другого города более трех дней. Странный закон. Смутное время. Украинцам, белорусам, туркменам – пожалуйста: три месяца, а если ты из Питера или Иванова – только три дня.