Читать книгу "Серп демонов и молот ведьм - Владимир Шибаев"

– А чаек в подземелье сегодня всем разливают, не знаете?

– Не слышали, кассир ноне сердитая?

– Позвольте полюбопытствовать, ваши наверное точнее тикают, мои отстают. Который час?

– Почти утро еще, – отвечал газетчик обреченным.

А пробежавший мимо расхристанный толстячок, теряя листки, и оборачиваясь, и махнув безнадежно на них за ненадобностью, прямо в лицо работнику печатного органа крикнул:

– Скатецкий уехал в загородный виварий. Все с корабля на бал! Смывайся, кто может.

Но это было не вполне научно обоснованно. Замдиректора господин Скатецкий как раз если не мысленно, то всей своей дородной натурой очень даже присутствовал в обширном, обшитом уставшими украшать стены посеревшим идубовыми панелями импозантном кабинете и немедленно принял Сидорова, как только сунувшая в дверь голову не совсем пожилая секретарша сообщила шепотком: «Из известной газеты», правда, при интервью все-таки путался в рукавах модного плаща:

– Ну-с, господа газетчики, с чем собираетесь съесть нашу Общую землю? – пророкотал профессор поставленным баритоном. – Ждете очередных сенсаций от скромных заложников науки?

– По заданию редакции хотели бы написать об очередных победах разума, особенно ввиду скорой этой – через неделю? – конференции. Ну, «А ТЫ ВНЕС…» и так далее. Хотели бы подборочку… подвальчик насчет архистратигов физики. Взгляд директора, зама, несомненно, ну и кого, завлаб, ученики и критики даже, так сказать. Ну и пару слов именинника… этого… Приглядова.

– Нельзя, – обнажил зубодробильную улыбку заместитель. – Уважаемый наш и единственный… в своем роде… виде… академик и директор на постоянной основе совершает турне-вояж по линиям ООН в Африках и смежных холодных точках планеты. Знаете, – ухмыльнулся Скатецкий, – не все еще на матушке знают, что шарик-то наш товось, круглый, да еще вертится днем и ночью, как прокаженный.

– Это еще требует доказательств, – сдуру сунулся Сидоров, припоминая приплюснутость земли и вытекающие проблемы теормехаников и ракетчиков.

– Если все вам доказывать, – поднял палец зам, – то умным не останется времени на ночные вахты и на… – он оглянулся на дверь, за которой секретарша затянула кусок шлягера, – на отдых от подвига. Должен Сизиф полежать иногда на камне?! А господина, как говорится, членкора Триклятова, нашего именинника, нынче в институте и в помине нет. Взял краткий ежегодно пролонгируемый отпуск без содержания. Я имею в виду содержание его научных трудов. Да, был талант, махонький, да сплыл в инсинуации. Давненько, как говорится ин витро, тогда ни к селу, ни к поселку, отрыл божественные следы. Теперь же запутался в трех терновниках. Так разберись! Тебе подскажут… коллеги, понимаешь. Лежит, понимаешь, на курортах под пирамидой, поди, и щелкает мыльницей формулки. Такой человек, глыбина, на глиняных протезах…

Замдиректора помолчал и продолжил, снизив голос:

– А империалисты – ведь какие вредители! – гранты выписывают только на него, Триклятова. Беда с ними. Подай отщепенца, и все. Мы объясняем: давайте гранты, мы передадим. Положенную ему часть. Вредят, жмутся, юлят – не любят они эту нашу Землю обетованную нисколечки.

А у нас планов творческих – компьютеры лопаются – создали прекрасный действующий макет Общей земли, как раз сегодня с производств завозим с космических испытательных стендов, теперь надо стену вокруг института новую ковать, чтобы модель не пропала, а вертолет Черноморского филиала чем заправишь, их обещалками? Так и напишите. Измеряем с вертолета изменения каждым летом в Крыму Земной кривизны под напором горных склонов и волн, затем… – и он опять поглядел на дверь, где его еще ждали траты в пику несознательным грантометчикам. И стал уже судорожно натягивать плащ.

Однако как часто случаются совпадения в простейших жизненных коллизиях. Тут же, за дверью, как из ничего, создался физический шум, потом с треском распахнулись двери, и в кабинет, криво переставляя ботинки, ввалился чернявый усач в окровавленном халате.

– Ты какой! – крикнул усач. – Ты Алика что элекричесв закрыл, у меня пять тонн рыба ва-няйт… всю твоя тухлый жизнь не расплатишь. Включай, гаварю!

– Почему за киловатты не платишь? – в свою очередь подскочил к белохалатнику заместитель, оттесняя того к открытой, заполненной похожей на импортную секретаршей, двери. – За ватты только заплатил.

– Алик не платит! – завопил чернявый. – Я тиби, дохлый судак, сколкой денга перетаскал, можно три баба держать за всо. – И ткнул на отпрянувшую помощницу. – Ты на мой денга который ходишь! Алик сигда платит, если каму платить.

– Так, товарищ журналист, – обернулся к Сидорову научный заводила. – Идите в лабораторию к заведующему доктору Ойничевичу, вся конкретика у него. Замечательный научный подвижник, тоже сидит на хлебе с водой без грантов, а мне еще к депутатам, к депутату Иванову-Петрову. На конгресс приглашать. Идите, идите, – ловко вытолкал руководитель журналиста, и из-за прикрытой двери послышались гортанные крики, фальцет и, возможно, возня.

В лаборатории «Сокровенных подвижек Земли» Сидоров нашел заведующего Ойничевича по вторичному признаку, когда увидел в комнате, заставленной фикусами, аптекарскими весами и другими приборами между нераспечатанных ящиков импортной аппаратуры неясного назначения некоего человечка, самозабвенно раскладывающего на компьютере «Могилу Наполеона», которую и заменил при виде влезающего чужака на картинку движущегося в песочных часах времени.

– Вы откуда? – степенно осведомился заведующий.

– Мы из газеты, – в старинном ключе представился журналист, водя перед носом ученого удостоверением, и, играя в тайну, сообщил шепотом. – Прислал доверительно к Вам перед конференцией лично господин Скатецкий.

– Понятно, – оглянулся на молчаливые приборы завлаб.

– Будем писать о шалостях науки, об этом… Триклетове. Грантостяжателе. Поможете информашкой, тезисно, так сказать.

– А как же! – с широким дружелюбием оскалился Ойничевич. – Про научный Талибан этот. Боюсь, не связан ли с Аль-Кайдой этой. Гранты под себя скушал и смылся. А работай кто? Один Ойничевич, от кандидата Дудушко никакого прока который год, одни опилки дубовые. Так и напишите на всю вселенную. Да еще этот фигов листик науки, ребенок-аспирант Годин, оставленный нам тут на погибель хапугой Триклятовым. Ничего, понимаете, не может разобрать в бумагах учителя проклятого. Еще месяц не разберет или шефа своего не отроет – высадим с аспирантуры с борта прямиком в армейский окоп. Пусть окапывается. А что! Теперь пишите про науку. Под руководством моей лаборатории созданы уникальные универсальные условия для обобщения Общей земли – будет произведено церковное освещение – электрическое уже подведено, – расположенного в лабораторном корпусе Камня преткновения – ну, образ трудностей и трудов, так… выращенный уже два года как без помощи Триклятова молодой аспирант, отличный выпускник мехмата… так. Проведены успешные совместные ученые встречи с мужами Японии, Кореи Южной, Малоазии – такая жаркая страна у океана… одного. Австралийских поисковиков пресной грунтовой негазированной приглашаем – что будем сотрудничать сразу же, и по деньгам. Но между нами, дамами, – подмигнул Ойничевич журналисту, – по фунтам и йенам уперлись крохоборы. Фанатики. Давай им в рабгруппу старика трехнутого. Ни копья под другую фамилию не выписывают.