Читать книгу "Чужие сны и другие истории - Джон Ирвинг"

— Он малость туповат, — ответил тренер.

Когда я дисквалифицировал тяжеловеса, его родители встали со скамейки и двинулись к мату. Я сразу понял, кто эти люди. Похоже, сын пошел в них не только размерами тела, но и умственными данными. Клифф пришел мне на выручку.

— Если вы вообще не разбираетесь в правилах, усвойте хотя бы одно из них, — заявил он родителям тяжеловеса. — Оно всего одно, и я объясню его вам только один раз. — (Я увидел, что он сумел завладеть их вниманием.) — Вот это — борцовский мат, — продолжал Клифф, указывая на мат у нас под ногами. — А вот это — стол, черт бы его побрал. Борьба ведется только на мате и больше нигде. Таково правило.

Родители тяжеловеса молча удалились. Мы с Клиффом дожили до финальных состязаний.

Финальные состязания проводились вечером. И к тому времени в зале появились устрашающего вида люди из центральных районов штата Мэн. (Мой хороший друг Стивен Кинг придумывает не все. Он знает таких людей.) По сравнению с болельщиками, явившимися на финал, родители дисквалифицированного тяжеловеса выглядели достаточно цивилизованно. Судьи, недовольные нашей упертостью по части правил, в знак протеста разъехались по домам. Мы с Клиффом были вынуждены, чередуясь, судить все состязания финала. Когда он был общим судьей, я брал на себя роль судьи на мате. На следующем поединке мы менялись. Судья на мате может оспорить мнение общего судьи (хотя такое случается редко). Общему судье не уследить за всеми движениями борцов (особенно если движения эти стремительны). Судья на мате порою видит то, что ускользает от внимания общего судьи: например, неразрешенное сцепление рук в верхней позиции. И конечно же, судья на мате лучше видит, кто из борцов оказался за границами мата или попытался вытолкнуть своего соперника. В таких ситуациях при назначении штрафных очков мнение судьи на мате особенно важно.

На турнире старшеклассников может быть одиннадцать, двенадцать или тринадцать весовых категорий. Нынче в турнире Новой Англии класса А, где самой легкой считается категория до ста трех фунтов, учет ведется по тринадцати категориям. В последнюю категорию включаются борцы весом сто восемьдесят девять фунтов и тяжеловесы (до двухсот семидесяти пяти фунтов). Но кое-где в средних школах встречается и стофунтовая категория, а в ряде штатов дополнительно установлены категории до двухсот пятнадцати и двухсот двадцати фунтов (в дополнение к категориям до ста восьмидесяти девяти и до двухсот семидесяти пяти фунтов). В шестьдесят пятом году категория тяжеловесов не имела ограничений по весу.

В первых трех категориях из дюжины штрафных очков половину мы засчитали за зажим головы (вероятно, в штате Мэн это было местной особенностью). Одного борца Клифф дисквалифицировал за укус противника. Парень, которому светило разложение на лопатки, воспользовался тем, что рука соперника оказалась рядом с его ртом, и впился зубами в кожу. Решение Клиффа разъярило толпу болельщиков. На скамейках началось нечто неописуемое. Правило, запрещающее укусы, каждый болельщик воспринял как личное оскорбление. (Глядя на некоторых из них, я невольно думал, что они ежедневно кого-нибудь кусают.)

Клиффу Галлахеру в то время было шестьдесят восемь лет. Когда-то он выступал в весовой категории до ста сорока пяти фунтов. Сейчас его вес превышал прежний не более чем на десять фунтов. По силе он не уступал старине Казуэллу из Питсбурга. Волос на голове Клиффа почти не осталось. У него было овальное морщинистое лицо с большими ушами, крепкая сильная шея и такие же сильные, тяжелые руки. Клифф, очень недовольный реакцией толпы на его решение, подошел к столу счетчика и взял микрофон.

— Никаких укусов. Это всем понятно? — спросил Клифф.

Болельщикам его слова не понравились, но шум прекратился.

Состязания продолжались. В других весовых категориях мы сплошь и рядом сталкивались с запрещенными зажимами и захватами, снимая очки. Мы с Клиффом чередовались, но оба постоянно подносили свисток к губам. Помимо зажимов без применения руки мы штрафовали за «сверхножницы», «полные нельсоны», «четверки», зажимы коленом и удары головой. Но больше никто не отваживался кусать противника. В категории до ста семидесяти семи фунтов я назначил штраф, решивший исход поединка. Я думал, болельщики ринутся на мат и растерзают меня в клочья. Тренер оштрафованного борца во всеуслышание назвал меня «долбаным пидором». В нормальных условиях это влекло бы за собой еще один штраф, однако я счел за благо не усугублять ситуацию.

Мы с Клиффом посовещались под рев и вой толпы, затем он снова прошел к микрофону.

— Никакого тыканья противнику в глаза. Это всем понятно?

Поединки тяжеловесов судил Клифф, за что я был и навсегда останусь ему благодарен. Парень, которого бросили на стол, вследствие этого победил в полуфинале и добрался до финала. Вид у него был малость помятый. Его противника Клифф дважды штрафовал за недопустимое сгибание пальцев, оба раза терпеливо объясняя правила. (Если вы захватываете пальцы противника, вы обязаны захватывать все четыре, а не один, два или только большой.) Но «сгибатель пальцев» отличался упрямством, а парень, брошенный на стол счетчика… вполне понятно, испытывал повышенную нервозность. Когда ему варварски начали гнуть пальцы, он ответил на это толчком головы. Клифф, естественно, наказал и его. В начале второго раунда оба противника имели равное число штрафных очков. Почти каждое их движение и захват расходились с правилами. Так что Клифф все время был начеку.

«Сгибатель пальцев» находился в нижней позиции. Его противник применил «ножницы» и «полный нельсон», заработав новый штраф. «Сгибатель пальцев» на «ножницы» ответил «сверхножницами» и тоже был оштрафован. Тогда «жертва стола» без каких-либо причин ударил «сгибателя пальцев» в затылок. Клифф тут же дисквалифицировал его за неспортивное поведение. (В тот момент мне подумалось: не надо было назначать штраф, когда этого парня бросали на стол.) Клифф уже поднимал руку «сгибателя пальцев», которому досталась победа. И тут я заметил мамашу проигравшего тяжеловеса. Как и в первом случае, я сразу понял, кем доводится ему эта грузная женщина.

В тот год (и только в штате Мэн) я услышал, что судей иногда называют «зебрами». Наверное, из-за наших форменных рубашек с черно-белыми полосами. Думаю, Клифф ранее уже слышал это прозвище. Но ни он, ни я и представить себе не могли, какой будет реакция разгневанной мамаши. Она решительно направилась к столику счетчика и выхватила у него из рук микрофон. Клифф в некотором замешательстве замер на середине мата.

— Даже зебра… не стала бы трахаться с тобой! — рявкнула в микрофон мамаша, указывая на Клиффа.

При всей своей хаотичности орава болельщиков, как и Клифф Галлахер, оказалась в растерянности. Сделанное заявление требовало ответа, но какого? Кто сидя, кто стоя, болельщики замерли в ожидании. Клифф медленно двинулся к микрофону. Он хоть и родился в Канзасе, но был настоящим оклахомским парнем. Даже здесь, в штате Мэн, он двигался походкой ковбоя.

— Это всем понятно? — спросил у толпы Клифф.

Нам предстоял долгий обратный путь, но всю дорогу до Эксетера он повторял: «Даже зебра, Джонни». Потом эти слова стали у него чем-то вроде приветствия. Каждый его телефонный звонок ко мне начинался с них.