Читать книгу "Намерение! - Любко Дереш"

– я внутри магазина, пол выложен красивыми серыми изразцами. На серых, уже другого оттенка, чем изразцы, стенах – большие художественные фотографии Львова. Я узнаю почти все места. В интерьере магазина преобладают два цвета – серый и красный. Хорошо. Легонький хмель в голове, но в целом ясность, подъем.

– люди, много людей. Мне становится плохо, потому что я понимаю, что знаю о каждом человеке все, я снова вижу гладь их памяти, снова просверкивает зеркальной тьмой глубина. Слишком много людей, слишком много чувств (тяжелые эмоции, нечистоты), меня трясет.

Бросило в холодный пот. Протер лицо руками. На дворе стемнело, а мне стало еще хуже. Ощущение – как при отравлении. Дрожат мускулы на ногах, держусь очень неуверенно. Попробовал подышать глубоко, как на уроке физкультуры, но стало так страшно, что я присел посреди двора и только и смог, что выдавить жалкое: «Мама!» Что-то резануло в животе, и на секунду в глазах потемнело.

«Ну, все, – похолодел я. – Сейчас откину копыта!»

Скрутило кишки, и я, едва не обосравшись, трусцой побежал в туалет, одновременно смеясь и размазывая слезы. Едва успел спустить штаны, присел, отмечая, как отдаляется мир.

Оно приближается. Тяжелым клубком в горло вонзилось сердце. Бляха, я ж умираю!

Внезапно понимаю, что счет пошел не на минуты – на секунды. В судорогах кишечных спазм думаю: «Неужели я помру так просто? Прямо в уборной, засиженной мухами? Неужели я помру, выпуская из себе струю жидкого кала, жидкого оттого, что переел зеленых яблок, которые грыз, нисколечко не подозревая, что на следующий день, выдрискивая их из нутра, я УМРУ?»

НЕУЖЕЛИ Я УМРУ ВОТ ТАК?

Я сижу со спущенными штанами на очке, и нет уже силы даже прикрыть дверцу уборной, меня трясет лихорадка, из тела выливается смердящая инфекционная жидкость, а я не могу поверить в то, что я умираю вот просто так, просто так — без предупреждений, без прикрас, почему никто мне не сказал, что я подохну в загаженном отхожем месте, с теплым дерьмом на ягодицах, без крохи достоинства, почему не предупредили, суки, что все закончится так быстро? Почему не сказали, что смерть – это так грязно, не в сиянии и славе, а среди говна и ссак? Почему промолчали, папа и мама?

Холод входит в тело. Я не могу вдохнуть. Ноги брыкаются, – дайте вздохнуть, – я падаю, тело бьется в спазмах, нечем наполнить легкие – втягиваю воздух, а он бумажный, – дайте вздохнуть, фашисты… В темноте белеют обмазанные известью деревья, но я не нахожу у них ни сочувствия, ни поддержки,

ну еще хоть глоток…

Глава VI В «Открытом кафе». Гагарин

1

– Забыл, как дышать? – спрашивает какой-то мужчина.

Я синею. Двигаю ртом, как рыба на берегу, грудь парализована, горло сдавлено, живот твердый, как бетон. Моя спина выгибается от напряжения дугой.

– Напрягись еще! Выдави это из себя! Давай, назад дороги нет! – мужчина массирует мне задубевшие мускулы шеи. Я стою мостиком на затылке и пятках, руки торчат скорченными пальцами, как сухие корни.

Меня выгибает еще сильнее, кажется, сейчас либо мускулы оторвутся от костей, либо кости рассыплются в прах. ВСПЛЕСК! Горячие волны прокатываются по телу, и в легкие с хрипом влетает воздух. Я размякаю, словно стекаю весь на пол невесомой жидкостью. Как легко мне, Господи, как легко, как горячо! Я словно соткан из пламени.

Мужчина помогает мне подняться:

– Ну как? Вспомнил?

Даже не вдумавшись, отрицательно мотаю головой. С опозданием до меня доходит смысл вопроса: «Вспомнил, кто я?»

– Помнишь, как меня звать?

Я абсолютно расслаблен:

– Помню. Ты – Юра.

– А перед этим что было, помнишь?

Я абсолютно расслаблен:

– Не помню.

– Постарайся.

– Не помню. О боже! Я не помню!..

– Тихо-тихо, лежи, – Юра укладывает меня на пол. – Припомни, что было двадцать секунд тому.

Я думаю, но мыслей нет. Около меня перевернутая табуретка. Стол. Светит несколько ламп с необычными жестяными абажурами. Лестница ведет вниз, к барной стойке.

И тут, аллилуйя, аллилуйя, я вспомнил!

– Я вспомнил. Мы сидели с тобой за этим столом. Правильно?

Юра молчит, смотрит на меня сквозь свои затемненные сиреневые очки.

– Сидели за столом и разговаривали. Я рассказывал тебе про память. А потом ты что-то показал мне, и я упал с табуретки.

Юра усмехается:

– Где мы сейчас?

– Во Львове. В «Открытом кафе».

– Какой сейчас год?

– Две тысячи третий.

– А как меня кличут, хоть помнишь?

– Помню. Гагарин.

Юра дал мне прикурить сигарету. Мы и перед этим курили немало: на квадратном красном столе стояла переполненная фильтрами пепельница. Играла спокойная музыка; наверное, то был Стинг. Юра молчал. У меня в голове фонила тишина.

– Отдохни малость. Возобнови в памяти последовательность событий, – посоветовал Гагарин. – Это тебя соберет. А потом я тебе кое-что покажу.

Я кивнул. Жар тела понемногу уходил, я начинал успокаиваться. Никотиновый дым словно придавал мне формы. Я попробовал углубиться в воспоминания. С чего начать? Наверное, с того, каким образом я попал в «Открытое».

Как подсказывала память, приехав тем летом во Львов, я сразу достиг цели – а я искал работу. Меня поджидало теплое местечко в книжном магазине-кафе, каковой должен был открыться со дня на день.

Новейшее заведение зарегистрировалось как ПП «Открытое». Его название мотивировалось тем, что «Открытое кафе» оказалось едва ли не единственной кафешкой (а книжной лавкой точно единственной), работающей в режиме нон-стоп.

В кафе среди прочего персонала я познакомился с Юрой, a. k. a DJ GAGARIN. Тогда же появилась та девушка, с именем, прости господи, как во сне пьяного лемка. Расскажу о ней.

2

Я заметил ее еще на открытии кафе, это было начало июня 2003-го.

Последовательность моих реакций на увиденное была такой. Сперва – мгновенное выделение ее фигурки из толпы и бесспорный интерес к чему-то незаурядному и яркому. Это была довольно высокая стройная девушка, одетая в широкую плисовую юбку на подтяжках и какую-то легкомысленную маечку. На шее у нее был тяжелый образец мониста в народном стиле, которое показалось мне смешным и неуместным. Девушка ходила среди гостей и снимала все на цифровой фотоаппарат.

Вдруг я интуитивно сообразил, что на самом-то деле она одета исключительно модно (хотя раньше я к шмоткам, тем более к девчачьим, внимательно не приглядывался). А тут сразу бросалось в глаза, что за этим наплевательством и эклектикой стоит прекрасно продуманная стратегия – что все это качественно, стильно, смело и со вкусом. Короче, perfect.