Читать книгу "Окончательный диагноз - Джеймс Уайт"

– В вашей истории болезни также высказывается предположение о том, что возможной причиной вашего заболевания являетесь вы сами, – честно ответствовал кельгианин. – И что заболевание обусловлено сильной истерической реакцией, приводимой в действие глубоко укоренившимся психозом, проявляющимся на физическом уровне. Еще сказано, что для проверки этого предположения было предпринято тщательное психологическое обследование. Повернитесь на левый бок.

– До сих пор, – заметил Хьюлитт, глядя на Брейтвейта, который улыбался и смотрел в потолок, – ни о каком психозе речи не было – ни о глубоко укоренившемся, ни о каком-либо еще, просто потому, что у меня его никто не находил. Если бы в моем детстве что-то произошло – событие или проступок – и запечатлелось бы в моем подсознании, то уж наверняка у меня были бы или провалы в памяти, или кошмарные сны, или еще какие-либо признаки, помимо внезапного сердечного приступа. Что скажете, а?

Шерсть кельгианина заходила быстро и беспорядочно. Волны расходились от самого кончика носа этого пушистого существа – правда, нижняя часть тела была скрыта от глаз Хьюлитта краем кровати.

– Я вам не психолог, – пробурчал кельгианин. – Я и в кельгианской-то психологии не спец, не говоря уж о разновидовой. Только с вами я не согласен. Все знают, что глубоко запрятанные воспоминания склонны оказывать действие на психику, прямо пропорциональное той глубине, на которую они запрятаны, если вырываются-таки наружу. Что-то у вас такое прячется в разуме и наружу выходить не хочет. И если угроза раскрытия тайны может вызвать у вас сердечный приступ или любые другие симптомы, зарегистрированные в прошлом, следовательно, вашу тайну нужно локализовать, идентифицировать и раскрыть очень быстро, если, конечно, вы это переживете и останетесь в живых.

На этот раз на Брейтвейта уставился кельгианин. Землянин-психолог согласно кивнул. Понятно. Значит, тут все думают, что у него неладно с головой. Стараясь сдерживать гнев, что в разговоре с кельгианами было совершенно ни к чему, Хьюлитт спросил:

– И как же, интересно, вы собираетесь это, как вы выразились, «локализовать и идентифицировать»?

Короткую паузу нарушил Медалонт:

– Похоже, у нас теперь пациент экзаменует практиканта. Но ответ на этот вопрос интересует и меня.

Шерсть кельгианина вздыбилась сердитыми иглами. Ответ его прозвучал так:

– До сих пор Старшему врачу Медалонту не удалось выявить причину вашего заболевания, пациент Хьюлитт, а лейтенант Брейтвейт не обнаружил у вас свидетельств серьезного поражения психики. Но если с вами что-то не в порядке, как бы малозаметно это чувство ни было, я бы предложил исследовать ваши ощущения более скрупулезно, чем это возможно за счет вербальной методики лейтенанта.

Если бы вас обследовал цинрусскийский эмпат вроде Приликлы, – закончил свою мысль кельгианин, – он бы выявил у вас такие чувства, о которых вы сами не знаете, да и не только чувства, но и их причины.

– Но я, как правило, чувствую себя хорошо, – запротестовал Хьюлитт. – Чувствуй я себя плохо, я бы первый узнал об этом. Кстати, с тех пор, как я попал сюда, я успел повидать много разных страшилищ, но вот цинрусскийцев что-то не припомню.

– Если бы вы видели Приликлу, – сказал кельгианин, – вы бы его сразу припомнили.

Не успел Хьюлитт ответить кельгианину, как Медалонт щелкнул клешней, призывая всех к молчанию, и решительно проговорил:

– Кроме того, вам следует помнить, что цинрусскийцы – эмпаты, а не телепаты, они способны улавливать и определять самые тонкие чувства, но не их причины. Предложение подвергнуть пациента Хьюлитта эмпатическому обследованию представляется мне разумным, тем более что и я, и лейтенант Брейтвейт уже высказывали ранее такое предложение. К сожалению, к обследованию нельзя приступить до тех пор, пока Старший врач Приликла не вернется с Вемара, то есть не раньше, чем через две недели. Пока же пациент Хьюлитт милостиво согласился помочь нам в вашем обучении тем, что выразил согласие подвергнуться обследованию практикантами разных видов. Вам скоро пора на лекции, и времени у вас осталось немного. Продолжим.

Некоторые практиканты обследовали Хьюлитта не так нежно, как дверланка, но ни один из них не был груб настолько, чтобы Хьюлитт мог пожаловаться. Задавать вопросы ему больше не позволили – приходилось отвечать. Наконец обследование завершилось. Медалонт и практиканты по очереди лично поблагодарили Хьюлитта и ретировались, оставив пациента наедине с Брейтвейтом.

– Вы неплохо держались, пациент Хьюлитт, – похвалил Брейтвейт. – Я в восторге. Такое пережили – молодец.

– Ну а как насчет вашего особого, не слишком приятного стрессового теста, за которым вы будете приглядывать? – язвительно поинтересовался Хьюлитт. – Его я тоже переживу?

Брейтвейт рассмеялся:

– Вы его только что пережили.

– Понятно, – прищурился Хьюлитт. – А вы, стало быть, наблюдали за тем, как я, страдающий несуществующим психозом, среагирую на массовое нападение чужаков, верно? Что ж, не могу сказать, чтобы я так уж беспечно чувствовал себя в их компании, но, сам не знаю почему, они мне все более и более любопытны, то есть любопытство пересиливает страх. С чего бы это?

– Любопытство – это хорошо, – отметил Брейтвейт и, не отвечая на вопрос Хьюлитта, продолжал:

– Но у вас есть другая проблема. Врач госпиталя способен уделить любому больному, а особенно тому, который не нуждается в принятии срочных мер, совсем немного времени. Вы представляете, чем займетесь в ближайшие несколько недель?

– Не хотите ли вы сказать, – нахмурился Хьюлитт, – что со мной ничего не будут делать, а лишь использовать мое тело как что-то вроде манекена для практикантов, пока не явится этот тип Приликла и не прочтет мои эмоции? Потом он наверняка объявит, что со мной все в порядке, что все дело в моем воображении, что мне нужно взять себя в руки, вернуться домой и перестать тратить попусту свое и чужое время, А до тех пор вы не собираетесь делать абсолютно ничего?

Брейтвейт снова рассмеялся и покачал головой.

– Проклятие, это не смешно! – выругался Хьюлитт. – Мне по крайней мере не весело.

– Будет повеселее, – заявил психолог, – как только познакомитесь с цинрусскийцем. Приликла с пациентами, как мы, не разговаривает и такого, как вы предположили, вам ни за что не скажет, а мы попытаемся сделать для вас нечто большее, нежели просто пристально наблюдать за вами. Если вам от этого станет легче, то кое-кто считает, что в вашем рассказе может быть доля правды. Гипотеза, конечно, изрядно натянута, но она состоит в следующем: у сока, смертельного в небольшом количестве, при потреблении его в большом объеме могли проявиться лечебные свойства. Почему это так с медицинской точки зрения, я вам объяснить не смогу, однако один прецедент известен. В том случае, который я имею в виду, отмечались отдаленные последствия, которые могли бы объяснить – вот только я не знаю как – периодичность проявления симптомов вашего заболевания. Поэтому мы отправили на Этлу просьбу выслать в госпиталь образцы плодов с тем, чтобы в отделении патофизиологии провели исследование их токсичности.