Читать книгу "Последний Хранитель - Елена Плахотникова"

Пока я думал, рассказывать, какая магия была у Ипш или не надо, наставник улыбнулся и сказал:

– Все это очень интересно, только я так и не понял, как же выглядят Ипши и где их искать.

– Не знаю, – сначала пальцами, а потом голосом ответил я.

Тогда наставник посмотрел на старшего из воинов-Медведей.

Тот недовольно передернул плечами, будто взгляд обжигал его.

– Я тоже не знаю, где может быть Ипша. Где-то здесь... – Голос у Медведя громкий и низкий, как у бородатой пирру. – Одна из Ипш крутилась возле нас. Та, с кем ты обнимался на стене.

– А... красный пес! – Наставник радостно улыбнулся. – Так он – Ипша?

– Не он, – поправил Медведь. – Она. Это самка.

Т'ангайя из клана Кугаров негромко рыкнула: ей не понравилось, что другую т'ангайю назвали самкой. Медведь забыл, что даже четырехлапая т'ангайя остается т'ангайей. Нужно быть поосторожнее со словами: т'анг, затеявший ссору с Зовущей, долго не живет. Хорошо, что Ипша не слышала Медведя и не слышала, как наставник назвал ее. Говорят, Ипши подолгу находились в звериной личине и убивали всех двуногих чужаков, попавших на землю Ипш. Даже если эти двуногие были т'ангами. А может, это только слухи, что распускают Повелители. Ведь Повелителям все равно, кого убивать – воина или охотника, обычную т'ангайю или Зовущую – любой, кто не из народа Повелителей, может стать их добычей. Наверное, нельзя верить словам Повелителей...

– С тобой на стене была т'ангайя из клана Ипш, – сказал воин-Медведь, не глядя на Зовущую.

Та медленно выдохнула сквозь зубы. А наставник посмотрел на воина так, словно хотел спросить, как тот узнал, что Ипша – т'ангайя, а не т'анг. Но не спросил. Наверное, вспомнил, что он мой наставник, а не воина-Медведя. Хотя старший из воинов сам бы мог быть наставником.

Но даже Старшему стало интересно, когда мой наставник повернулся и надолго засмотрелся на что-то позади Кугара. Тот лежал на ближайшем склоне и старательно вылизывал лапы. Ветер доносил запах крови. Наверное, Кугар поранил лапы, когда бежал от санума. Кугары хуже бегают, чем Псы или Волки, а чтобы долго бежать по песку, надо быть Ипшей.

– Ты видишь ее?

Я сначала спросил, а потом заметил, как смотрит на меня старший из Медведей. И мне стало стыдно. Будто я был детенышем-глупышом, еще не принятым в клан. Только детеныш говорит и делает такое, что имеющий наставника подумает и промолчит. Как промолчал старший воин, хоть тоже хотел спросить.

– Вижу, – ответил наставник, не оборачиваясь, будто мог взглядом удержать Ипшу на месте. – Попробую поговорить с ней. Вдруг она нам поможет.

И медленно пошел вперед, словно боялся спугнуть кого-то. Напрасно он этого боится. Ипши никогда не были пугливым кланом, скорее наоборот. А еще Ипши невероятно гордые. Длиннозубая может и не захотеть помогать нам. Мы чужаки для нее, почти как хосты или Ловчие. И то, что наставник помог ей, ничего не значит. Но он почему-то думает по-другому и, похоже, не сомневается, что Ипша станет говорить с ним. А вот знает ли она, где найти воду, в этом он не совсем уверен. Странно. Но, может, так и надо решать неразрешимые загадки? Скоро я это узнаю. Вот как вернется наставник, так и узнаю.

Или не так скоро, как я надеялся.

Наставник обошел Кугара, сел на песок, по-хитрому скрестив ноги, и просидел так от заката до первой луны.

23

Мерантос. Воин из клана Медведей

На закате стена санума стала почти незаметной, а потом и вовсе исчезла. Вместе с ней исчез неприятный, едва различимый скрип, к которому я уже начал привыкать. Мне даже стало чего-то не хватать, когда прекратилась «песня пустыни». Так красиво обозвал этот скрип незнакомец.

А сам мягкотелый как пошел говорить с Ипшей, так и продолжал с ней разговаривать. Сидя к нам спиной и не двигаясь. До восхода зеленой луны я его почти не видел. И если бы не чувствовал, как за мной следят из темноты – а это не спутаешь ни с чем! – то решил бы, что незнакомец привык спать сидя. А беседу с Ипшей он придумал, чтобы побыть одному.

Песок быстро остывал. Еще немного, и он станет холодить зад. Рядом нетерпеливо шевельнулся Игратос. Молодому надоело спать вполглаза и ждать неизвестно чего. Я беззвучно напомнил ему, что он носит воинский пояс, и попросил не позориться перед другим молодым воином. Чтобы тот не подумал, будто у Медведей нет хороших наставников.

Теперь Игратос злится, закрыв от меня свои мысли. Пускай! Ему это пойдет на пользу.

Охотник из клана Медведей может полдня лежать неподвижно, чтобы добыть пугливую горную козу. А настоящий воин обманет даже охотника. Ученик надевает пояс воина только тогда, когда охотники начинают принимать ученика за покрытый мхом валун.

Я был наставником Игратоса, а он был понятливым учеником. Хотя... больше терпения и выдержки ему не помешало бы. А плен и тесная клетка не сделали его характер лучше. Но все поправимо. Я рядом, мы на свободе, и у меня есть силы заниматься воспитанием. Терпение и выдержка нужны не только воину. Игратос еще не знает, что скоро перестанет носить воинский пояс. И не узнает до нашего возвращения. Я не хочу говорить, что старейшины решили на последнем Совете. Слишком много чужих ушей и чужих глаз рядом. Даже мне нужны были три дня одиночества, чтобы смириться с решением Совета. А что будет с Игратосом, когда он узнает?.. Пусть это случится среди камней и льда, и чтобы ничего живого не было поблизости. Совету совсем не нужна новая война кланов или чтобы Игратос погиб, подравшись с кем-то вроде нашего мягкотелого вожака.

Решение Совета мог передать и другой воин, но я так привык заботиться о Младшем, что вызвался сам. Его мать была последней женой моего отца, а Игратос – последним его детенышем. Детеныш еще не умел ходить, когда наш отец погиб. Жена отца по закону стала моей женой, а глупыш-сосунок – моим детенышем. Потом, когда детенышу пришла пора учиться, я стал его наставником, и он многому смог научиться. Я надеялся сделать из него вожака. Не Вождя! Ни у меня, ни у Игратоса нет того, что надо для настоящего. Вождя. А вот вожак из молодого мог бы получиться неплохой. Не хуже, чем из меня или из нашего отца.

Вождь нужен всегда – и в мирные дни, и в дни войны. За Вождем идут все – от Совета старейшин до последнего малыша, только что принятого в клан. А вожак нужен в дни войны, и за ним идут те, кто носит пояс воина. Вождь у клана один, а вожаков может быть много. Одним больше, одним меньше...

Игратос не станет вожаком. Теперь уже не станет. Так решил Совет. Так решил Вождь. Его приказу должны повиноваться все. Ослушавшийся изгоняется из клана. Ибо «...Вождь – это сердце клана, а мудрость Вождя – благо клана». Так меня учил старый Фастос. Этому же я учил Игратоса.

Если мне захочется уйти из жизни самым недостойным способом – я стану изгоем, а потом притворюсь, что не услышал Зовущую. Но пока до этого не дошло...