Читать книгу "Двойник Жанны де Арк - Юлия Андреева"

– Я подвела тебя, прости.

Она попыталась взять подругу за руку, но та, закрыв ладонями лицо, разрыдалась.

– Не бойся, мы скажем, что я силой принудила тебя совершить церковный обряд, и все это подтвердят. Тебя вернут отцу. Ну, может быть, заставят совершить какое-нибудь небольшое паломничество или что там в таких случаях полагается. Лучше всего, если прямо сейчас ты вернешься к господину ля Жюмельеру и, бросившись ему в ноги, расскажешь, что только теперь узнала, что твой муж на самом деле женщина. Что, мол, я держала тебя в заточении, намереваясь прихватить твое приданое и потом прибрать к рукам весь Лероз. Он поверит, особенно когда дело коснется его собственности. Я слышала, в молодости твой отец сделал себе состояние на том, что предлагал свое заступничество всем окрестным деревням, и если те отказывались, нападал на них и увозил все добро, которое затем сдавал за бесценок перекупщикам. Расскажи ему, какая я гадина, и он примет тебя обратно и не выдаст суду кастилянства.

– Но я не хочу! Не хочу оставлять тебя, Анни! – Брунисента упала перед подругой на колени, покрывая ее руки поцелуями. – Я на костер вместе с тобой пойду, все выдержу! Я ведь из рыцарского рода! Я сильная! Ты одна ко мне как к человеку отнеслась! Я не предам тебя, вот увидишь – умру, а не предам.

Не помогли ни слова, ни уверения. Упрямая Брунисента наотрез отказалась покидать замок, угрожая в случае, если управляющий или сама Анна захотят выдворить ее силой, выброситься из окна своей комнаты.

Так Брунисента осталась в замке, так и предстала вместе с Анной перед церковным судом, который длился несколько недель вплоть до первого декабря. Все время, пока шел скандальный процесс, по неслыханной щедрости коменданта Вокулера Робера де Бодрикура, знавшего отца Анны и ее лично, а также располагавшего сведениями о том, что юная воительница служила у самой Девы, обе девушки оставались под домашним арестом в своем замке. Из него, правда, вывезли столь любимую Анной бомбарду и установили пост вокулерской стражи, чтобы из Лявро не вылетели попавшие в силки птички.

2 декабря 1430 года в замок Лявро должен был прибыть главный инквизитор Лотарингии сьер Иоганн Казе, который и должен был, наконец, разобраться в этом странном деле и вынести окончательное решение.

Несчастные узницы томились в отведенной им комнате башни, не имея возможности ни выйти, ни подать о себе весточку. Анна уже почти поправилась и теперь расхаживала взад и вперед по комнате, тренируя ослабшие во время болезни мышцы и всячески стараясь смягчить положение Брунисенты, которая в преддверии конца вдруг ослабла и, словно потеряв нить жизни, целый день лежала, глядя в потолок, или сидела у окна.

В другой комнате содержались замковые служанки, которые не могли не заметить подмены Жака Анной, а значит, были их соучастницами. Теперь Анне и Брунисенте прислуживали молчаливые и грубые старухи, которые приносили еду и одежду, убирали в комнате, и все это без единого слова.

Брунисента старалась не плакать, дабы не расстраивать и так винившую себя сверх меры Анну. Анна же, чувствуя состояние подруги, забавляла ее армейскими рассказами и песнями. Иногда Брунисенте удавалось проникнуться веселым духом вечно пьяных, вечно жаждущих любви рыцарей, которых повидала на войне Анна, и тогда она пела услышанные еще в детстве канцоны, аккомпанируя себе на лютне.

Но потом печаль снова наваливалась на нее с удвоенной силой, и Брунисента корчилась в постели, затыкая себе рот, чтобы не разрыдаться и не повредить Анне.

Анну обвиняли в том, что она надела мужскую одежду. Это уже тянуло на самое суровое наказание, которое только могли измыслить церковники, плюс присвоение себе имени брата, преступный сговор с прислугой замка с целью захватить не принадлежащее ей имущество и земли. Убийство брата и отца, чьи тела до сих пор никто не нашел и от которых не было ни слуху, ни духа. И главное – осквернение священного таинства брака путем вступления в оный с лицом своего же пола! А это, по меньшей мере, отлучение от церкви и смерть на костре.

Брунисента обвинялась в том, что заключила преступный сговор с Анной ле Феррон с целью овладения имуществом ее семьи – замком и принадлежащими ему землями. Осквернение таинства брака – так как Брунисента вышла замуж за другую девушку и не сообщила об этом властям, когда обман был ею раскрыт. Ее не обвиняли в смерти Жака ле Феррона и Гийома ле Феррона только потому, что было доподлинно установлено, что когда те пропали, она безвыездно сидела в отцовском замке, а значит, не могла участвовать в этом страшном деле.

Под судом были управляющий замком Парцефаль де Премель, вся прислуга и находившийся на территории замка гарнизон.

В ночь перед приездом инквизитора было решено разлучить Анну и Брунисенту, чтобы напугать и сломить их волю. Ни к одной из девушек не были применены пытки, но тем не менее они не собирались каяться, а это бросало тень на судопроизводство в Вокулере.

Анну отправили в подвал замка, где обычно содержались пойманные разбойники. Брунисента осталась в комнате, служившей обителью для обеих узниц несколько недель, что заседал суд.

Ночь перед судом господина Казе в замке Лявро

Ночь перед судом выдалась темная да странная, странней не придумаешь. Накануне вечером к замку подъехала карета главного инквизитора Лотарингии сьера Иоганна Казе, который и должен был разобраться в скандальном процессе двух высокородных девиц Анны ле Феррон и Брунисенты ля Жюмельер или Брунисенты ле Феррон, как она сама себя называла.

Дело было до крайности запутанное и неприятное. Участие в судьбах вышеупомянутых девиц проявляли такие особы, как король Франции Карл Седьмой, который справлялся о продвижении следствия через своего маршала Жиля де Рэ и в случае, если девиц как-нибудь удастся оправдать, обещал передать лично господину Казе или его шурину один из богатейших во Франции приходов. Кроме того, в защиту Анны ле Феррон выступал сам Рене Анжуйский, с которым, как известно, шутки плохи. Добавьте к этому Иоланту, королеву Сицилийскую, и положение сделается жарким, как раскаленная сковородка.

Господин Казе злился. Его вытащили из постели и послали разбираться с этим поганым делом, невзирая на разыгравшуюся подагру, при которой необходимо принимать целебные ванны и пить вино, чтобы хоть как-то уменьшить боль. Мало этого – ему еще следовало тащиться не в Вокулер, где у него полно знакомых, а в замок этих самых развратных девиц. Так как обычно крутой на расправы комендант Вокулера сьер Робер де Бодрикур на этот раз решил проявить никому не нужное милосердие, заключив девиц под домашний арест в замке Лявро.

Правда, в случае осуждения Анны и ввиду отсутствия других наследников замок переходил в собственность короля, и его можно было бы вытребовать на нужды церкви.

Вопреки ожиданию собравшихся в Лявро судейских, господин Казе не соизволил сразу же по прибытии навестить арестованных, а плотно поел и, велев доставить в его комнату материалы дела, приказал оставить его в покое.