Читать книгу "Недвижимость - Андрей Волос"

Я хмыкнул.

— Приехал квартиру Гениному клиенту показывать. Вам то есть.

— Мне, — растерянно повторил Николай Васильевич. — Так что же, значит… Это какой же этаж?

— Шестой, как и раньше.

— Ты ж говорил — на десятом! — взревел профессор.

— Я перепутал, — сказал Гена. — Но это не важно…

— Да как не важно! — Николай Васильевич воздел руки к небесам. -

Как не важно! Ты что?! Я же эту квартиру видел! Знаю я ее как облупленную, эту квартиру! — Он отчаянно нахлобучил шляпу и потряс перед лицом Гены сжатыми кулаками: — Это же Константина,

Константина квартира! Это же вот его квартира, Сережина! Я в нее тыщу раз ездил! Ты чего?!

«Та-та-та-та-та, лик ужасен», — мелькнуло в голове.

Гена, однако, умел держать удар. Только губы немного подрагивали да глаза часто перескакивали с меня на Николая Васильевича и обратно: щелк-щелк, щелк-щелк.

— Ничего! — бодро отвечал он. — Ничего! Ну и что, что видели?

Лишний раз не помешает. Бывает, раз не увидишь, два не увидишь, на третий такое увидишь! Чего там? За погляд денег не берут.

— Да не пойду я никуда, господи! — плачуще крикнул Николай

Васильевич. — Не пойду!

— Как это! — Гена схватил его за рукав. — Вы что?! Непременно надо, непременно! А перекрытия посмотреть?! А планировку?!

— Да видел я, видел я перекрытия! И планировку видел, — жалобно лепетал Николай Васильевич, упираясь. — Я-то думал: другая квартира! Ты же сказал: десятый… вот я и думал… Да подожди же, Гена, подожди!

— Планировка! — волновался Гена. — Перекрытия!

— Не тяни ты меня, Гена, не тяни!.. Видел я, видел сто раз… и жену возил, и сына…

— Ну ладно, — сказал я. — Разобрались? Пойдемте, Николай

Васильевич, я вас к метро подброшу.

— Да, да… К метро… конечно… Вот как вышло-то, а! Ну хорошо, Гена… до свидания. Видишь как. Это же не десятый… это шестой… а на шестом я был. Что ж… — Он обреченно поднял портфель. — Если бы десятый — другое дело… извини… конечно, планировка, перекрытия… я понимаю. А шестой — ну куда! Все, все… До свидания, Гена, до свидания! Извини, дорогой. Ошибка вышла. Ведь шестой?

Николай Васильевич беспомощно оглянулся.

— Шестой, — подтвердил я, легонько подталкивая его к машине.

— Я-то про десятый думал, — все еще толковал он, безжалостно комкая платок. — Понимаешь, Гена? Про десятый. Если бы десятый — так оно, конечно… а то ведь шестой!

Гена постоял еще минуту, как будто надеясь, что сейчас мы повернем назад, потом ссутулился и побрел к трамваю.

— Полтора месяца! Полтора! — повторял Николай Васильевич, обняв портфель. Мы сидели в машине. — Я к ноябрьским хотел переехать!

А теперь и к Новому году не получится… И ведь что за квартирка? Там комнатки-то какие?! Вот вы бы в мою квартиру заглянули, вы бы сами сказали! У меня ведь комнаты — ого! А тут?

Тут комнатенки, комнатешки какие-то, а не комнаты… конурки…

Я тупо смотрел перед собой и отчетливо чувствовал, что у меня ссыхаются мозги.

— И что Гена? Что Гена? Что вы про него так? Гена как Гена. Не хуже других… Почему я с одним Константином должен?! Если он не может мне хорошую квартиру?! Если мы ездим-ездим, а толку — кот нагадил!.. Что Гена? Парень-то он вроде неплохой… Разгильдяй, разгильдяй!.. Я ведь как думал? Думал, этаж-то десятый! Если б десятый, так там, глядишь, и комнаты побольше. А тут — опять комнатульки… комнатешки… конурки эти… что делать, что делать!..

Николай Васильевич приложил ладони к глазам и сидел так с минуту.

— Да что уж… Да, да… наверное… что уж… Комнатки куцые, куцые комнатки, вот беда-то! Ведь у меня-то комнаты — у-у-у, хоть на велосипеде… Я ведь говорил ему, говорил: только чтобы комнатки побольше… ведь у меня-то вон какие… А он все талдычит про вторую квартиру-то эту, для Верки-то… Если Верке отдельную, так нас в конуру запихать надо? Ладно, пусть… ладно… Я уж и сам согласился… и жена тоже… и Женюрку уломали… ой, уломали — со скандалом… мать плачет, он орет… господи, господи!.. Сколько крови он мне, мерзавец, попортил! — вдруг на тебе: согласился. Черт с вами, говорит, вместе так вместе. Не хотите мне отдельно — и ладно, я себе сам скоро квартиру куплю… А? Каков? Купит он! На что купит? Семь классов едва кончил, отсидел четыре года… ларек ограбили, дурачье. На что купишь-то, оглоед? — усмехается… Ладно квартиру, ты на хлеб бы себе заработал! — лыбится, и все тут…

Он надрывно вздохнул.

— В общем, решили… А тут Гена этот еще откуда ни возьмись… я с ним когда еще дело имел… уж забыл, как зовут… на тебе: звонит. Пожалуйста вам, в том же доме, только все гораздо лучше!.. Не нужно, говорит, на первое попавшееся кидаться… мол, дело серьезное, не спичек, говорит, купить… Какой этаж?

Десятый, отвечает… Я ему: ведь утром ответ дать должен… а он: что ж они вам руки-то выкручивают? мол, разве так с людьми можно? Успеем, говорит… Вот тебе и успели: шестой.

Я каменно смотрел в лобовое стекло.

— Что же в самом-то деле, — бубнил Николай Васильевич, обняв портфель и не замечая, что по его уже старчески румяным щекам неожиданно сбежали две радужные слезинки. — В конце концов, что ж… хоть какая определенность… а то уж сколько между небом и землей… Константину — ему б только деньги сорвать. А куда, что, зачем — кого волнует? Затянули все, затянули… Все решить не могли, как лучше. Конечно, лучше было бы вовсе разъехаться.

Верку с детьми отдельно, Женюрку — тоже отдельно. Нам с женой — отдельно… Да ведь Женюрке одному нельзя! Нельзя Женюрку одного бросить! — Николай Васильевич тревожно встрепенулся: — Он-то сам только того и хочет, мерзавец! Мол, зачем нам тесниться!.. Давай ему отдельную, паразиту! Чтоб он оттуда опять в тюрьму!.. Я от этих разговоров уже спать не могу. Ложусь — и начинается… Уже чего только не переговорили! Он ведь парень-то хороший, Женюрка наш, но въедливый — сил нет! Рассорил нас: знает, что мать без меня ничего не решает, а все равно между нами — зу-зу-зу, зу-зу-зу! И как не устает? Ведь каждый божий день одно и то же.

О чем ни заговоришь — все опять на одно съезжает. И что нам без него лучше будет, и что он к нам каждый день в гости будет приходить… как же! Его лишний час дома не удержишь — снова связался с каким-то ворьем, чует мое сердце! Зу-зу-зу, зу-зу-зу… потом, конечно, скандал… И вдруг — бац! согласился! — все, говорит, давайте в эту… я потом себе отдельную возьму… Ой, паразит! ой, паразит!.. Возьмет он… до смерти на шее сидеть будет, вот он чего возьмет… Но все равно, все равно… Конечно, вместе жить — не сахар. Но когда три отдельные… ничего, ничего. Нельзя, нельзя Женюрку одного оставлять! Пусть лучше так, на глазах!.. Что делать?.. так жизнь складывается.

Он с надеждой посмотрел на меня. Я пожал плечами.