Читать книгу "Понять пророка - Василий Горъ"

Короткий переход по коридорам завершился около довольно невзрачной на вид двери, за которой, как потом оказалось, находилось что-то вроде склада. Постояв в очереди, минут через десять я получил что-то вроде церемониального плаща с вышитой на нем эмблемой острова Черной Скалы. В приказном порядке «попросив» нас его одеть, латник снова повел нас по коридорам в самый большой крытый зал для тренировок и там устроил небольшое мероприятие по отработке торжественного хождения строем и маневров, которые мы должны были совершать по Арене… Особой трудностью маневры не отличались, и, учитывая военное прошлое и настоящее большинства участников, с этим занятием мы закончили довольно быстро-Потом желающих перекусить отправили на завтрак, приказав собраться к третьему удару гонга у выхода на Арену…

Завтракать ушли немногие – большинство тех, кто участвовал в боях с оружием, предпочитали перед боем не есть, опасаясь возможных последствий ран в брюшную полость… А наша компания вместе с Арти дэ Коннэ с удовольствием предалась греху чревоугодия и поэтому к моменту общего построения находилась в превосходном настроении…

На трибунах негде было упасть не то что яблоку – монете! Все ложи, включая королевские, были забиты до отказа. Зрители сидели друг на друге, пытаясь не пропустить главное событие года. Солнце, ярко сиявшее на безоблачном небе, освещало чистый, без единого пятнышка, песок Арены, ждущий начала боев за звание чемпионов. Все шестнадцать участников, выбившиеся в финал более чем из семи сотен претендентов, настороженно поглядывали на будущих соперников и ждали. Кто-то теребил свое оружие, кто-то перематывал повязки, наложенные на раны, кто-то разогревал связки, но все, как один, пытались скрыть свое волнение от противников и зрителей.

Как на церемонии открытия, трибуны мгновенно стихли, стоило Просветленному подойти к трибуне и поднять вверх руку. И в наступившей тишине прозвучали первые слова:

– Уважаемые гости! Доблестные воины! Я рад приветствовать всех вас у себя в гостях в этот знаменательный день! Я благодарю Творца за идею, посетившую меня много лет назад, создать Академию Боевых искусств и проводить Турниры Славы. Тысячи воинов скрещивали здесь друг с другом свое оружие, борясь за право называться лучшими! И только лишь несколько десятков из них завоевали этот титул. Часть из них состоит на службе у сильных мира сего, и слава этих великих бойцов заставляет неровно биться сердца всех воинов этого мира! Другая часть продолжает совершенствоваться во владении оружием, чтобы когда-нибудь закрыть грудью нуждающихся в защите соплеменников. Одна смерть на Арене спасает сотни и сотни жизней на обоих континентах! Да что говорить, даже три недели Перемирия, заключаемого на время проведения Турнира, давно стали традицией, и я рад, что в эти дни никто не умирает насильственной смертью. Спасибо всем вам, дорогие мои, и наслаждайтесь зрелищем, ради которого все мы тут собрались. Пусть победят сильнейшие! Слава!

– Слава! Слава! Слава! – подхватили трибуны, и в воздух взлетели шапки, сумки, флаги…

В это время на Арену вышел главный распорядитель, взмахнул жезлом, и трое судей заняли свои места вокруг единственной огороженной площадки, расположенной перед королевскими трибунами. Еще один взмах, и два первых претендента – воины в тяжелой броне, оба, как ни странно, вооруженные топорами и с тяжелыми щитами, – вышли из нашего строя, следуя за помощником распорядителя.

Трибуны встретили первых финалистов дружным ревом, сквозь который то и дело доносились их имена и призывы к победе того или иного бойца.

Еще один взмах жезла, и чудовищные топоры закрутились в руках воинов, напевая песню смерти. Лязг железа, искры, высекаемые оружием при столкновениях, тяжелое дыхание закованных в латы воинов и крики толпы слились в какой-то сумасшедший хор, захвативший всех нас своим пением. Мы, дрожа и бездумно дергаясь при каждом ударе, то напрягаясь, то расслабляясь вместе со сражающимися противниками, завороженно смотрели на площадку. И лишь гонг, возвестивший о победе одного из них, да ликование трибун на один миг заставили нас оторвать взгляды от тела, разрубленного почти пополам мастерским ударом победителя. А сам победитель Турнира, забрызганный своей и чужой кровью, как мясник на бойне, подпрыгивал вверх, размахивая топором, и что-то хрипло орал от радости. Четверо латников с поклоном приняли его оружие на красную атласную подушку и с почетом повели воина к специальному помосту для победителей, расположенному напротив трибуны Просветленного. Победитель, отдав оружие, гордо двигался за ними, то и дело подпрыгивая вверх, сжимая свои пудовые кулаки над головой и счастливо крича о своей победе.

Следующим состязанием оказалась стрельба из лука. Менее драматичное по своей сути, оно оказалось более долгим. Противники, начав двигаться с разных сторон Арены, должны были поразить друг друга любым удобным им способом, пользуясь лишь луком и стрелами. Они могли маневрировать, падать, уклоняться от выстрелов и ждать удобного момента. Поединок длился минут десять, и каждый выстрел оппонентов сопровождался криками болельщиков. Победитель, истратив всего четыре стрелы, сумел тяжело ранить противника, осыпавшего его стрелами на бегу, и его хладнокровие и умение было так же высоко оценено зрителями, как и судьями. И вскоре победитель занял свое место на Помосте Победителей.

После небольшого перерыва на Арену вызвали Арти и его противника. Дэ Коннэ, подмигнув Беате, спокойно снял с себя камзол, оставшись в одних штанах, и, подхватив свои сабли с земли, пружинистой походкой пошел за своим противником к площадке.

Его соперником оказался такой же относительно невысокий и жилистый воин с прямым полуторным мечом в левой руке и небольшим щитом в правой. Длинные волосы, собранные на затылке в пучок, отливали чернотой, а густые брови почти закрывали маленькие подвижные глазки, и так глубоко запрятанные под выдающимися надбровными дугами на скуластом лице.

Поклонившись судье и друг другу, противники начали свой танец с осторожных, легких прикосновений друг к другу. Постепенно темп боя все нарастал, и вскоре движения их рук даже для людей, привычных к оружию, слились в какие-то размытые от скорости полосы.

Арти вертелся юлой, атакуя по невозможным траекториям и разным уровням, меняя то скорость, то направление удара, но на пути его меча неизменно оказывался то шит, то клинок его, на первый взгляд почти неподвижного противника. Точность ударов, блоков и передвижений чернявого меня просто заворожила. Я двигался вместе с ним и краем сознания пытался решить, сколько бы времени я выстоял против Арти, не уходя в состояние движения. Вряд ли очень долго. А воин держался и даже контратаковал! Я вдруг испугался – хватит ли Арти выносливости и сил тогда, когда чернявый сам пойдет в атаку!

Действительно, дождавшись одному ему видимого движения противника, чернявый вдруг рванулся в сторону, отбил удар сверху и на встречном движении рубанул Арти поперек корпуса. Каким-то змеиным движением дэ Коннэ закрутился на месте, и меч чернявого выбил сноп искр из другой его сабли, каким-то чудом оказавшейся прижатой к животу. Противники на миг отскочили друг от друга и замерли, всматриваясь друг другу в глаза. Потом они внезапно снова ринулись друг на друга; в течение нескольких бесконечных секунд размазались в воздухе, высекая снопы искр, а потом снова остановились, поклонились и вдруг… одновременно положили свое оружие на землю! Трибуны взвыли, а потом недоуменно смолкли. Судья удивленно поднял взгляд на ложу Просвещенного и, видимо, увидев какой-то знак, поднял свой жезл в воздух. Заволновавшиеся было вновь зрители замерли, и тут раздался голос Просветленного: